Гастон снова поклонился и ушел. Его фигура растаяла в темноте, будто призрачная тень, порождение ночи.

– Вам вовсе, не обязательно провожать меня, – нахмурилась Беатрис. – Думаю, я и сама смогу найти дорогу.

– Вы в этом уверены? Крэннок-Касл довольно велик, в нем легко заблудиться..

– Вы проводили меня, а теперь встречаете. Почему?

– Может быть, я решил сыграть роль местного мажордома, а может, мне просто не хватало вас.

И она принимала его всерьез? Неужели он флиртует с ней? Почему-то в обществе Девлена Беатрис чувствовала себя неловко, как будто ее недавний знакомый отличался гигантским ростом и возвышался над ней словно гора.

Какая глупость! Девлен Гордон – всего лишь мужчина. Не больше и не меньше. В этом он ничем не отличается от булочника, мясника, серебряных дел мастера или любого другого из тех, кого Беатрис встречала в своей жизни. Одни оказывались храбрее других, некоторые выделялись большей смелостью в речах или в одежде. Кто-то держался вежливо и обходительно, а иные вели себя довольно бесцеремонно, едва ли не грубо.

Но никто из них не был так красив. Никто не обладал таким глубоким, звучным голосом. Этот голос оказывал на Беатрис странное действие. Ей хотелось слушать его как можно дольше. И было не важно, о чем говорил его обладатель.

Но сейчас она очень устала и жестоко страдала от голода.

– Уверяю вас, мистер Гордон, я хорошо представляю себе, насколько велик замок. Откровенно говоря, не думаю, что такой уж большой подвиг – найти комнату, в которой я провела прошлую ночь.

– А как вы собираетесь искать столовую, мисс Синклер?

Он встал рядом и предложил Беатрис руку, поставив девушку перед выбором: показать возмутительную невоспитанность или опереться на его руку.

Беатрис всегда учили вести себя вежливо. Она не могла намеренно оскорбить Девлена, сделав вид, что не замечает его жеста, а робко протянула руку и слегка коснулась пальцами чудесной ткани его сюртука. Но ее рука, по-видимому, обладала собственной волей. Пальцы Беатрис скользнули по рукаву, поглаживая и сжимая руку Девлена, словно желая оценить, насколько крепкие у него мускулы.

Девлен посмотрел на нее. Их взгляды встретились, и у Беатрис перехватило дыхание. Ей показалось, что кто-то туго затянул корсет у нее на талии, не давая вздохнуть. Кожа и китовый ус врезались в ее плоть, заставив Беатрис вспомнить о том, что у нее есть тело. Внезапно она отчетливо ощутила, как наливаются тяжестью бедра, талия и грудь. Тело вдруг стало чужим, незнакомым, слишком пышным и мягким, чтобы принадлежать ей.

Она едва не произнесла что-то, желая отвлечь Девлена, хотела заставить его посмотреть на море, или на небо, или даже на ее туфли – куда угодно, лишь бы он перестал пристально смотреть ей в глаза. Беатрис не могла отвести взгляд от лица Девлена. В пляшущем свете фонаря оно казалось то ангельским ликом, то личиной дьявола. Он был слишком красив, слишком ярок, слишком обворожителен, чтобы стоять в темноте рядом с ней. Одна из лошадей шумно перебирала ногами, а остальные громко всхрапывали, напоминая непонятливым человеческим существам, что ночь становится все холоднее и не мешало бы вернуться в конюшню, к кормушке с овсом.

– Мне нужно идти. – Она плотнее запахнулась в плащ Девлена. Ей бы следовало вернуть его владельцу, но Беатрис чувствовала, что не в силах это сделать.

«А он опасен».

Беатрис не могла бы сказать, почему вдруг ей пришли в голову эти слова, но она хорошо понимала их смысл. Девлен Гордон принадлежал как раз к тому типу мужчин, против которых матери предостерегают своих дочерей. О таких, как он, перешептываются в гостиных, делая страшные глаза. Сплетни будут преследовать Девлена до конца его дней. Женщины, даже самые добродетельные и целомудренные, всегда будут обращать на него внимание. А женщины другого сорта станут мучительно раздумывать, действительно ли в его глазах таится обещание.

– Вы здесь гостья, и было бы в высшей степени невежливо позволить вам самой искать свою комнату.

