— Но почему?

— Вот этого я так и не понял. По словам горца, бывает, что маленькие могут быть гораздо более ценными, чем большие, но вот почему — он объяснить не мог. А для маленьких у него чего-то там не хватает — но это можно раздобыть. И еще, главное: быстро раздобывать такие кристаллы даже у горца не получается — один кристалл в три дня, а то и пять. А если это особо ценный кристалл, то может понадобиться и неделя, и месяц. Пыль очень важна, это так, причем чем больше сортов, тем лучше, но не только пыль. Горец купил при мне серы и кусок каучука, даже попытался объяснить мне, для чего это, но не смог. Да, кстати о пыли. Горец сказал, рубины и сапфиры не обязательны. Можно брать другие кристаллы, дешевле.

— Это какие?

— Темные корунды. Непрозрачные. Горец говорит, для его целей вполне годятся. Но лучше крупные, причем, повторяю, все с разной закачкой. Причем смешивать пыль от разных кристаллов нельзя.

— Темные корунды — почти бросовый материал. Здесь проблем не вижу. Но очень хотелось бы знать, почему нельзя смешивать пыль.

— Говорю тебе, сам до конца не понимаю. Горец сказал, что это испортит кристалл. Ну, он будет как обычный кристалл.

— И это он называет «испортить»? Что же тогда «улучшить»?

— Видимо, такая возможность есть. Горец, когда взял в руки вот этот кристалл, как-то странно на него посмотрел и проворчал что-то по-своему, а потом для меня перевел, что, дескать, мог бы быть и получше.

— Еще улучшить, значит? Чего же ему не хватает?

— Каких-то алхимических ингредиентов. Он их знает, но перевести мне не может.

— Если так — я ему могу помочь. Я знаю одного человека, он не маг, просто купец. У него лавка с алхимическими препаратами. Магических среди них нет, он закон уважает, а вот разные редкие вещества — могут попасться. Он ничего не производит, просто перекупает, но у него ТАКОЕ чутье! Цены у него — сам понимаешь, но если горец раздобудет еще с пяток таких кристаллов, какой ты мне продал, — купите всю его лавку и еще на бочонок вина останется. Официант! Пол-листа бумаги и перо!

— Извольте получить, почтенный.

— Вот… — пишет, — как его найти.

— Отлично. Ну что ж, теперь к вопросу о кристаллах, что для пыли…

Следует признать: улов оказался даже больше, чем я рассчитывал. Конечно, тут же часть денег ушла на расходные материалы. Я даже купил целых две книги. Пришлось купить объемистую корзину — в нашу кожаную сумку все не вошло бы. Но главное: я сделал заказ механику на отрезной станок. Конечно, с ножным приводом, но рассчитанный на резиновый отрезной круг. Сказал, что он должен резать металл: чистая правда, но не вся. Кажется, механик мне не поверил, но это уж его дело. В следующий раз, когда придем с кристаллом на продажу, станок будет готов.

Во всей этой суете как-то забылось, что и поесть иным разом следует, так что мы с Саратом нырнули в ближайший трактир. Я рассчитывал, что за час, самое большее, мы управимся.

Запахи были вкусными, надо отдать должное. Что мне не понравилось, это выражение лица трактирщика. Оно было оценивающим — причем явно оценивал не содержимое наших кошельков. Его взгляд шарил по шее (амулеты!), рукам и поясу. Паранойя пискнула об осторожности. Но уходить до крайности не хотелось. Хотя… Я шепнул Сарату, чтобы заказывал он.

Бакалавр не подвел. Еда и вправду была вкусная и недорогая. Взглядом я предупредил спутника о необходимости молчать. Мы трудолюбиво работали ложками, и жаркое из мяса (даже не знаю его происхождения) уже подошло к концу, когда в трактире появилась компания.

Вот тут моя паранойя звонким голосом просигнализировала обострение обстановки. Пятеро. Первый явно постарше других — это вожак. Третий небольшой, но жилистый — вот этот опасен. Второй и четвертый особых ТТХ не имеют. У первых четырех физические кондиции несколько повыше средних, пятый здоровила на полголовы меня выше, а толщиной превосходит вдвое. У всех по нескольку цепочек на шее, чем оканчиваются — не знаю. Оружия на виду нет, но это ничего не значит. Ножи могут быть под полами здешних кафтанов. Главное — лица. Трое первых и великан нарочито глядят в другую сторону и обсуждают необходимость и возможность получения услуг от противоположного пола. А вот четвертый не выдержал. Он лишь на мгновение глянул. Этот взгляд я помнил с детства. Эйфория безнаказанности — название я придумал много позже, разумеется. Это для тех, давних, которые развлекались тем, что втроем на одного ловили в подворотнях, и было главным: возможность делать ВСЕ — и за это ничего не будет.

Позицию я выбрал не из самых плохих. Левый фланг нам прикрывала трактирная стойка. Сзади был очаг с решеткой. Справа прикрытие было в виде пустого, но тяжелого стола, причем проход между этим столом и нашим столом был достаточно узок. Не ахти какое препятствие, но все лучше, чем ничего.

