Из дел остался лишь визит к мастеру Фараду.

— Доброго вам дня, мастер.

— И вам, уважаемый.

— У меня не одно дело, с вашего позволения. Во-первых, я хотел бы знать, как продвигаются дела со вторым станком, что я заказал.

— Послезавтра будет готов. Однако, если позволите, я бы пригласил вас в ту комнату обсудить некоторые деликатные денежные вопросы…

Паранойя тихо мяукнула о предстоящих неприятностях. Бьюсь об заклад в три сребреника против одного: не за обсуждением выплат и бонусов меня зовут. Мы прошли в комнату, причем мастер не поленился лично закрыть дверь.

— Уважаемый Профес-ор, у меня был гость, и он расспрашивал о вас и о том станке, что я для вас сделал. Вас принимают за мага.

Голос паранойи уже не напоминал скромное мяуканье. Скорее это был кошачий концерт. Надо срочно собрать информацию.

— Кто был этот гость?

— Дознаватель. Но, подозреваю, пришел не по долгу службы, а потому, что кто-то его об этом попросил.

— Вы показали нож?

Промельк уважения во взгляде.

— Конечно. Но он, похоже, не поверил.

— Надеюсь, вы понимаете, что Профес-ор — не настоящее мое имя.

— Вот потому-то я и сказал дознавателю, что вашего имени не знаю.

Мне никак нельзя сдавать механика. А как его выручить? Есть вариант.

— Фарад-ир, если этот тип или его сослуживец придут еще раз, можете сказать, что станок, что вы соорудили, продан и теперь находится во владении Моаны-ра. Ее тут, кажется, все знают. Пусть приезжают. Я найду, чем их встретить.

— Спасибо. Я, кстати, ни на минуту не поверил, что вы маг. Для этого вы слишком хороший механик.

— Маг тоже может быть хорошим механиком. И потом, я не самый лучший. Видели бы вы моих учителей. При дальнейших допросах твердите чистую правду — что вы не верите, будто я маг.

— Так и буду делать. Но хотел бы я поглядеть на ваших учителей.

— Трудновато будет… Ладно, здесь ясность. Когда вы были у меня в прошлый раз, вы достали два ножа. Один был из обычного железа, другой… из другого. Правда ли, что производство этого… другого железа запрещено?

Выстрел наугад попал в яблочко. Мастер посмурнел.

— Правда.

— Причины?

— Маги не любят исследований с металлом — золото и серебро не в счет — а с железом в особенности. Всякое отклонение от обычности не одобряется, а некоторые и вовсе прямо запрещены. В частности, сталь, идущая на пружины.

— Арбалеты?

— Мне кажется, не только.

Уж не знакомы ли высшие маги с принципами огнестрельного оружия? Это было бы некстати.

— А откуда берется это другое железо?

— Оно называется, — незнакомое слово. — Большей частью — делается в стране. В обход закона, понятно. Говорят, что есть и контрабанда, но точно не знаю.

Теперь у меня в словаре есть «сталь».

Для отвода глаз мы с мастером чуть-чуть поспорили даже после выхода из комнаты.

Теперь — встреча с Тареком и его почти что семьей. Я подкатил к дому вдовы почти к тому моменту, когда последний узел укладывался на телегу. Блондинистая барышня уже восседала сверху с чрезвычайно гордым видом.

Ехали мы, к счастью, без приключений, но подумать мне пришлось крепко. Это ведь я так, ради красного слова бухнул механику, что у меня, мол, найдется, чем дознавателя встретить, а на самом-то деле вариантов мало. Нет, не мало, а очень мало. Да что я несу: совсем нет. Значит, надо их придумывать.