– Я не гостья, или вы забыли? Я гувернантка.

– Но элементарные правила вежливости распространяются и на вас.

– Так позовите горничную, – возразила Беатрис. – Или одного из лакеев. Да хотя бы и конюха, если он знаком с расположением комнат в замке. Любой слуга мог бы мне помочь.

– У нас в Крэннок-Касле очень мало слуг. Мой отец до крайности скуп. Мы держим лишь малую часть той прислуги, на которую мог бы рассчитывать мой кузен по праву рождения. Не хочется отвлекать никого из них от работы.

– Вы его осуждаете?

– Что, простите?

Задав вопрос, Беатрис тут же пожалела об этом. Как она только осмелилась? Может, во всем виноват Девлен Гордон? В присутствии этого человека с ней творилось что-то неладное. Как нарочно, брали верх самые худшие стороны ее натуры. Но нет, Девлен тут ни при чем. К несчастью, изъян был в ней самой.

– Вы всегда так откровенно говорите все, что думаете? – поинтересовался Девлен.

– Прошу прощения, я поступила дурно и признаю это.

– Я нахожу вас на редкость занятной особой, мисс Синклер. Возможно, вы как раз то, что нужно моему кузену.

– Почему вы так решительно настроены против того, чтобы я заняла место гувернантки?

– Боюсь, у меня масса возражений на этот счет, мисс Синклер. Вы слишком молоды. Слишком привлекательны. И наконец, вы слишком наивны. Вам не под силу тягаться с моим отцом. И я сильно сомневаюсь, что вы сумеете обуздать моего кузена.

Беатрис недоуменно нахмурилась. Слова Девлена привели ее в замешательство. Что она такого сказала? Из-за чего он разразился этой длинной тирадой?

В конце концов Беатрис решила ответить только на оскорбления, а комплименты можно обдумать и позже, уединившись в спальне.

– И вовсе не наивна. Я довольно много читала.

– Чтение хоть и полезно само по себе, но не способно заменить жизненный опыт.

– Я не ребенок, сэр.

– Если бы я увидел вас на улице Эдинбурга, мисс Синклер, то никак не подумал бы, что вы похожи на ребенка.

Беатрис внезапно почувствовала легкое покалывание в пальцах на руках и ногах, кончик носа отчаянно зачесался, лицо залилось краской. Ей страшно хотелось спросить, что бы подумал Девлен, повстречав ее на улице в Эдинбурге, но на этот раз ей удалось сдержаться. В ней проснулась осторожность. Беатрис боялась увязнуть в словесной паутине, которую так искусно плел Девлен Гордон.

– Очень хорошо, – отозвалась она любезно-снисходительным тоном почтенной матроны. – Значит, мне придется убедить вас, что вы не правы. Я докажу, что могу быть хорошей гувернанткой.

Несколько долгих мгновений Девлен молчал, неподвижно глядя на девушку, словно она бросила ему вызов и он теперь раздумывал, стоит ли его принять.

– Я оскорбил вас, мисс Синклер? Поверьте, я вовсе этого не хотел.

– Уверяю вас, мистер Гордон, я вовсе не чувствую себя оскорбленной.

Девлен бросил взгляд поверх плеча Беатрис на кучера. Тот терпеливо стоял рядом с лошадьми, ожидая дальнейших распоряжений. Гордон коротко кивнул, и кучер повел беспокойно всхрапывающих животных прочь по боковой дорожке. Беатрис догадалась, что в той стороне расположена конюшня и другие служебные постройки.

– Гастон сказал, что это вы приказали зажечь Свечи, – заметила она, разглядывая Крэннок, необычайно живописный на черном бархате ночного неба. Сотни огоньков из восковых свечей наполнили замок золотистым сиянием.

– Глупо не использовать свое богатство, когда оно может облегчить мою жизнь. Я не люблю ночь.

Беатрис не смогла скрыть, удивление.

– Вы боитесь темноты?

– Вовсе нет. Но темнота мешает мне ходить куда хочется, отнимает у меня время, а я этого терпеть не могу.

– Поэтому вы превращаете ночь в день?

– Пытаюсь.

– Так вы очень богаты? Деньги делают вас счастливым? – Господи, и зачем только она это сказала? Чтобы смягчить свои слова, Беатрис поспешно задала еще один вопрос: – Должно быть, вы путешествуете с сундуками, полными свечей?