Мэри Фрэнсис поднялась на цыпочки и коснулась губами его глаз, щек, подбородка. Она осыпала его лицо нежными, дрожащими поцелуями, и, когда, наконец, прильнула к его губам, у нее вырвался звук, в котором перемешивались и смех, и боль, и удивление. Страсть проснулась в ней. Чтобы не упасть Мэри Фрэнсис уперлась кончиками пальцев в грудь Уэбба.

Он взял ее лицо в ладони, и она услышала в его дыхании все, что испытывала сама. Все, что он мечтал найти в ее поцелуе, он отдавал теперь ей. Она узнала вкус желания на его губах и почувствовала, как ответное желание сжимает ей горло. Она затрепетала от нахлынувшей страсти, ища в нем ответ, и вместе с ней задрожал он.

Поддавшись порыву, Мэри Фрэнсис открыла глаза и отодвинулась немного назад. И едва не пожалела об этом. Словно нежный свет небес окутал ее и заполнил тьму. Она увидела отражение своей страсти в его глазах.

Лед растаял и исчез. В глазах Уэбба горел вечный свет непорочности. Не отражение Мэри Фрэнсис. Его собственной непорочности. Те, кто расправился с его семьей, мучил его, так и не смогли убить в нем человека.

Неподвластный ничему, нежный росток каким-то чудом сохранился под вечной мерзлотой, и ее поцелуй пробудил его к жизни. «Вот что сильнее всего на свете, поняла она, уверенная, что на сей раз правильно разгадала загадку. – Непорочность».

От поцелуя можно умереть. Это – медицинский факт. Когда она училась на медсестру, преподаватель рассказывал им о случае, когда охваченная страстью женщина целовала своего любовника-астматика так, долго, что тот задохнулся. Его прерывистое дыхание и судороги казались ей проявлением столь же бурной страсти, какую испытывала она сама.

Мэри Фрэнсис допускала, что от поцелуя можно задохнуться. Но когда Уэбб властно притянул ее к себе, ей показалось, что она вообще перестала дышать. Если она и не умрет от удушья, то уж сердечный приступ ей, обеспечен.

– Помогите! – простонала она, все еще прижимаясь к его губам.

Мэри Фрэнсис не ожидала, что мужские губы могут быть такими мягкими и нежными. Сильные руки Уэбба уверенно скользнули вниз по спине Мэри Фрэнсис и крепче прижали к себе ее бедра. Тело его превратилось в сгусток мышц и желания.

Но губы Уэбба были молоком с медом.

Уже от одного этого можно было умереть. Но это было только начало. Его язык проник в ее рот и принялся ласкать. Из ее груди вырвался глубокий стон.

Никогда еще ни один мужчина не делал с ней ничего подобного. Ощущение ей очень нравилось. Оно возбуждало теперь Мэри Фрэнсис хотела одного, чтобы Уэбб поднял ее, положил на кровать и овладел ею. Она изумлялась силе его рук, сходила с ума от сладости его поцелуев, но больше всего хотела принадлежать этому человеку. «Да, пожалуйста, возьми меня», она готова была просить его об этом.

Руки Уэбба скользнули по ее бедрам вверх. Он знал, какой огонь в ней зажигает. Его ладони коснулись ее упругой груди и сжали с такой силой, что она едва не задохнулась. Мэри Фрэнсис нестерпимо хотелось, чтобы руки Уэбба находились везде одновременно сильные и нежные. Она упивалась их прикосновениями.

В паху Уэбба бушевало пламя. Мэри Фрэнсис потерлась о его восставшую плоть, и он застонал от наслаждения. Она знала, что мужская плоть становится очень твердой. Она уже почти ощутила эту плоть в себе однажды, когда Уэбб едва не овладел ею на яхте, прежде чем отправить к Кордесу. Почти испытала сладостное удовольствие, которого жаждала. И теперь от одной только мысли, что вот-вот испытает его, теряла голову.

– Помогите? – До Уэбба внезапно дошло слово, произнесенное Мэри Фрэнсис. – Я правильно понял – ты просишь помощи? – Он чуть отстранился, чтобы посмотреть на нее и Мэри. Фрэнсис вцепилась ему в руки, боясь упасть. – С тобой все в порядке? – спросил он, поддерживая ее.

Ей хотелось рассмеяться, но получился совсем другой, болезненный звук.

– Смотря что под этим понимать.

Пристально посмотрев в ее пылающее лицо, расширенные зрачки, Уэбб начал пальцем ласкать ей губы.

