— Мы должны отступить или найти новых инвесторов.

— Отступить? — Лиам смотрит на меня, как на ненормального, хотя, может так оно и есть. — Мы не можем, черт возьми, отступить. Мы вложили в это миллионы!

Я практически вижу, как его сердце бешено колотится в груди.

— Мне жаль, но…

— Что, черт возьми, случилось?! — кричит он, бросая бумаги на стол позади себя.

Кровь закипает у меня в венах, когда я смотрю на Лиама.

— Сядь, — произношу я.

Я готов окунуться в дерьмо и признаться, что подвел его, но не позволю так с собой разговаривать. Он долго смотрит на меня, затем кладет обе руки на стол и наклоняется в мою сторону. Хоть между нами и полметра, но, в любом случае, это чертовски близко.

— Не говори мне, черт возьми, что делать, Тэтчер, — говорит он низким голосом. — Я погибну. Это погубит нас, — шипит он.

— Мы выплывем. Просто все откладывается.

Голос звучит не совсем уверенно. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы это сработало. Я не собираюсь уходить с рынка. Если мне снова придется начинать с самого начала, так тому и быть.

— Тебе нужно забыть то, что случилось между тобой и твоим отцом, — он кивает, его глаза широко раскрыты и налиты кровью. — Что бы это ни было, просто отпусти.

Он долго и пристально смотрит на меня. Ждет, что я подчинюсь, но этого не произойдет. Может, я и не сдам отца, но я навсегда покончил с ним. И я чертовски уверен, что не возьму его деньги.

— Завтра у меня встречи с Маркусом Дженнингсом и Остином Хуком.

Откидываюсь на спинку стула, ожидая, что он подойдет ближе. Тело Лиама напряжено, когда он недоверчиво поворачивает голову, все еще склонившись над моим столом.

Он качает головой, все еще сбитый с толку.

— Как, черт возьми, ты мог так поступить со мной?

Он отталкивается от стола, качая головой и отходя на несколько метров, прежде чем оглянуться на меня.

Я считываю эмоции на его лице, и вижу, когда гнев переполняет его.

— Это из-за Андерсона? — спрашивает он, и мое сердце замирает в груди.

Я инстинктивно выпрямляюсь. Мне необходимо выяснить, как много он знает.

— Какое отношение, черт возьми, он имеет к этому? — спрашиваю я весь напряженный и готовый к бою. Что он знает?

Лиам вздрагивает.

— Он?

Он наклоняет голову, и только тогда я понимаю, что он говорил о Джулс, используя фамилию ее мужа. Мое сердце опускается ниже, и холодный пот выступает по всему телу. Черт!

— Я говорю о той сучке, с которой ты трахался.

Я словно превращаюсь в камень, гнев переполняет меня, и я уже не могу его контролировать. Все вокруг становится красным, а он продолжает говорить, не обращая внимания на мою реакцию.

— Все изменилось с тех пор, как она появилась.

Я разминаю шею, решив не обращать на это внимания. Дам ему один шанс. Это все, что он получит.

— Это не имеет к ней никакого отношения.

— О да, она не убедила тебя помириться с отцом? Или трахнуть его или меня?

С каждым вопросом его голос становится все громче и громче.

— Она ни хрена не знает о моем отце, и она не имеет никакого отношения ко всему этому.

Он улыбается мне дерзкой, раздражающей улыбкой.

— Это тебя заводит, не так ли? — говорит он, обходя стол. — Это потому, что она бросила твою задницу на Мэдисон-авеню? — со смехом спрашивает он и сокращает расстояние между нами.

Я уже знаю, что это плохо кончится и просто жду подходящего момента, чтобы нанести удар.

— Что ты сделал такого, что она выбежала из машины, Мейсон? Ты ее тоже трахнул? Так же как трахал…

Я не могу остановить начатое. Ему не следовало говорить так о Джулс. Не стоило это делать. Я не могу контролировать себя, когда дело касается ее.

Резко наношу удар прямо ему в нос, его отбрасывает назад. Дважды за неделю я ударил человека. И мне снова плевать на это.