Для начала, с ножами не прокатит. Дознаватель, если не дурак, сразу догадается пойти на рынок и выяснить, появлялись ли в последнее время такие блестящие клинки в продаже. Разумеется, он там ничего похожего не найдет. Срочно отполировать и пустить в продажу? Не очень-то хорош вариантик: у ножей цена невелика, даже в блестящем виде, значит, их нужно делать много, а времени на это мало. Это будет вариантом на крайний случай. Ювелирка? Ее тоже для начала закупить нужно, потом уж отполировать, потом пустить в продажу. Здесь прибавка к цене будет значимой. Но вот препятствие: полировка будет куда как непростой. Это у кристаллов грани плоские, их на кругу полировать можно. А ювелирные изделия — фигурные. Их, вообще говоря, вручную полировать надо. А если так — при чем тут станок? Отпадает. Стекло? Зеркала? Да, только малые, с полкруга. Хотя нет, опять не пойдет — я же мастеру сказал, что стекло полировать не берусь. Да и рискованно: стекло все же твердое, от него и к кристаллам перейти можно. Янтарь? Вот его можно отполировать без усилий, но вопрос — знают ли здесь янтарь? Не факт. В ювелирных лавках изделий из янтаря не было, помню точно. Не годится. Что еще? Дерево. Дерево? Полированная гамбсовская мебель? Отпадает — слишком большая поверхность полировки. Небольшое изделие из дерева? Трюмо, бюро, сундук, ларец? Ларец… Шкатулка! Вот оно, решение. Шкатулка имеет плоские грани. Резчик у меня готовый. Полировать дерево? Можно. И даже того лучше: отполировать, потом нанести лак, потом еще раз отполировать. Если здесь знают лак… Знают. Сам видел шкатулки с лаковым покрытием. Только здешний лак грубоват, а у меня блестеть будет. Продать можно и оптом. Мы не какие-нибудь там жадные капиталисты, наша цель в данном случае — не извлечение прибыли любой ценой. Мы — бескорыстные купцы, вот кто.

Эта мысль меня развеселила, и весь остаток дороги я пребывал в легкомысленном настроении. Оно несколько увяло, когда выяснилось, что Моана опять уехала в город, велев передать, что получила еще один заказ, а также хочет зайти в книжную лавку.

Настроение резко поменялось, когда на пороге моей комнаты появилась Ира. В руках у нее был плотно закрытый кувшин, а в глазах плескалась ужасающая таинственность.

— Я его попробовала! — сообщила она страшным шепотом.

Сердце у меня ухнуло вниз. «Все же попробовала!» — это была моя первая мысль. «Сколько?» — подумал я в следующий момент. Этот вопрос мне удалось произнести вслух.

— Не меньше трех часов, — ответила она с интонацией, от которой Хичкок свалился бы с инфарктом. — Не считая времени на очистку.

Я понял, что слово «попробовала» относилось к аппарату, а не к продукции, и мысленно переназначил похороны на более поздний срок.

— Это все, что получилось?

— Кроме «хвостов», как вы говорили, учитель.

Молодец, все запомнила. Первые и последние десять процентов продукта можно пускать разве что на очистку от смазки, да и то черновую.

— А где тот стаканчик, из которого ты лекарства даешь?

«Стаканчиком» назвать эту емкость было бы преувеличением. «Стопка» — и то комплимент.

— И еще притащи из кухни маринованный огурец.

Соленых здесь не знают — ну и ладно.

Пока и.о. оператора полупромышленной самогонной установки бегала на кухню, я обнюхал продукт. Вполне себе ничего изделие, только крепковато — в нем больше шестидесяти градусов. Для технических целей даже хорошо, хотя еще пару перегонок было бы нужно. В идеале нужен ректификат. А если на употребление — так это разбавлять нужно. Но сколько добавлять воды? Вот это неизвестно, спиртометра у меня нет. А ведь можно изготовить, право слово. Стеклодувы тут есть, свинец найдется. Только и задача: сделать нужной формы и разделить два состояния: 96 градусов и чистая вода. Шкалу после этого создать нетрудно. А пока придется на себе производить измерения.

Из осторожности я налил себе не полную стопку, а половину. Махнул ее с молитвой, прислушался к внутреннему голосу и закусил огурчиком. После некоторого молчания внутренний голос сообщил, что продукт не высшего класса, но употреблять внутрь можно. Но лучше все же разбавить и не жадничать с закуской.

— Не вздумай пробовать! — строго предупредил я. — Даже на меня этот яд и то действует, хотя и слабо, а уж на тебя…

— А что будет? — кажется, в Ире заговорила целительница.

Врать мне не хотелось.

— То же самое, как если бы ты выпила много крепкого вина, только симптомы гораздо сильнее. От большой дозы — потеря сознания и смерть.

— Но можно попытаться спасти, — задумчиво сказала наша фельдшерица. — Сначала вызвать рвоту, потом уложить больного в постель…