– Ты не поняла меня? – продолжил он наступать. – Делай, как я сказал, а не то…

– Не то что? – полюбопытствовала она с милой улыбочкой. – Опять станешь угрожать мне тем, что заберешь Пашку? Проходили уже…

В этот момент она заметила, как у Баграта задергалось левое веко.

– Не доводи! – вдруг рявкнул он и ткнул в нее пальцем: – Ты – женщина, Милана! Женщина должна понимать, что у мужчины есть грань, черта, за которую его не надо толкать. Не доводи до предела, потом пожалеешь. Умей услышать, понять, когда можно показывать гонор, а когда нельзя. Сейчас нельзя! Ты видишь, что я на взводе, не провоцируй. Будь мудрой женщиной!

Пока он говорил, Милана даже немного прониклась.

А потом потянула носом и вдруг почувствовала исходящий от куртки Баграта странный запах, не слишком яркий, но вполне ощутимый. Обычно он вкусно пах – одеколоном с нотами чайного дерева, морского бриза, чем–то своим приятным, мужским. А сегодня от него несло гарью. Почему?

«На шашлыках был!» – тут же решила она.

Значит, пока она нянчилась с Пашкой, он вовсю развлекался, а потом явился к ней предъявлять претензии за то, что она не захотела оставаться в его квартире? Теперь стоит тут и рассуждает на тему того, что она должна мудро себя вести? Ну нахал!

Нет, Милана решила, что она не мудрая женщина.

Она сузила глаза и зашипела на него:

– Заведи себе жену, Баграт!

– При чем тут это? – тут же взвился он.

– Как при чем? Будет на кого покричать. А на меня орать не надо! И делать, как ты сказал, я не буду, ясно тебе?

Сказала и заметила, как в лице Баграта что–то изменилось, его будто закоротило, как робота. Голова качнулась в сторону, а взгляд стал совершенно диким.

– Ты совсем обалдела?!

– Чего ты так взбеленился? – всплеснула руками она.

Понимала, конечно, что Баграт не обрадуется ее отъезду, но совершенно не могла взять в толк, почему настолько зол.

Пока Баграт ловил ртом воздух, готовясь ей ответить, она продолжила:

– Я ничего ужасного не сделала, просто уехала домой. Я не запретила тебе общаться с Пашкой, не увезла его за тридевять земель. Всего лишь вернулась в свою квартиру, что в этом такого?

– Я сказал тебе ждать меня дома, а ты ослушалась… – начал он.

Но Милана сразу его перебила:

– Каков был договор, Баграт? Мы с Пашкой живем у тебя неделю, а потом возвращаемся. Мы жили! Какие претензии?

– У тебя плохо с математикой? – еще больше обозлился он. – Ты уехала два дня назад, ты не прожила у меня неделю!

– Но ты же сам уехал, – развела она руками. – Мы договаривались, что ты будешь общаться с Пашкой, налаживать мосты. Это было главное, так? Но договора на то, что мы останемся там без тебя, не было! Какой смысл нам был там сидеть? Ну никакого же, правда? Мы поехали домой, потому что нам тут удобнее… Зачем включил режим психа? Отключай уже!

Баграт задохнулся возмущением, еще больше покраснел, а потом выдал:

– Сегодня седьмой день! Ты не выполнила договор. Я спешил домой, чтобы провести время с сыном. И я хочу свой последний вечер!

Милана устало вздохнула.

– Так важен принцип? Баграт, ну хватит чудить! Пашка уже спит, если сейчас его разбудим и привезем к тебе, сам знаешь, что будет…

Как ни странно, именно этот аргумент больше всего подействовал на Баграта. Он немного успокоился, хоть продолжал шумно дышать. Задумался.

– Пожалей ребенка, – продолжила она гнуть свою линию.

– Дай хоть на сына посмотрю, – попросил Баграт с деланой грозностью на лице.

Но Милана уже поняла – отходит.

– Пойдем, – пригласила она его.

С сожалением взглянула на дверь ванной комнаты, где ее дожидалась уже наверняка остывшая вода. И повела Баграта в спальню.

Милана наблюдала за тем, как этот большой и грозный мужчина застыл над кроватью сына, как обласкал его взглядом. Он вытянул руку, легко коснулся черноволосой головки.

– Спи мой человечек… – услышала она его тихий шепот.

Баграт недолго стоял у колыбели Пашки.

