— Очень полезное мероприятие, между прочим. Подожди, сделаем заказ.

— Нет-нет! — я даже голос повысила. — Не зовите официанта, объясните сначала!

Вадим Андреевич отложил винную карту и с фирменным прищуром рассматривал меня, как если бы ловил кайф от моего смятения:

— Объясню. Когда я от тебя что-то скрывал? Итак, ты прячешься, но не от полиции, как я сначала подумал. Ты два раза переспросила название ресторана — пряталась бы от полиции, то само название места было бы не так важно. И успокоилась — очевидно, что здесь вероятность встречи со знакомыми минимальна. Но притом все равно внимательно осмотрелась, когда зашла. На всякий случай. То есть тебя ищет не полиция, ты просто не хочешь столкнуться с кем-то, кто вполне может посетителем этого ресторана.

Мне не могло понравиться услышанное. Вся эта встреча, подготовка к ней были лишь полигоном для наблюдений за мной? Естественно, что я начала злиться сильнее, чем раньше:

— И что с того? У всех в прошлом есть неприятные знакомства!

— Да. И не все прячутся от этих знакомств, а ты именно прячешься. Дальше — легенда про бойфренда с треском провалилась. Считай меня каким угодно распущенным, но я не верю в отношения, если вы ни разу даже не целовались. Возможно, не бойфренд, а… скажем, жених? Нелюбимый, по расчету. Какие уж там поцелуи, не то что интим. Очень богат, очень некрасив, и твоя девичья душонка так взбунтовалась, что ты сорвалась с места, даже вещи не захватив. Но тогда возникает вопрос — кому так нужен был этот брак, чтобы твоего мнения не спросили? Родителям?

Его взгляд буквально прожигал. Вадим Андреевич сейчас не играл, не строил лицо — он наблюдал за малейшей реакцией. А я, безусловно, не могла не волноваться. Его предположения пока попадали мимо, но все ближе и ближе. Я молчала только по одной причине — чтобы не выдавать себя еще сильнее.

— Ясно. Наверняка родители. Ты совершенно точно из очень богатой семьи. Бедная девушка может научиться притворяться богачкой, но наоборот не бывает. «Пигмалион» работает только в одну сторону. Ну и все остальное играет в подтверждение.

Я не выдержала:

— Да, я из богатой семьи! Никак не пойму, что здесь интересного?

— Та-ак. И в чем я прокололся? — он подождал несколько секунд. — Хотя неважно. Я вот сейчас думаю, что тут поле непаханое для шантажа.

— Шантажа? — эхом отозвалась, не в силах поверить ушам.

— Ну да. Сбежишь без объяснений — и твоя фотография появится на моем сайте. Будешь продолжать испытывать мое терпение — и твоя фотография поплывет во всей сети. Наверняка это поможет тебя найти тем, кто ищет. Кстати, ты великолепно выглядишь. Достойный кадр для истории.

Он вытащил телефон медленно, почти лениво и сделал снимок. Я успела только зажмуриться, но саму уже разрывало от ярости. Я вскочила, но он охладил меня резким:

— Сядь.

Упала обратно на стул и сквозь зубы прошипела:

— И чего вы этим добьетесь? Вы ведь даже не представляете, какой бред несете! Выкуп получить? Так никакого выкупа не дадут!

— Расскажи. Мне теперь еще интереснее.

— Не хочу!

— Не удивлен.

Я кое-как взяла себя в руки и постаралась рассуждать без эмоций:

— Этот шантаж… бред какой-то. Я серьезно! Конечно, я не хотела бы оказаться на вашем сайте или чтобы мои знакомые меня нашли, но не до такой степени, что ради этого стала бы терпеть что-то немыслимое!

Он расслабленно откинулся на спинку стула, и даже улыбка легкости не потеряла:

— А я и не говорил про немыслимое. Только то, на что будешь готова. Но я не позволю тебе держать меня на расстоянии руки или дальше. В остальном, мы общаемся по старым правилам.

— Ну да! — злость бурлила и выливалась ядом в голосе. — Я, наверное, в обморок должна упасть от такой подлости? Но почему-то даже не шокирована! Как если бы подсознательно чувствовала, что вы способны на все.