Костяшки пальцев чувствительны в местах ран, плечо пронзает боль. Адреналин заставляет мое сердце биться все быстрее и быстрее. Я делаю два шага вперед, готовый снова нанести удар и выбить из него дерьмо. Но Лиам лежит на полу, кровь течет из его носа.

Черт! Я присаживаюсь на корточки, упираюсь коленом в холодный пол и хватаю его за лацканы пиджака. Он тяжелый и неподвижный. Трясу его

— Лиам!

Меня охватывает паника. Я шлепаю его по лицу, оставляя красную отметину, брызги крови летят в стороны, но он не отвечает.

Черт. Я кладу его, голова тяжело ударяется об пол.

Проверяю его дыхание, чтобы убедиться, что он жив. Слава Богу, он дышит. Встаю, провожу руками по волосам, а затем по лицу, расхаживая по комнате.

Черт! Я смотрю на часы, у меня есть только пять, может быть, десять минут, прежде чем все соберутся. Прислоняюсь рукой к окну, чувствуя себя побежденным и полным идиотом. Я наваливаюсь на него всем своим весом, мое горячее дыхание оставляет след на холодном окне. Когда адреналин убывает, осознание того, что я только что вырубила Лиама, начинает давить на меня.

Я смотрю на свое отражение и понимаю, как сильно все испортил.

Оглядываюсь, зная, что мне нужно вызвать скорую помощь, а они, в свою очередь, вызовут полицию. Я стискиваю зубы и проглатываю свою гордость. Это будет то еще гребаное зрелище.

Однако ему не следовало даже начинать разговор о Джулс.

Он должен был понимать, что за этим последует.

Джулс

Зачем ты преследуешь меня?

И мои мысли контролируешь,

Ты поглощаешь мои сны.

Как ты все еще ранишь меня?

Оставь меня в покое,

Ведь я не принадлежу тебе.

— Это не правда, — говорю я, не подумав.

Я чувствую себя сюрреалистично, сидя за маленьким столиком в кафе, пока читаю статью.

— Ты сломала его, — шутит Мэдди, пытаясь поднять настроение.

Его компания, дружба, отец. Я знаю, что таблоиды выдумывают дерьмо, но снимок — это то, что нельзя отрицать. Что, черт возьми, случилось?

— Все обвинения сняты, и с ним все будет в порядке.

Сью машет рукой в воздухе.

Газета выпадает из рук и опускается на стол с шорохом.

— Не понимаю, что произошло, — размышляю я вслух. — Он никогда ничего не рассказывал мне о своем отце или о бизнесе.

Сью пожимает плечами.

— Иногда люди не говорят об этом. С ним все будет в порядке.

Она умеет с этим справляться, а я — нет. Не знаю, что случилось, но я так много рассказала о себе Мейсону. Я была грубой и открытой и отдавала ему каждую частичку себя. Очевидно, он что-то скрывал. «И это предлог, чтобы ты побежала к нему», — говорит эта ехидная сучка в моей голове, но на этот раз ее голос звучит по-другому. Я практически чувствую, как что-то внутри подталкивает меня отправиться к нему.

— Кофе? — спрашивает Кэт, садясь и ставя передо мной горячую керамическую кружку. Цвет сливок в кофе напоминает цвет моих кремовых подушек, служащим акцентом дома, очень светлый из-за почти оскорбительного малого количества сливок… но именно так, как мне нравится.

Я беру кофе и дую на него, вдыхая аромат в попытке почувствовать себя нормально. Кэт занята чтением рукописи на смартфоне, но мне все равно.

Она бормочет строки, открывая книгу.

Ложь сладка, что ты мне говорил,

Она прекрасна навсегда.

Мечты и страх, что жаждал я.

Имеет сладкий вкус, такой, что нету отказаться сил.

Я не могу сопротивляться, а ты не можешь отпустить.

Твои прикосновенья исцеляют и утешает поцелуй.

Но никогда не мыслил о таком конце.

Кэт наклоняет голову, она останавливается посередине стихотворения и вопросительно смотрит на меня.

— Это о Джейсе?

Книга должна была рассказать о скорби и потере. Так и получилось, но это скорее обманчивый коктейль из двух мужчин. Я любила и потеряла их обоих.