С этого момента все пошло по наклонной — храмовника стали разыскивать, нашлись свидетели, видевшие, как он заходил в дом, где играли дети. Поселок наводнили могущественные маги и представители церкви. Клонам не удалось скрыть все следы своих преступлений, поэтому им пришлось свалить всю вину на кого-то одного и сбежать. Фобос решил освободить всех остальных детей, перебравшись в других носителей, и пожертвовать только своим настоящим телом. Это был единственный сосуд, который он не мог покинуть полностью — лишь разделить себя на неравные части, оставив внутри крошечный осколок, которого было не жалко.

Храмовники устроили показательный суд, обвинили Одри во всех смертных грехах, объявили одержимой “демоном” и сожгли на костре. Прочих детей признали чистыми и невинными, ведь клоны уже покинули их тела.

Несоответствие Фобосы заметили только потом — когда оказалось, что одного аватара не хватает, а младшая сестренка погибшей девочки — Онли — куда-то пропала. Тогда аватары еще не задумывались о том, что носитель может подавить волю осколка и действовать независимо, а потому решили, что кто-то из храмовников выследил ее и убил. Но позже выяснилось, что это не так.

— А до этого момента вы не замечали ничего необычного в поведении детей? — поинтересовался я.

Зальда нахмурилась, напрягая память.

— Если подумать, то было еще одно странное происшествие, — кивнула она. — За несколько лет до этих событий, когда младшая девочка только родилась, дикая обезьяна забралась во двор и попыталась украсть старшего ребенка. Родители тут же бросились в погоню, но обнаружили за оградой лишь труп обезьяны с пробитой головой и плачущую малышку. Никого из взрослых поблизости не было.

А вот это действительно странно. Нет, не сама история, а то, что осколок Фобоса в моем теле вообще ничего об этом происшествии не помнит.

— С тех пор старшая дочь, Одри, сильно заболела, — продолжила рассказ Зальда, — девочка замкнулась в себе, перестала разговаривать, отказывалась от еды, с каждым днем худела и бледнела. Даже седые волосы появились, представляете? Родители списали все на перенесенную травму и принялись водить ее по разным целителям и знахарям, пока однажды симптомы не исчезли.

— А что убило обезьяну, они выяснили? Это мог сделать какой-нибудь сосед или путник?

— Возможно… — пожала плечами девушка. — Орудием убийства был обычный камень — его нашли застрявшим в деревянной ограде. Но никто из соседей так и не признался в своем благодеянии. Да и не было среди них никого достаточно сильного, чтобы суметь пробить обезьяне голову простым булыжником. Сама девочка в то время тоже звезд с неба не хватала, а ведь ее способности проверили в первую очередь.

Похоже на “Кинетический портал”, созданный напрямую с помощью исходного кода, вот только… По моей спине пробежали мурашки. Осколки Фобоса ровным счетом ничего не знали о кинетическом портале! А ведь это довольно очевидная идея. В смысле, не нужно быть семи пядей во лбу или осколком древнего божества, чтобы задуматься о возможности слегка переделать заклинание портала, превратив его в пушку.

— Селеста, как ты думаешь, а можно при расщеплении души сделать так, чтобы твой осколок забыл что-то конкретное: например, магическую формулу или какой-нибудь рецепт?

— Это сложно, — отозвалась богиня, — но учитывая способности Фобоса, я бы совсем не удивилась. Это объясняет и то, почему они сами об этой возможности ничего не помнят.

— Получается, он создал всех своих клонов с “дефектом”, чтобы с ними легче было справиться? А девочка дивергент…

— Да, ты прав, скорее всего, она и есть — истинный Фобос. Все остальные — просто марионетки, которые должны выполнять грязную работу. Даже если архонты выловят их всех — девочка останется на свободе.

Ну и дела!

