Блю заметила их не сразу, а когда оглянулась, сначала увидела Рика. Прочитав невыразимую боль на ее лице, Мэги Фрэнсис невольно подумала, что между Риком и Блю что-то произошло.

– Блю! – окликнула она и оперлась рукой на спинку скамьи, чтобы удержаться.

– Бог мой! – Блю вскочила с подколенной под ставки и с нескрываемым удивлением уставилась на Мэри Фрэнсис.

– Я в порядке, – заверила ее Мэри Фрэнсис точно во сне. Однако она сказала неправду. Высокий алтарь внезапно поплыл у нее перед глазами, а красно пурпурные витражи приняли мрачно-угрожающий вид Надо поскорее сесть, иначе она упадет.

– Что значит в порядке? – требовательно спросила Блю. – У тебя просто жуткий вид.

– Мне нужно…

Прежде чем Мэри Фрэнсис попыталась оттолкнуть. Блю, та успела подхватить и по-матерински обнять подругу за плечи.

– Что случилось? – Блю осторожно встряхнула ее. – Расскажи мне.

– Уэбб Кальдерон мертв, – запинаясь, проговорила Мэри Фрэнсис и поняла, что больше ничего не сможет сказать. Последние силы она израсходовала на Рика. И теперь попросила: – Расскажи ей у меня нет сил. Мне надо сесть, а то я упаду.

Огоньки свечей внезапно колыхнулись, потянуло копотью. «Дверь, что ли, открылась?» – отметила про себя Мэри Фрэнсис, но от усталости не смогла даже повернуть голову.

– Что случилось, черт побери? – требовательно спросила Блю. Она переводила взгляд с одного на другого и перешла почти на крик. – Скажет мне кто-нибудь наконец?

Рик начал рассказывать.

Ей здорово досталось, но она молодчина, – успокоил он Блю, потом помог Мэри Фрэнсис сесть, чуть поодаль от них. Красный рюкзачок он положил рядом с ней на скамью.

– Не волнуйся, – шепнул он, – все будет хорошо – Но Мэри Фрэнсис заметила, как посерьезнело его лицо, когда он повернулся к Блю, и по губам поняла, что он говорит. – Дело плохо, очень плохо.

Блю мгновенно забыла о своих проблемах, однако на Мэри Фрэнсис эти слова не произвели почти никакого впечатления. Она слишком много пережила, слишком устала и была очень голодна, от сияния алтаря глазам было больно, а темнота неба пугала.

Тяжелый запах ладана смешивался с запахом горящих свечей, и казалось, что в церкви пахнет застарелым сигарным пеплом. Мэри Фрэнсис обернулась и посмотрела на дверь, прикидывая, хватит ли у нее сил выйти на свежий воздух.

Через несколько мгновений, когда Рик все еще говорил с Блю, она потихоньку вышла на улицу и, наслаждаясь ночной свежестью, направилась к статуе Святой Екатерины. Квартал затих. Где-то далеко залаяла собака, громкие выхлопы автомобиля разорвали тишину. В воздухе витали запахи выхлопных газов, жареного мяса и свежесорванных цветов – весьма странная смесь, но приятнее, чем запах внутри церкви.

У подножия статуи были раскиданы ромашки. Мэри Фрэнсис опустилась на колени, чтобы поднять одну, и словно что-то тяжелое придавило ее к земле. Голова закружилась так сильно, что девушка не смогла подняться. Она опустилась на землю рядом со статуей и положила голову ей на ноги. Святотатство, конечно, но она ничего не могла с собой поделать.

– Боже, пусть моя жизнь маленьким огоньком осветит этот мир, – тихо бормотала она, вспоминая слова молитвы, которую часто повторяла в детстве. – Маленьким огоньком, который будет ярко светить, куда бы я ни пошла.

Она не знала, смеяться ей или плакать, но по мере того, как она молилась, на нее снизошло успокоение. Она повторяла одну молитву за другой, те, которые очень любила читать в монастырские дни, и впервые с тех пор, как в ее жизнь вошла Блю, она почувствовала себя в безопасности.

«Блаженны плачущие, – повторяла она про себя, – ибо будут утешены». Это была строка из Нагорной проповеди, которой она никогда раньше не придавала значения. А потом она тихо повторила молитву за Уэбба. – «Ты, кто отпускает мирские грехи, яви милосердие…»

Когда она пробормотала последнее «аминь», яркий свет сзади озарил ее и статую. Она решила, что это Рик и Блю отыскали ее, открыли настежь двери церкви, и двор осветился. Она медленно обернулась, готовая к упрекам за внезапное исчезновение. Однако увидела одинокую фигуру, идущую прямо на нее.

