– Ты уже сделал. Ты позволил ему пойти с Гэленом.

Лукан почесал подбородок и заерзал на стуле, в его бирюзовых глазах застыл вопрос.

– Ну говори уже, – сказал Хейден со вздохом.

– О чем ты?

– Ты хочешь меня о чем-то спросить. Ну так спрашивай. Если я не захочу отвечать, то не буду.

Лукан рассмеялся и покачал головой:

– Мне всегда нравилась твоя прямота.

– Кое-кто назвал бы ее грубостью.

– Может быть. – Лукан снова усмехнулся. – Наверняка это Рэмзи назвал тебя грубым. Правильно?

Хейден улыбнулся:

– Правильно. Ну а теперь задавай свой вопрос.

Улыбка исчезла, лицо Лукана стало мрачно.

– Ты упоминал, что твою семью убила драу.

Хейден посмотрел на свои руки. Если он хотел называть замок Маклауд домом и если он действительно доверял своим братьям, не стоит скрывать от них то, что произошло с его семьей. Он не любил говорить о своем прошлом, но считал этих людей достаточно близкими, чтобы поделиться с ними своим прошлым.

– Да, говорил.

– Я не знал, Хейден. Тебе не нужно говорить больше.

Но Хейден решил рассказать. В конце концов Маклауды дали ему его новый дом.

– Думаю, стоит. Ты хочешь знать, что произошло?

– Если ты готов об этом рассказать, – сказал Лукан.

– Я был ранен после сражения с враждебным кланом. Рана не убила бы меня, но я был в плохой форме и нуждался в отдыхе. Я знал, что это всего лишь вопрос времени, когда мой клан найдет меня, поэтому я устроился в чаще леса и перевязал свои раны.

Хейден замолчал и глубоко вдохнул, не в силах смотреть ни на что, кроме своих рук, лежавших перед ним.

– Я очнулся, почувствовав боль, какой никогда в жизни не испытывал. Передо мной стояла женщина, женщина с неестественно белыми волосами и глазами, которые наполнили мое сердце ужасом.

– Дейрдре, – сказал Лукан.

Хейден кивнул.

– Когда боль прекратилась и мне перестало казаться, что мои кости вот-вот выскочат из кожи, я услышал ее смех. Я знал, что должен бежать, поэтому вскочил и побежал. Я ни разу не оглянулся и не остановился. Что-то говорило мне, что я должен добраться до моей семьи. Когда я нашел их… – Хейден два раза откашлялся, прежде чем смог выговорить эти слова. – Они были мертвы. Моя мать, мой отец и мой брат. Все жестоко убиты.

– Что произошло потом? – спросил Лукан.

– У меня едва ли было время, чтобы осознать случившееся, прежде чем вирраны и другие Воители окружили меня. Меня оглушили, и я потерял сознание, а когда очнулся в Кэрн-Тул, надо мной стояла Дейрдре. Она очень разозлилась, что я осмелился сбежать, и хотела наказать меня. Своим волосом она содрала кожу с моей спины, все это время насмехаясь и рассказывая мне, как послала драу убить мою семью. Я потерял все, поэтому вцепился в единственное, что у меня осталось. Ненависть и месть.

– Это объясняет твою ненависть к драу. Мы все удивлялись, но я знал, что должна быть какая-то ужасная причина, почему ты так ненавидишь Кару. Мне очень жаль.

– Я не ненавижу Кару, я ненавижу, что кровь драу течет в ее венах и висит у нее на шее. Нам всем пришлось пережить кошмар. – Хейден пожал плечами: ему было сложно говорить о том, что все еще терзало его. – Твой клан был убит. Так же как и моя семья.

– Спасибо, что рассказал мне. – Лукан встал и обошел стол, чтобы положить руку Хейдену на плечо. – Может быть, мы и не одной крови, но мы братья. Каждый Воитель здесь мой брат. Не неси груз своего прошлого в одиночестве. В конце концов ты погибнешь под ним.

Хейден подождал, пока Лукан окажется на верху лестницы, прежде чем прошептать:

– Слишком поздно, Лукан. Он меня уже похоронил.

Айла вышла из башни задолго до рассвета. Она отдохнула, насколько могла, не позволяя себе погрузиться в глубокий сон, в котором ее ждали кошмары.

Сидя в своей новой спальне, Айла позволила памяти воскресить воспоминания о пекарне и любимых рецептах ее отца.