Я попрощался с Зальдой и Тириусом, искренне поблагодарив их за помощь. И принялся изучать воспоминания осколков. Теперь, когда я знал, что искать, пробелы в их воспоминаниях стали очевидны. К примеру, Фобос неплохо помнил первые дни своей жизни, но затем осознал себя только в возрасте трех-четырех лет, в теле старшей девочки, Одри. Поначалу, я не придавал этому значения, потому что моя собственная история выглядела точно так же. Но что, если настоящим “попаданцем” была младшая Онли, а второй клон не помнил своего детства просто потому, что его никогда и небыло!

А когда Одри решила поселить собственного клона в тело “невинной младшей сестры”, истинный Фобос просто поглотил еще один кусок себя любимого. Вот тебе и “дивергент”! Теперь понятно, как маленькая девочка сумела противостоять воле бога. Да она с самого начала была еще более опасным хищником! Хуже всего то, что для осуществления этого плана, ему нужно было с самого начала выжечь душу сестры до предела, прямо как Корвина, чтобы после расщепления новому Фобосу казалось, что он — единственный обитатель этого тела… Вот скотина! Не было никакого “самопожертвования ради общего блага”, только хладнокровное, просчитанное на сто шагов вперед, убийство ребенка. Причем, двойное — ее ведь потом еще и сожгли…

Ох, ну и попляшешь ты у меня, Фобос!

Поздний вечер. Двое стражников патрулируют улицы небольшого провинциального городка, освещая себе дорогу тусклыми факелами.

— Слыхал новость? Мальчишка тот, которого мы всем отрядом искали, все-таки объявился недавно.

— Серьезно что ли? Я-то думал, мы его никогда уже не увидим. Ну и что, задницу-то ему старик Ильяс надрал как следует?

— В том-то и дело, что нет. Представляешь, за него наш гильдмастер вступился. Говорит, что какое-то тайное задание выполнял для них.

— Посреди ночи, в спальне молодой девахи? Да ну, не гони!

— Я тебе говорю — старики ругались по чем свет, даром что приятели. Ильяс накатал на гильдию жалобу — чуть ли не в столичный Совет. Ходит, плюется ядом, грозится мальчишку собственноручно выловить да выпороть так, чтобы вся округа слышала.

— Ну и поделом. Нечего по бабским спальням да баням шастать.

Тут поблизости раздался стук, звон разбитого стекла и чье-то сдавленное шипение. Стражники на мгновение замерли и бросились на звук.

— Эй, вы чего там удумали? А ну стоять!

Два темных силуэта метнулись к стоящим неподалеку бочкам, оттуда перебрались на крышу и скрылись в темноте ночи. Из разбитого ими окна повалил едкий дым.

— Проклятье, тут все в огне! Зови наших, нужно это дело тушить, пока на соседние дома не перекинулось!

— А как же…

— Да это детишки соседские, я их сразу узнал. Потом разберемся, никуда не денутся. Давай, ходу, ходу!

Улицы осветило алое зарево. Стражники быстро справились с небольшим пожаром и решили не тревожить спящих горожан звуками общей тревоги. Но они и не догадывались о том, что многие местные жители и без того не спали. Вернее, не совсем спали. Бесшумными тенями десятки мужчин и женщин покидали свои дома и брели по городу, словно зомби, исчезая в темных подворотнях, где их ждали широкие окна порталов, из которых доносился зловещий смех.

Коршун и правда хохотал, будто киношный злодей перед запуском очередного дьявольского плана. Десятки его невинных жертв занимали свои места внутри тесного зала будущего “космического корабля”. Поначалу я боялся, как бы его истерический смех не разбудил всех этих лунатиков, телами которых сейчас управляли паразиты. Но обошлось. Вот уж не думал, что он будет вести себя так эксцентрично. Правду говорят, что мы проявляем свою истинную натуру когда нам кажется, что нас никто не видит.

Детишки в эту ночь тоже не сидели без дела — им дали задание отвлечь охрану, чтобы исчезновения людей не заметили сразу. Уж не знаю, что им там наплели “магистры”. Наверное что-нибудь про возможность раз и навсегда покончить со всеми зараженными… Сбросив их с высоты сотни километров, ага!