– Не сомневаюсь, вы на это способны.

– Вам понравится, мисс Синклер. Возможно, вы даже будете стонать от удовольствия.

Беатрис закрыла глаза и заставила себя отступить от Девлена на шаг.

– Я хочу раздеть вас, мисс Синклер. Мы бы играли и раззадоривали друг друга до обеда, а потом предавались наслаждениям на десерт.

Беатрис попятилась, задыхаясь. Лицо ее пылало. И прежде чем демон-искуситель успел всецело завладеть ее душой, она сгребла со стола книги и бросилась вон из комнаты, словно стремилась выскользнуть из когтей дьявола.

Беатрис укрылась в комнате для занятий и с облегчением заметила, что уже на лестнице ее руки перестали дрожать. Но охватившее ее странное чувство не исчезло. Наоборот! Казалось, все ее тело пылает огнем, а языки пламени лижут кожу.

Ей хотелось, чтобы Девлен ее целовал, чтобы он шептал ей на ухо свои ужасные непристойности. Хотелось чувствовать на щеке его горячее дыхание, ощущать прикосновение его пальцев к коже. И она вообразила, что он гладит ее затылок, шею и слегка притрагивается к горлу.

Почему ей вдруг стало так трудно глотать?

Беатрис положила на стол отобранные в библиотеке книги, расправила юбку, привела в порядок корсаж и пригладила руками волосы, искренне надеясь, что выглядит благопристойно, несмотря на бесстыдные мысли, теснившиеся в ее голове.

Вскоре придет Роберт. Они весь день посвятят занятиям, а если к обеду погода прояснится, отправятся на прогулку. Хотя, пожалуй, безопаснее всего будет оставаться в классной комнате, как и положено добропорядочной гувернантке. В Беатрис снова пробудилась женщина строгих правил; она жила в ней всегда, но почему-то легко угасала и теряла голос в присутствии Девлена Гордона.

Интересно, чем он сейчас занят? Собирается вскоре покинуть замок? И зачем он только вернулся? Неужели лишь для того, чтобы ее соблазнить?

Беатрис подошла к окну и прижала пальцы к губам. Губы распухли, как будто они с Девленом целовались долгие часы.

Беатрис улыбнулась, вспомнив забавный эпизод из своего детства. Девчонкой она упражнялась в поцелуях с помощью уголка подушки, и делала это тайно, поздно ночью. Она не рассказывала об этом ни одной живой душе, даже Салли.

Беатрис прижала к холодному стеклу пылающие ладони. Лед, налипший на стекло снаружи, подтаял и медленно сполз на наличник. Девлен дотронулся до ее груди и сжал пальцами сосок. Он зашел бы еще дальше, если бы она не сбежала.

Они оба совершенно забыли, где находятся. Девлен даже не вспомнил, что библиотека – излюбленное прибежище его отца. Камерон мог застать их врасплох в любой момент. Да и сама Беатрис об этом не подумала.

Господи, да что же это с ней делается? В кого она превращается? В похотливую распутницу, которая жаждет прикосновений мужчины? Все ее мысли теперь заняты плотскими удовольствиями, это ясно.

Беатрис вернулась к столу, села и попыталась привести мысли в порядок. Она хотела забыть сцену в библиотеке, но, перебирая в памяти подробности, лишь разжигала в себе желание. Лучше пожелать, чтобы он поскорее уехал, чем мечтать о том, как разрушить собственную жизнь. Беатрис задумчиво перебирала книги на столе, решая, с чего начать урок: с французской поэзии, географии или эссе на тему религии. А может, прежде всего стоит заняться с Робертом чтением?

Беатрис принялась перелистывать сборник французской поэзии, и чтение ее увлекло. Она начала декламировать вслух. До появления в Крэннок-Касле Беатрис давно не практиковалась во французском. Стихотворение, на которое она случайно наткнулась, показалось ей исполненным особого смысла, словно само провидение посылало ей знак найти себе более достойное занятие, а не предаваться размышлениям о Девлене Гордоне.