Я подал знак трактирщику, что хочу рассчитаться. Но трактирщик вдруг занялся наведением блеска на большое глиняное блюдо. Вместо него к нам подошел тот, которого я посчитал наименее опасным, поскольку он хуже прочих умел держать себя в руках — четвертый.

— Ну что, хорошо поторговали?

Я кивнул.

— Поди, не в убыток?

Еще кивок.

— Ну раз хорошо поторговали, надо заплатить налог в гильдию. По десятке с хвоста и идите. Это на первый раз. А потом будете платить по пятнадцать.

Я повернул голову и показал глазами на нечто слева и сзади. Он купился. В тот момент, когда он повернул голову, в моей правой руке оказалась хорошо обгрызенная трубчатая, кость с острым концом. Время замедлилось. Я понял, что нахожусь в боевом трансе. Кость ткнулась четвертому точно под ухо. Он только начал падать, а я уже был на ногах.

Кто самый опасный из оставшихся? Уж верно не здоровила. Этот только думает, что он козырной туз, на самом деле на валета тянет, самое большее. Нет, первый и есть первый кандидат. Он не самый опасный, он быстрее всех соображает, иначе не был бы вожаком. И его-то выпускать ни в коем случае нельзя.

Два шага влево, там стойка, за ней трактирщик, на его лице явный испуг — а ведь быстро соображает, не впал в ступор — а над трактирщиком целый кладезь: сковородки, блюда, ухваты. Да тут взвод вооружить можно! А еще рядом с трактирщиком тяжелый секач — это будет мой стратегический резерв, да еще кочерга возле очага — понятно, тактический резерв. В руках превосходная боевая сковородка. Живем!

Как там оппоненты? Первый тянет руку к левой поле кафтана — там нож, ясное дело. Второй нагибается к лавке, хочет драться мебелем. Да флаг тебе в руки. Третий уже ухватился за рукоять ножа, хорошая реакция; я так и думал, что ты опаснее других. Но мне нужен в данный момент первый. Проскакиваю вперед, одновременно замахиваясь сковородкой, и бью по горлу, а не по голове, к тому же ребром сковородки, а не плашмя, как в Голливуде. Впрочем, результат голливудский. Успеваю заметить, как у вожака подгибаются колени, и разворачиваюсь к третьему. Очень вовремя, его нож уже движется в направлении назначенной цели. Сковородка тяжелая, ею воспользоваться уже не успеваю — и не надо. Он явный правша, нож держит в правой, а сзади у меня — четвертый. Это и нужно. Резким движением ухожу вправо, он проваливается, к движению третьего я добавляю в плечо, а сзади-то четвертый… Нож втыкается в четвертого — неглубоко, тот отделается разрезанными грудными мышцами, а вот третьего я приголубливаю от души ударом чуть ниже затылка. Мышцы не напряжены, так что оглушение гарантировано. Четвертый закатывает глаза и падает, убежденный, что получил смертельное ранение. Разубеждать не буду. К этому моменту второй уже начал отрывать скамью от пола. Он еще не понял, что это не обычная трактирная драка — пусть и пребывает в этом заблуждении. А вот пятый догадался, видимо, что самый опасный из нас двоих — я. Даже не оборачиваясь на Сарата (а тот застыл, как аристократ на соответствующей картине Федотова), пятый разворачивается ко мне. Скамья пошла в грозный поворот на уровне моей головы, что уж совсем не укладывается в рамки приличий. Я жду, пока она подойдет совсем близко, нырком пропускаю ее и быстро ухожу в противоположном направлении, будучи уверенным, что под этот широкий замах попадет пятый. Так и есть, попал. У него короткий нокдаун, на секунду, самое большее, но мне нужно значительно меньше. Каратист такого бы никогда не сделал, это просто не предусмотрено каноном: опираться не на воздух, а на стол при высоком ударе ногой. Но результат тот же: каблук впечатывается в ухо второму, тот тихо оседает, а я успеваю перекатиться по столу, поближе к камину. Пятый, придя в себя и рыча что-то совершенно мне неизвестное, но явно не рекомендуемое к употреблению в высшем обществе, делает два шага по направлению ко мне. Тут мне надо бы выполнить бросок через голову в падении, но, поскольку сроду не занимался ни дзюдо, ни самбо, не уверен, что получится. Что ж, будем делать, что умеем. Он близко — шаг в сторону, резкий разворот, и я у него за спиной, а вот теперь — заплести ему ноги. У нас во дворе это умение не было в фаворе, когда играли в футбол, но почему-то им активно пользовались во внеигровых ситуациях. Пятый пытается удержаться за решетку очага, но на тяжесть этой туши она не рассчитана. Чудом пятый ухитряется не вмазаться лицом в угли, но уж руками он их загребает изрядно. После этого у него появляется неотложное занятие, тесно связанное с ведром воды, стоящим у стойки.