Вскоре она решила посмотреть, что представляет собой кухня в замке Маклауд. Ей все равно больше нечем заняться, а хорошо бы перестать наконец предаваться безрассудным мыслям о поцелуе, который Хейден почти подарил ей.

К своему удивлению, Айла обнаружила все необходимое для приготовления любимых пирожных ее отца с заварным кремом. Айла радовалась, что она одна, когда пыталась заново освоиться в кухне. Миновали века с тех пор, когда она в последний раз готовила, да и вообще заходила на кухню. Ей понадобилось гораздо больше времени, чем хотелось бы, чтобы сориентироваться, но как только она это сделала, все навыки мгновенно вернулись к ней, как будто и не было этих пяти столетий.

Она так увлеклась готовкой, что не видела, как встало солнце, и не заметила, когда к ней присоединились остальные.

– Пахнет замечательно, – сказала Маркейл, подходя к противоположной стороне большого рабочего стола. – Что ты печешь?

Айла подняла глаза и улыбнулась. Она нагнула голову и потерлась носом о плечо, поскольку руки ее были в муке.

– Пирожные с заварным кремом. Их больше всего любила моя мама.

– Не могу дождаться, когда попробую.

В кухню вошла Кара и втянула носом воздух.

– Весь замок пахнет восхитительно. Чьих это рук дело, и что мы будем есть?

– Это Айла, – ответила Маркейл. – Она печет пирожные с заварным кремом.

Кара закрыла глаза и застонала, облизываясь.

– Я уже сто лет не ела пирожных с кремом. Сколько ждать, пока они приготовятся?

Айла опасливо посмотрела на них, сомнения камнем лежали в ее животе. Что, если пирожные получатся невкусными? Она не вынесет конфуза.

– Скоро, – ответила она.

– А что ты делаешь сейчас? – спросила Маркейл и наклонилась ближе, чтобы посмотреть.

– Пудинг.

Кара облизнула губы.

– Я уже умираю с голоду. Как давно ты здесь?

Айла пожала плечами и продолжила мешать пудинг в миске.

– Не знаю. Наверное, довольно долго.

– Задолго до рассвета, – произнес низкий мужской голос. Голос, от которого у Айлы по коже побежали мурашки и сосредоточились между ног. Голос, который она стала узнавать слишком быстро.

Она подняла глаза и увидела Хейдена, стоящего на пороге с Лариной и Фэллоном. Его черные глаза пристально смотрели на нее. Испытующе. Ищуще. Все, о чем могла думать Айла, – это ощущение его сильного тела рядом с ее телом и то, как он чуть не поцеловал ее.

– Я не могла спать. И решила сделать что-то полезное. – Айла продолжила перемешивать пудинг и изо всех сил старалась не смотреть на Хейдена.

– У меня предчувствие, что моему желудку все понравится, – сказал Фэллон. – Но тебе необязательно было делать все это.

Айла не стала отвечать ему. Она продолжала перемешивать пудинг, старательно разбивая все комочки, чтобы он получился таким же гладким, как у ее отца.

Женщины начали накрывать на стол для завтрака, их голоса наполнили тишину. Айле не нужно было поднимать глаза, чтобы знать, что Хейден и Фэллон все еще в кухне. Как не нужно было проверять и убеждаться, что глаза Хейдена не отрываются от нее. Она чувствовала его горячий взгляд так же отчетливо, как ощущала жар от печи.

Ларина вдруг рассмеялась и сказала:

– Гэлен расстроится, что все пропустил.

Айла отставила миску и пошла проверить пирожные. Взгляд в печь подтвердил, что они действительно готовы. Она достала их и поставила горячие сладости остужаться.

Хейден подошел к ней. Айла смотрела на пирожные и видела многочисленные ошибки, которые допустила, ошибки, за которые отец отругал бы ее. В следующий раз она сделает лучше.

– Они выглядят и пахнут вкусно, – сказал Хейден. – Когда можно будет попробовать?

– Пусть сначала остынут. Они слишком горячие.

Его близость творила с ее телом нечто невообразимое. Айла почти протянула руку, чтобы коснуться его, провести по жестким сухожилиям и бронзовой коже. В последний момент она смогла остановиться и сжала руки в кулаки.

– Тебе не обязательно было спать в башне, – пробормотал он. – Моя спальня в твоем полном распоряжении. Айла сглотнула, радуясь, что стоит спиной к остальным.