Но как можно сожалеть о том, чего ты никогда не испытывала?

Беатрис больше не стремилась быть благонравной, непорочной и добродетельной. Она хотела всего лишь простой и безыскусной жизни. Хотела просыпаться по утрам и знать, что грядущий день не несет с собой ничего пугающего. Хотела быть уверенной, что у нее достаточно еды, одежды и дров, чтобы не умереть с голоду и не замерзнуть. Теперь у Беатрис было занятие, способное ее прокормить, а иногда на ее долю выпадали и редкие развлечения. Она твердо знала: в ее жизни существует цель. И пусть эта цель – всего лишь желание существовать без боли, ни в чем не нуждаясь, но Беатрис охотно довольствовалась своими скромными радостями, поскольку последние три месяца была лишена даже их.

Если Девлен прав и ад существует лишь в людских умах, не для того ли его выдумали, чтобы заставить человечество придерживаться правил морали? Если геенна огненная – вымысел, то и Царствие Небесное тоже? Если все это выдумки, то и мысль, что праведники возносятся на небеса и становятся ангелами, тоже ложь? Тогда и порядочность и доброта – все иллюзорно?

А может быть, она, Беатрис Синклер, просто ищет оправдание собственной порочности?

Да кто она такая, чтобы менять порядок мироздания и сомневаться в истинах, которые ей внушали с детства?

Беатрис встала и обошла вокруг стола. Не находя себе места, она принялась описывать круги по комнате, от окна к двери и обратно. Начиная первый круг, она прижала руки к труди; на втором – заложила их за спину, на третьем – скрестила руки на груди и уже хотела было приступить к четвертому, но дверь резко распахнулась. В комнату вошел Роберт.

– Доброе утро, мисс Синклер, – вежливо поздоровался он и чинно сел за стол, как поступил бы любой другой воспитанный мальчик.

Беатрис приветливо кивнула. Глядя на юного герцога, она вдруг поймала себя на мысли, что ее ученик постепенно приобретает хорошие манеры, в то время как учительница все больше впадает в безумие.

Беатрис вдруг осенило, с какой книги следует начать урок. Она вручила мальчику небольшой томик с замысловатым изображением Крэннок-Касла на обложке.

– Вы знаете, что эту книгу написал ваш отец?

Роберт кивнул. Он бережно сжимал книгу обеими руками и смотрел на нее так, словно держал в руках сокровище. Несколько долгих мгновений он молчал, а когда наконец заговорил, его голос немного дрожал.

– Это история Крэннок-Касла, – взволнованно выдохнул он. – Отец работал над ней долгие годы – так он мне сказал.

– Хотите начать чтение? – Мальчик кивнул, раскрыл книгу и перевернул первую страницу. – Вслух, пожалуйста.

Поначалу Роберт слегка запинался, и Беатрис уже подумала, что нужно больше времени посвящать декламации, но мало-помалу чтение увлекло мальчика, его голос окреп и обрел уверенность.

– «Крэннок-Касл, – читал он, – был построен четыреста лет назад третьим герцогом Брикином. За два десятилетия на месте обыкновенного земляного холма возникла огромная вытянутая крепость. Хотя от первоначальной постройки сохранилась лишь южная башня, этого было вполне достаточно, чтобы получить представление о строительной технике, довольно развитой для своего времени».

Мальчик продолжал читать. В тонком детском голосе звучало неподдельное восхищение. Роберт гордился не только наследством предков, но и своим отцом, написавшим эту книгу – Беатрис откинулась на спинку стула, разглядывая воспитанника. Было в нем что-то необыкновенно привлекательное и милое. Удивительно, а ведь совсем недавно ей хотелось придушить этого несносного ребенка.

Когда Роберт прочитал отрывок до конца, Беатрис искренне похвалила его.

– Отец научил меня читать, когда я был совсем маленьким, – улыбнулся Роберт. – С тех пор я постоянно читаю.

Беатрис хотела заметить, что Роберт и сейчас маленький, но тут же упрекнула себя в глупости. Горе состарило это дитя и заставило рано повзрослеть.