– Успокойся. Я уже получил то, что хотел. – Его хриплый голос подсказал, что это правда.

Уэбб ласкал ее так, словно больше ничего не хотел от нее, словно ему был нужен всего лишь один поцелуй. От этом мысли Мэри Фрэнсис стало не по себе. Он склонился над ней, словно собирался прикоснуться губами к ее лбу, но тело Мэри Фрэнсис кричало «нет». Его нежность только разжигала желание. Она подняла лицо ему навстречу, их губы сомкнулись.

Неутоленное желание!.. Когда тело до боли жаждет мужчины. Оно охватило Мэри Фрэнсис с такой стремительностью, что она едва не задохнулась. Страсть, о которой она всегда мечтала, бушевала в ней с неукротимой силой.

Желание захватило их обоих, и уже невозможно было повернуть назад.

Мэри Фрэнсис обняла Уэбба и забыла обо всем на свете. Одежда полетела на пол; два обнаженных тела сплелись на кровати, разметав белый полог. Уэбб осторожно входил в нее, и Мэри Фрэнсис с наслаждением раскрывалась навстречу этому таинству, впуская в себя другого человека – Уэбба. Ощущения были столь необычны и сильны, что Мэри Фрэнсис боялась не выдержать.

Низкий, наэлектризованный желанием голос Уэбба прервал ее мысли.

– Теперь держи меня, – прошептал он. – Крепко. Я не хочу причинять тебе боль.

Тело его придавило ее с такой сладкой силой, что ей отчаянно захотелось раствориться в нем. Она на все была готова, лишь бы Уэбб облегчил ей эту пытку, но от внезапного болезненного ощущения вскрикнула.

Глаза ее наполнились слезами, но не от боли, а от отчаяния. Ее тело не отвечало У эббу, не помогало ему.

– Я сделал тебе больно, – произнес он – Боже…

– Нет, прошу тебя! Все в порядке. Со мной все в порядке! – Она храбро умоляла его не останавливаться, но он не хотел продолжать.

Уэбб вздохнул.

– Ирландка, тебе вовсе не обязательно должно быть так больно. Я могу избавить тебя от боли.

– Нет, Уэбб. Я хочу испытать эту боль. Очень хочу! – Дыхание было учащенным, голос звучал прерывисто. Мэри Фрэнсис понимала, что со стороны, должно быть, это звучит весьма странно. – Я хочу пройти через все, и через эту боль тоже. Прошу тебя…

Мэри Фрэнсис боялась, что Уэбб не дойдет до конца, как в прошлый раз. Она с мольбой посмотрела ему в глаза.

– Чш-ш-ш… – Он коснулся ее губ своими, стараясь унять смятение, охватившее ее. – Не спеши, любовь моя. Ты двигаешься слишком быстро, тело твое не поспевает.

Уэбб вздохнул и, опираясь на локти, навис над Мэри Фрэнсис, лаская ее волосы. Его неспешные движения должны были успокоить ее, но ощущение его твердого естества, почти вошедшего в нее, оказывало обратное действие. Мэри Фрэнсис изнемогала от счастья, чувствуя, что Уэбб так близко, обдает ее своим жаром, что его твердая плоть продолжает упираться в естественный барьер, воздвигнутый природой. Она была переполнена Уэббом… И совершенно пуста.

Сила собственного желания потрясла Мэри Фрэнсие. Мимолетная боль, которую он неизбежно причинил ей, не шла ни в какое сравнение с глубокой болью, вызванной желанием. Один вид Уэбба, нависшего над ней, энергия его крепкого тела разжигали это желание. Она уже начинала думать, что так и не познает полной любви, если Уэбб будет играть в благородство и дальше…

Неужели он не понимает, что, жалея ее, только больше наказывает? Она готова немного потерпеть, если он доведет начатое до конца. Она готова стерпеть все.

– Твое тело еще не готово принять меня, – сказал он, проведя ладонью по ее шее с нежностью, от которой Мэри Фрэнсис едва не расплакалась. – Калитка в твой сад закрыта и не распахнется для первого встречного.

– Как это возможно? – Дерзость, которую она ощутила, удивила Мэри Фрэнсис. – Посмотри на меня, я вся горю и дрожу, мне трудно дышать, груди мои набухли от возбуждения, соски отвердели. Я знаю внешние признаки возбуждения: мы проходили это.

– Не сомневаюсь, ты получала одни отличные оценки. – Глаза Уэбба горели. Он не отводил взгляда от ее груди. – Ты права насчет сосков и груди. Их нельзя не принимать во внимание.