Все же выбираться из ванной было дико неловко. Лицо Миланы раскраснелось от горячей воды и жгучего стыда.

Однако очень скоро она обнаружила, что стыдиться не перед кем. Ночного захватчика ее постели и след простыл.

Ушел к себе? Почему? Хотел дать ей спокойно поспать или побеспокоился, чтобы его тут никто не застукал?

Милана не на шутку разнервничалась. Но решила, что завтра с ним поговорит, ведь на второй день ее пребывания в Москве планировалось множество развлечений, они обязательно должны были увидеться.

Святая наивность…

На следующий день Баграт с утра пораньше уехал к себе, сослался на головную боль. С Миланой он даже не попрощался.

Вот так и закончилась ее история любви длиной в час.

– Так почему ты со мной тогда легла? – повторил свой вопрос Баграт, возвращая ее из прошлого в настоящее.

Милана плотнее прижала к себе малыша, нервно сглотнула.

«Потому что была дура!» – хотелось ей закричать.

Но вслух она ответила совсем другое:

– Просто так случилось…

По сути правда, хоть и не вся.

Баграт зло на нее зыркнул, показал ей большой палец и прогремел:

– Обалденный ответ. Очень информативно…

Баграт очень старался не выходить из себя, общался с Миланой деликатно. Да что там, он вообще был сама терпимость.

Лишь раз рявкнул, строго глядя на сидевшую перед ним девушку:

– Быстро и четко мне отвечай: что было? От «А» до «Я», я жду!

Чуть ли не клешнями все–таки выудил из нее информацию.

Пока она рассказывала ему о том, как он забурился в ее комнату, улегся на кровать, а потом после основного действа и вовсе уснул, в голове начали просыпаться воспоминания. Они как черви вылазили из подсознания, подсовывая ему картины той ночи. Вот он поднимается по лестнице, вот открывает дверь, бухается в кровать. Провал. Потом снова картина того, как он лежит на этой самой кровати голый. В гордом одиночестве, между прочим!

Тут–то его и торкнуло – забыл в гостиной телефон.

Чертыхнулся, кое–как поднялся, стал одеваться.

А ну как мать найдет мобильный, она всегда была не в меру любопытна. Он запоролен, естественно, но вдруг всплывет какое–то сообщение не для ее чувствительной натуры, или того хуже – фото. Подружки часто баловали его снимками разного рода. Потом объясняй по тридцатому кругу почему тебе еще не пора жениться, и ты не хочешь знакомиться с невестами, которых идейная родительница уже для тебя подобрала.

Вышел из спальни, а потом еще один провал.

Но Баграт точно помнил – проснулся в выделенной им родителями комнате. Однако помнил он и еще кое–что. Странное по всем параметрам. В то утро у него было стойкое ощущение, что случилось что–то хорошее, что–то из ряда вон. Но вот что? Крутил в голове варианты, а потом махнул рукой, подумал, что не важно.

Нет, раньше за ним такого не водилось, чтобы по пьяной лавочке забраться к девке в койку и даже потом этого не вспомнить. Но и она хороша!

– Значит, мы с тобой спали… – подвел он итог.

Нарвался на новый обиженный взгляд Миланы.

– Ладно, – кивнул.

А потом подумал – ну спали и спали. Он много с кем спал, но что–то за все тридцать два года ему еще ни одна девчонка не предъявила, что он отец ее ребенка. Милана – первая и единственная.

Тот факт, что он с ней спал, еще совсем не значит, что он отец малыша, которого она держит на руках. Пусть, темноволосый и темноглазый, но таких пол–России. Это не признак. Может, девчонка таких и предпочитает себе в половые партнеры – жгучих брюнетов, похожих на Баграта.

– Сколько у тебя на тот момент было любовников? – поинтересовался он с прищуром.

По его мнению, нормальный вопрос. Уж коли девица ищет отца своего ребенка, так надо проверить всех кандидатов. А то, что их был много, – это без сомнений. Иначе девчонка подняла бы той ночью вой, выперла его из спальни.

Но она не выперла Баграта. Значит, хотела всего того, что между ними произошло. А это в свою очередь показывает, что она к этому делу привыкшая.

