– Скорее, это братья Маклауд ненасытны.

Ларина, Кара и Маркейл разразились дружным хохотом, согласно кивая.

Айла почувствовала укол сожаления, вспоминая времена, когда они с сестрой вот так же смеялись. Эти женщины, может быть, и не связаны кровью, но они связаны семьей, а иногда эти узы бывают сильнее.

Соня с шутливой суровостью воззрилась на них, продолжая месить тесто.

– По-моему, я здесь единственная, кто сохранил здравый рассудок.

Маркейл и Кара переглянулись. Ларина только покачала головой.

– Итак, – сказала Маркейл и повернулась к Айле, – ты умеешь готовить? Или ты, как и я, безнадежна, когда дело касается приготовления пищи?

Воспоминания о том, как она пекла сладости для семьи, нахлынули на Айлу.

– Когда-то я весьма прилично готовила, но это было очень давно.

– Что у тебя получается лучше всего? – спросила Ларина.

Айла увидела, как все выжидательно смотрят на нее.

– Мой отец был пекарем. Я с детства выучила многие из его рецептов.

Кара отряхнула покрытые мукой руки.

– Чудесно! Ты помнишь какие-нибудь из них? Еще одна пара рук на кухне станет огромной помощью.

От мысли, что она нужна, у Айлы перехватило дыхание. Этих женщин, похоже, не беспокоило, что она провела последние пятьсот лет, погрузившись в абсолютное зло.

– Я посмотрю, смогу ли что-нибудь вспомнить, – пообещала Айла. – Правда, не могу обещать, что приготовленное мной окажется съедобным.

Соня отставила в сторону тесто и положила руки на стол.

– По-моему, мужчины не ощущают вкуса половины того, что едят – так быстро они все заглатывают.

– Только не Гэлен, – пошутила Кара.

Ларина потерла подбородок тыльной стороной ладони.

– Бедняжка Гэлен! Его все так дразнят.

Часы пролетали незаметно, пока Айла оставалась в кухне и слушала разговоры. Временами она вставляла слово, но большей частью слушала. Было много смеха, много добродушного поддразнивания и очевидной любви между всеми ними.

И от того, что она теперь включена в этот круг, у Айлы появилось страстное желание, которого она не хотела чувствовать.

Разрастающаяся в ней надежда, эта принадлежность к семье Маклауд и ее влечение к Хейдену предрекали одно: беду.

Для Айлы весь день прошел как в тумане. Она была так занята, стараясь быть полезной остальным, что не осознавала, как быстро пролетел день, пока не наступил ужин.

В отсутствие троих мужчин за столами как будто чего-то не хватало. Хейден оказался одним из четверых, кто решил продолжить работу по перестройке коттеджей, не прерываясь на еду.

Айле было неприятно признавать, что ей не хватает возможности смотреть на него. Она была постыдна – ее потребность смотреть на него и его великолепное тело.

Она в жизни видела много красивых мужчин. Однако в Хейдене было гораздо больше, чем просто красивое лицо. Хорошо, что она никогда не встречалась с Хейденом, пока была в Кэрн-Тул. Если бы Дейрдре обнаружила, что Айла заинтересовалась Хейденом… Айла содрогнулась от одной мысли об этом.

Когда они заканчивали убирать со стола, Айла подняла глаза и обнаружила, что Кара улыбается ей.

– Ты готова увидеть свою новую комнату? – спросила Кара.

Лукан подошел к ней сзади и положил руки на плечи Кары.

– С тех пор как я принес кровать, ей не терпится показать ее тебе.

– Мне бы очень хотелось ее увидеть, – сказала Айла.

Кара поспешила к лестнице, Лукан за ней по пятам. Айла устремилась за ними следом вверх по лестнице в коридор второго этажа.

– Пока там скудная обстановка, – объяснила Кара, оглядываясь через плечо на Айлу. – Я попрошу, чтобы в башню принесли еще мебели.

– Все будет просто идеально, – заверила Айла, надеясь, что это успокоит тревогу Кары.

Лукан улыбнулся жене. Любовь, сияющая в его глазах, была видна всему миру.

Когда после множества изгибов и поворотов они добрались до входа в башню, Айла посмотрела вверх на винтовую лестницу.