Вадим Андреевич резко выпрямился, уперся локтями в стол и прищурился сильнее:

— А-ри-на. Да, я способен на многое. Но сейчас я угрожаю только с одной целью. Ты постоянно будешь ставить между нами границу или считать себя вправе мне хамить. Та вот я просто лишаю тебя такой возможности. Работай на меня, узнавай меня, а если надоест расстояние вытянутой руки, то я не позволю тебе спрятаться за психологическими дилеммами. Всего-то. Так что выдохни уже и продолжай жить.

Хитрый черт уже понял, что нравится мне, и теперь решил педалировать эту тему! О, я бы многое могла ответить, но теперь была вынуждена прикусить язык. Отвернулась. Подумала немного. Не сбегать без объяснений, не грубить, но если решу уволиться, то вряд ли он будет меня держать. Относиться к нему настороженно, как в самом начале, а то я и впрямь расслабилась. Так что здесь невыполнимого? Сказала уже намного спокойнее:

— Попытаюсь. Вы сюда меня тащили, чтобы как на подопытного кролика посмотреть, но дальше-то что делать будем?

— Как что? — он тихо смеялся. — Пить, есть, танцевать. Ты умеешь танцевать танго, Арина?

— Не особенно.

— Совсем?

Безумно устав от предыдущего разговора, я отвечала теперь по инерции:

— Немного умею. Если партнер хорошо ведет, то могу почти любой танец.

— Я очень хорошо веду, Арина, очень. И речь сейчас совсем не о танцах.

А вот и ладно! Ну, просто не может быть такого, чтобы эта сделка была мне менее выгодна, чем Вадиму Андреевичу. Особенно когда его выгода выглядела иллюзорной. В конце концов, плохого — вот по-настоящему плохого — он мне пока ничего не сделал. И благодарить, конечно, не за что, но и на другой конец света бежать не из-за чего.

Я выпила вина, не отказалась от мраморной кобе, даже не пытаясь изобразить, что пробую ее впервые. Алкоголь немного развязал язык — и это было к лучшему. Некоторые вещи просто обязаны быть произнесенными, но обычно на них не хватает духу.

— Вадим Андреевич, не сочтите за грубость, просто любопытство разбирает. Вы ведь в самом деле привлекательный. Я, наверное, совсем не разбираюсь в людях, но не понимаю — неужели вам приходится угрожать женщинам, чтобы они обратили на вас внимание?

— А ты поверишь, если скажу, что делаю это впервые? И делаю только потому, что тебе это нужно. Ощущение, что тебя вынуждают. Я не прав?

Слишком сложный вопрос, чтобы так сразу ответить, потому я перешла к более очевидной мысли:

— Если впервые, значит, интерес есть — именно ко мне.

— Арина, тебе нужно признание в интересе? Желательно, чтобы тянуло сразу на влюбленность?

Я подумала:

— В принципе, да. Предположим, я вам понравилась — вот просто так, без особенных оснований, отсюда и все ваши поступки. Пусть даже ни к чему хорошему они не приведут, но с ответной реакцией определяться легче.

Он усмехнулся, подлил в бокалы еще вина:

— Нет, на самом деле ты ищешь гарантий. Люди так часто бросаются громкими словами: «люблю», «жить без тебя не могу», «единственная», но потом оказывается, что и жить могут, и таких же «единственных» впереди пруд пруди. Но всем нужно, чтобы эти гарантии были озвучены. Чтобы у каждого порыва был четкий термин. И чем возвышеннее он звучит, тем больше оправданий любой ошибке.

Я устало поморщилась:

— С вами очень тяжело общаться. Никакой конкретики!

Вадим Андреевич пребывал в отличном настроении и постоянно улыбался.

— Хочешь конкретики? Ладно. Нет, я не думаю, что когда-нибудь ты начнешь работать в эскорте. По крайней мере, не в ближайшее время. И, судя по всему, тебе есть куда вернуться, то есть ты попросту не окажешься в такой ситуации, когда придется выбирать: голодная смерть или то, что тебе претит. Да и не идет никто в эскорт из совсем уж отчаянных ситуаций. От отчаянья девочки на дороге стоять могут, но у них нет ни изначального лоска, ни нужного образования, чтобы работать на меня.

Я и сама не заметила, какое напряжение во мне копилось, потому сейчас выдохнула:

— Ого! То есть этот вариант вы больше не рассматриваете? Какое облегчение узнать!