Вот только Милане его вопрос нормальным не показался. Она вскинула на него злой взгляд, а потом ее маленькая ладошка вдруг проехалась по его щеке крепкой оплеухой.

Больно, между прочим!

Баграт взъярился, зашипел:

– Ты как смеешь руки распускать, паршивка такая!

– Я была девочкой! Ты что, и этого не помнишь?

Ну такое он, пожалуй, определенно запомнил бы. Наверное.

Точно врет.

Баграт потер щеку, горящую после пощечины, зло посмотрел на Милану.

– Первый и единственный раз тебе такое прощаю, поняла? Чтобы больше не смела так делать! – резко сказал.

Нет бы девчонке усовеститься, а она смотрела на него тем же злым взглядом, что и он на нее.

Баграт продолжил возмущаться:

– Почему я должен помнить о том, что ты якобы была девочкой, если я даже частично процесса не помню?

– То, что ты чего–то не помнишь, не значит, что этого не случилось, – заявила Милана, задрав подбородок.

Баграт смотрел на нее и диву давался. Сидит вся такая гордая, на целый свет обиженная, и до чего в себе уверена: на лице так и написано «Я права, а ты – нет».

Так и захотелось опустить ее с небес на землю.

– Даже если ты была девочкой, это не доказывает, что малыш, которого ты держишь на руках, мой, – заявил он со значением.

Милана уставилась на него возмущенно, а потом отсела чуть дальше, при этом диван под ней скрипнул.

– Не хочешь не верь, – нагло заявила она. – Мне все равно.

«Ага, все равно ей, как же…» – подметил Баграт про себя.

Продолжил угрюмо:

– У меня резинки всегда при себе, я их надеваю на автомате, ясно тебе?

– О да, резинка была, – усмехнулась она невесело. – Я нашла ее потом под кроватью порванную…

– Что?! – возмутился он. – Если бы такое случилось в процессе, я бы заметил.

– Но не заметил, – фыркнула она.

Баграта покоробил ее тон.

– И где были твои мозги? – спросил он с прищуром. – Если ты видела, что резинка порвалась, почему не приняла таблетки? В мире есть такая вещь, как срочные контрацептивы для экстренных случаев.

Тут паршивка замялась, опустила взгляд в пол и призналась:

– Я тогда про них не знала, узнала лишь через пару недель, но было уже поздно.

– Я не пойму, ты вроде в Анапе росла, а не в лесу, не знаешь элементарных вещей?

– Откуда мне было знать? – возмутилась Милана. – У меня нет подружек, которым повезло залететь. Из моих знакомых половина на тот момент вообще еще оставались девочками. Я просто не знала.

То, каким тоном она это сказала, показало Баграту, что Милана не врет.

Если не врала про резинку и таблетки, может, и про остальное сказала правду?

Он внимательнее пригляделся к мальчику, который спокойно сидел в слинге на коленях у матери. Ребенок не спал, но лежал головой у нее на груди.

– Дай мне сына, – попросил Баграт.

Не знал, зачем просил, и что надеялся разглядеть в лице малыша, но вдруг захотелось взять его на руки.

– Еще чего! – тут же взвилась Милана.

– К чему тогда весь этот цирк? – насупил брови Баграт. – Ты же зачем–то рассказала мне про ребенка, верно? Чего ты хотела этим добиться?

– Мне просто надоело твое лицемерие, – заявила она и подскочила с места.

– Дай ребенка, – снова попросил он, поднимаясь.

– Не дам, – фыркнула Милана.

Он было потянул к ней руки, но она отпрянула в сторону и громко заявила:

– Ты не прикоснешься ни к нему, ни ко мне, ясно?

С этими словами гордячка направилась к выходу.

– Разговор не окончен, – прогудел Баграт, преграждая ей путь.

– Если ты немедленно не выпустишь меня из комнаты, я закричу, – заявила она.

Причем сказала это с таким уверенным видом, что он ей поверил.

Впрочем, держать ее тут не было никакого смысла, они могут орать друг на друга еще хоть час или два, а толку? Лучше поговорить обо всем завтра в спокойной обстановке, когда у него прояснится в голове.