Казалось, эта фигура материализовалась прямо из яркого света. Мэри Фрэнсис зажмурила глаза: было что-то смутно-зловещее в твердой поступи незнакомца.

Ее охватил ужас. Сердце остановилось, будто прислушиваясь к шагам.

Мэри Фрэнсис поднялась, головокружение прошло.

От страха она едва двигалась, тело не слушалось. Она еще не видела, кто это, но каждой клеточкой ощущала исходящую от Heгo опасность. В присутствии зла она всегда испытывала это ощущение.

Кто бы это ни был, он пришел за ней. Или сам Кордес выследил ее, или прислал одного из своих помощников. «А может, это кто-то из агентства?» – подумала она и испугалась еще больше. Анонимный связной, с которым она связывалась по электронной почте.

Незнакомец вышел из слепящего света, но Мэри Фрэнсис все еще не могла его разглядеть.

– Кто вы? – спросила она еле слышно.

Он молча поднял руку и повернул ее к свету. Мэри Фрэнсис узнала свой медальон.

– Нет! – выдохнула она и потеряла сознание.

– Ты сложил вещи, Луис?

Помощник оторвался от почты, на которую отвечал, и посмотрел на хозяина. Не будь Алекс Кордес в таком гнусном настроении, явное удивление молодого человека позабавило бы его. Но сегодня из него сделали дурака, а этого Алекс не любил. Это осталось еще с детства, когда ему пришлось пережить немало унижений, стыда и страха. Больше всего стыда – это чувство он ненавидел сильнее всех других.

– Вещи? – Луис отложил ручку. – О чем вы?

Мы разве уезжаем?

– Нет, уезжаешь ты. Я хочу, чтобы ты ближайшим рейсом вылетел в Сан-Карлос.

Простите… Я не понимаю…

Не важно, понимаешь ты или нет, важно, чтобы ты улетел. – Алекс сунул руку под пиджак и вынул оттуда пистолет, который брал с собой в «Бонавентуру» сегодня днем, понимая, что глушитель придает оружию еще более грозный вид.

В ужасе глядя на Алекса, Луис поднялся из-за стола.

«Надули, – подумал Алекс, понимая, что при других обстоятельствах испытывал бы сейчас острое удовлетворение. – Опять надули! – Его всегда завораживал переход от шока к жалкому страху, но в этом плане Луис особого интереса для него не представлял. – Легкая добыча», – решил он. Но, кроме Луиса, под рукой никого не оказалось, а состояние, в котором пребывал Алекс, требовало срочной разрядки.

Статуэтка спасена, но ценой репутации Алекса, а этого не стоят даже мировые шедевры. В мире нет ничего, из-за чего стоило бы терять лицо и ронять достоинство. Женщина, которая унизила его, исчезла, придется обойтись помощником.

– Сейчас сложу вещи, – сказал Луис. – Через пятнадцать минут меня здесь не будет.

– К черту вещи! Выматывайся немедленно!

– Без ничего? – Луис посмотрел на ноги – на которых были только носки. – Да же без туфель?

Услышав зловещий щелчок, он бросился к двери.

Алекс снял курок с предохранителя. Минуточку! – крикнул он, видя, что Луис хочет сбежать.

Молодой человек споткнулся в дверях и медленно повернулся. Его побелевшие губы дрожали, в глазах застыл страх. Он не мог оторвать взгляд от оружия, которое – теперь он точно понял – прикончит его, если только Алекс не сменит гнев на милость.

Алекс испытывал к нему сочувствие, смешанное с отвращением. Он понимал его стремление выжить любой ценой. Не раз испытывал подобное сам, живя с родителями. Но даже от Луиса он ожидал большего.

В это мгновение Алекс понял, что никогда в жизни не станет окружать себя трусами и некомпетентными личностями. Начиная с этого дня он будет нанимать только профессионалов – телохранителя, способного выполнять обязанности помощника, личную охрану, а не юнцов и приспешников, как у его отца.

Луис замер в ожидании, но Алекс еще не решил, как с ним поступить.

Где Кармен? – спросил он.

– Я… я не знаю. Пошла куда-то, по-моему, по магазинам.