– Здесь прекрасный вид, – сказал Лукан. – Кара была права, выбрав эту башню.

Кара наморщила нос.

– Раньше мне никогда не приходило в голову превращать башни в спальни. Это даст нам еще три спальни, если понадобится.

Лукан расхохотался и жестом пригласил Айлу пройти вперед.

– Твоя новая комната ждет.

Айла облизнула губы и поставила ногу на первую ступеньку. Лестница извивалась высоко над ней, так что у нее едва не закружилась голова. Она добралась до верха и открыла дверь, обнаружив круглую комнату с кроватью напротив окна и маленьким прикроватным столиком. Еще там стояли стул и сундук для одежды.

– Это немного, я знаю. Я сейчас чиню гобелен, и его можно будет повесить над кроватью, – сказала Кара тихо и печально.

Айла обернулась и посмотрела на нее.

– Это идеально, Кара. Спасибо тебе. Мне не нужно ничего другого.

Ослепительная улыбка осветила лицо Кары.

– У меня есть еще пара платьев, которые я перешиваю для тебя.

– Ты делаешь слишком много.

– Мы заботимся о наших, – сказал Лукан и обнял Кару за плечи.

Айла кивнула, у нее перехватило горло от нахлынувших эмоций.

– Теперь мы оставим тебя, – сказал Лукан. – Дай знать, если тебе что-то понадобится.

Оставшись одна, Айла повернулась, оглядывая свою комнату. Она провела рукой по гребню и ручному зеркалу, лежавшим на столике у кровати.

Она опустилась на кровать и так и осталась сидеть. Это была ее комната, никем не одолженная. Ее собственность, пока она в замке. Она надеялась пробыть здесь достаточно долго, но боялась, что Дейрдре соберется с силами раньше, чем ожидалось.

Но пока этого не случилось, Айла нашла дом. Ее первый за пятьсот лет настоящий дом.

Ужин давно прошел, и уже стемнело, когда Хейден отправился назад в замок. Он не видел Айлу ни в зале, ни в кухне, куда зашел по пути взять холодного мяса и хлеба.

Ему не нравилось, что он ищет ее, но не мог перестать волноваться о том, где она и что делает. Она могла повредить остальным – такое оправдание он использовал для своих чувств. На скалах ее не было, это он знал, поскольку искал. Наверное, она где-то в замке.

Хейден закончил есть и направился в свою спальню. Он просто проверит, не нужно ли ей чего. Потом искупается в море, чтобы смыть с себя пот и грязь, и попытается немного отдохнуть.

Он постучал, но никакой нежный женский голос не ответил ему. Точнее, ему вообще никто не ответил.

Хейден приоткрыл дверь и, заглянув внутрь, обнаружил комнату пустой. Он прошел к сундуку, чтобы взять новую рубашку, и каким-то образом понял, что Айла навсегда оставила эту комнату.

Он не мог понять гнев, вдруг захлестнувший его. Разве он не должен радоваться, что она ушла? Почему тогда он хочет, чтобы она лежала в его постели?

Полный решимости забыть об Айле, Хейден подошел к окну. Если бог выбрал его и дал ему силу, так почему не использовать ее? Это был как раз такой случай.

Хейден смотрел, как длинные алые когти выдвигаются из его пальцев. Они были такого же густого красного цвета, как его кожа, такого же цвета, как его глаза Воителя.

Безмерная и ужасная сила струилась в нем, как бывало всякий раз, когда он вызывал своего бога. Но теперь бог был его частью. Он был этой частью почти двести лет и будет ею оставаться до того дня, когда его голову отделят от тела.

Не думая больше ни о чем, Хейден выпрыгнул в окно. Падение из его спальни на пляж у подножия замка было долгим, ветер свистел у него в ушах.

Хейден приземлился, согнувшись, на большой валун и снова подавил своего бога. Он быстро разделся, прежде чем спрыгнуть на каменистый песок, и вошел в прохладную воду.

Он шел, пока вода не достала ему до пояса, а потом нырнул. Ему потребовалось немного времени, чтобы вымыться и вернуться к берегу. Замок стоял на скалах, и лишь немногие отваживались спускаться по крутой тропинке к пляжу, что давало Хейдену желанное уединение.