Вскоре вышел вслед за Миланой, при этом выглядел почти миролюбиво. Словно вид спящего малыша, наконец, привел его в чувства.

Она решила, что на этом все, конфликт исчерпан.

Но оказалось, показалось.

Баграт вдруг резко повернул ее к себе и, глядя прямо в глаза, сказал:

– Я вернусь за вами через неделю, и тогда только попробуй мне слово против сказать, как миленькая поедешь, ясно?

– К–как через неделю? – поперхнулась его словами Милана.

Неужели он и вправду хочет, чтобы они с Пашкой только и делали, что кочевали туда–назад?

– Баграт, я не согла…

– Даже не хочу слушать, – резко перебил он. – Неделю живешь с ним здесь, неделю у меня, и никак иначе. Я все сказал.

Милана попыталась возразить, но он и слушать не стал. Широкими шагами прошел в прихожую.

Уже на выходе он вдруг остановился, полоснул по ней каким–то странным взглядом. Жарким настолько, что у нее перехватило дыхание.

– Научись прилично одеваться… – вдруг сказал.

И ушел, даже не попрощавшись.

Милана опешила, так и застыла, глядя на закрытую дверь.

Потом оглядела себя, гадая, что такого неприличного в ее одежде? На ней был черный топ с тонкими лямочками, черные же шорты до середины бедра. Новые.

Неандерталец!

Сначала хотел запихнуть ее в машину вместе с сыном, потом объявил, что теперь она будет жить по его распорядку. Будто этого мало, еще и к одежде придрался. Вообще–то она прилично одета, и дома может ходить в чем хочет.

Что он там говорил про грани? Он сам их не видит, гад распоследний.

Милана заперла дверь, пошла в ванную, попробовала воду – так и есть, остыла.

Она горько вздохнула, хотя совсем не температура воды ее так расстроила. Несчастная уже представляла, какая веселая у нее теперь будет жизнь.

Хорошо, хоть целых семь дней Милана не увидит наглую физиономию Саркисяна.

«Это была паршивая идея», – злился Баграт, вышагивая по гостиной.

Зачем он позволил Милане уехать к себе? Почему не настоял на своем?

Без нее и Пашки уютная берлога, которую так тщательно перестроил под себя, теперь казалась ему одинокой. Ни тебе игрушек на диване, ни халатика Миланы в ванной, ни детского смеха. Пустая квартира! Пусть и напичканная дорогой мебелью.

И вообще ему было в сто раз спокойнее, когда Милана с сыном находились в непосредственной близости, под его неусыпным контролем. Пусть с малышом сложно, но зато Пашка ему улыбался. И мать его тоже, хотя нечасто.

Баграту нужны их улыбки.

И ощущение нужности тоже.

Именно с ними он почему–то почувствовал себя нужным. Пусть Милана это и отрицала, но он вносил свою лепту в воспитании Пашки, здорово ей помогал.

Прошел всего один день, а он уже жутко скучал. По сыну, разумеется. Совсем не по Милане. Делать ему больше нечего, как скучать по вредной, упрямой девчонке. Даром она ему не сдалась, еще испытывать к ней какие–то эмоции.

«Может, поехать и забрать?» – появилась в его голове очень соблазнительная идея.

Как только пустил эту мысль в сознание, настроение резко улучшилось, а тоскливое чувство, что чего–то не хватает, ушло.

Однако Баграт тут же представил, как далеко Милана его пошлет, если он заявится к ней с таким требованием. Пошлет, как пить дать!

Что делать с этой паршивкой? Как с ней сладить? А самое главное – Баграт искренне не понимал, зачем она упирается. Совершенно очевидно, что у него и ей, и Пашке было бы гораздо удобнее и сытнее. Он бы о них хорошо позаботился.

Но не на привязи же ему держать тут Милану. Покусает ненароком.

Конечно, можно было поступить радикально – пригрозить ей судом или еще чем. Баграт нашел бы способ при желании. Только вот какое дело – не хотел он с ней по–плохому. Не та порода, слишком упрямая.

Даже если Баграт надавит на нее, заставит снова приехать к нему, она найдет способ превратить его уютный дом в поле боя. Еще сына начнет против него настраивать, с нее станется. А без нее Пашка зачахнет. Да и не хотел Баграт разлучать мать с сыном, уже убедился в том, что они – единое целое.