– Ты молодчина! – радостно воскликнула Кара, осматривая работу Айлы.

Айла пожала плечами и потерлась щекой о плечо.

– Магия моей матери походила на твою. Самое большое удовольствие она находила в земле. Она думала, что и моя может быть похожей на ее, поэтому часто брала меня с собой.

– Как бы мне хотелось, чтобы моя мать была жива, чтобы я могла научиться повадкам друидов, как ты.

Айла выпрямила спину и подставила лицо солнцу.

– Выучить можно заклинания, Кара, но то, кто ты есть, магия, которая делает тебя друидом, всегда внутри тебя, она руководит тобой. Тебе просто нужно научиться слушать ее.

– Ах, но слушать ее, когда ты почти двадцать лет этого не делала, не так легко, как можно подумать.

Айла улыбнулась и посмотрела на Кару.

– Нет, я не могу представить такое. Ты, похоже, прекрасно справляешься.

– Мне помогают, – ответила Кара, подмигивая. – К тому же я быстро учусь.

– Это, безусловно, полезно. – Айла встала, посадив последнее семечко, и отряхнула руки.

Кара наклонила голову набок, ее темно-карие глаза задумчиво смотрели на Айлу.

– Где источник твоей магии? Место, где ты сильнее всего ощущаешь ее мощь?

За все свои пятьсот лет Айла так и не обнаружила этот источник. До тех пор, пока не вошла в море около замка Маклауд. Она помнила тот день с поразительной ясностью. Как обострилась ее магия, как все вокруг словно объединилось в правильности и спокойствии, что удивило даже ее.

– Море, – ответила она. – Это море.

– Тогда хорошо, что теперь ты живешь рядом с ним, а? – с улыбкой заметила Кара. – Тебе не случалось, как Соне, слышать, как говорят деревья, а?

Айла покачала головой.

– Я слышала о друидах, которые умеют делать это. У Сони редкий дар.

– Так же как ее дар исцеления. Я только сейчас стала понимать, насколько чудесны друиды. И подумать только, Дейрдре убивает их.

Айла вычистила землю из-под ногтей.

– Сколько друидов убивает Дейрдре, столько же отступает от наших обычаев. Мы вымираем, Кара. Боюсь, что однажды не останется ни одного из нас.

– Откуда Дейрдре будет брать свою силу, когда все друиды умрут? Разве они ей не понадобятся?

– Я тоже задавала ей этот вопрос. Я думала, что если она поймет, насколько быстро убивает их, она оставит больше в живых.

Кара презрительно наморщила нос.

– Но это не помогло, да?

– Да. Дейрдре объяснила мне, что это ее цель – уничтожить всех друидов. А меня убить последней.

– Почему? – спросила Кара, поднимая руки. – Я не понимаю!

– Если не будет друидов, никто не сможет бросить ей вызов.

Кара округлила глаза.

– Никто пока что этого не делал. Что заставляет ее думать, будто такое когда-нибудь произойдет?

– Поодиночке драу, может быть, и сильнее, Кара, но если несколько маи соберутся вместе и направят свою силу против Дейрдре, они могут уничтожить ее. Или могли бы. Думаю, эта возможность уже в прошлом.

– Нас осталось слишком мало, – печально произнесла Кара.

– Как только Дейрдре поглотит магию всех друидов, ее будет не остановить.

Йен прислонился плечом к стене кухни и фыркнул:

– А я вот думаю, что она уже непобедима. Мы не смогли убить ее.

Айла перевела взгляд с Кары на Йена и потом опять на Кару.

– Но мы существенно повредили ей. Если с ней можно сделать такое, значит, есть способ убить ее.

Айла надеялась, что она права. Дейрдре имела больше силы, чем любой друид мог вообразить. Даже драу не ожидали, что она наберет такую мощь в черной магии.

Айла своими глазами видела зависть, которую другие драу питали к Дейрдре. В первые годы драу легко могли бы уничтожить Дейрдре, но их роковой ошибкой стало то, что они никогда не сотрудничали с другими друидами. Поэтому они позволили магии Дейрдре вырасти.

Маи ожидали, что драу усмирят Дейрдре. А когда этого не произошло, маи, которым следовало объединиться и убить Дейрдре, решили вместо этого прятаться.

Айла не могла винить ни одну ни другую сторону. Она не знала, что сделала бы, если бы ей самой пришлось принимать такое решение. Ей нравилось думать, что она отважно боролась бы против Дейрдре, но в прошлом ей это не удалось.

Разговор Кары и Йена перешел к другим друидам, но Айла заметила нечто более интересное.

Она подошла ближе к краю скалы и тропинке, ведущей вниз на пляж. Ее глаза были прикованы к Хейдену. Во рту у нее пересохло, и сердце забилось чаще от вида его потрясающего тела, твердых мускулов, гладкой бронзовой кожи.

Он был идеально сложен, немыслимо прекрасен. Мужчина, которого любая женщина хотела бы видеть в своей постели. Айла чувствовала его рот, его руки на своей коже, знала, как они могут дразнить ее.

Она держала его жезл в своих руках, чувствовала, как он наполняет ее, познала восторг от того, как он входит в нее. Она касалась его мускулов, чувствовала, как они перекатываются под ее рукой, знала места на его теле, способные поставить его на колени.

Айла с усилием вдохнула, чувствуя, как ее соски затвердели от одной только мысли о Хейдене. Она скрестила руки и смотрела, как он стряхивает воду со своих светлых волос.

Он стоял обнаженный, ничуть не стесняясь своего тела. Айла упивалась его видом, мечтая о большем.

– Желание на твоем лице подсказывает мне, что между тобой и Хейденом определенно что-то есть.

Айла окаменела, когда сзади к ней подошел Йен и встал рядом. Она скосила на него глаза и увидела, что он вертит в зубах длинную травинку. Она хотела снова солгать ему, но передумала. Это все равно не принесет ей ничего хорошего.

– Я не очень хорошо знаю его, – продолжал Йен. – Но что я точно знаю о Хейдене – это что он часто реагирует раньше, чем думает. Он из тех людей, кого воин хотел бы иметь рядом с собой во время битвы, из тех, кто никогда не оставит друга в беде.

– Он весь в этом.

– Как и любого Воителя, которого я знаю, Хейдена держит его прошлое. Именно поэтому он поступает так, как поступает, поэтому предпочитает одиночество.

Айла посмотрела Йену в глаза.

– Ты защищаешь его?

Его лицо сморщилось.

– Нет. Я просто показываю, что сказанное им в то утро в зале могло быть сказано опрометчиво.

– Нет, не было.

Хотя ей очень хотелось, чтобы так и было. Ее сердце болело тем сильнее, чем дольше она видела Хейдена на берегу. Он натянул свою шафранную рубашку и потянулся за килтом.

– Ненависть Хейдена к драу очень глубока. У него есть все права ненавидеть нас. Это драу убили его семью.

Йен пожал плечами:

– Я не очень уверен, что ты должна причислять себя к драу. Ты боролась со злом внутри себя и победила.

Тогда она повернулась к Йену, больше не в силах любоваться Хейденом и ощущать пустоту в груди.

– Я то, что я есть, Йен. Ничто не может изменить это, не важно, как бы я хотела другого.

– Соня забрала с твоей шеи сосуд, и ты ни разу не попросила вернуть его.

– Что это доказывает? – печально спросила она. – Он все равно пустой.

Челюсти Йена сжались, ноздри раздувались.

– Ты хочешь, чтобы мы обращались с тобой как с драу? Ты хочешь, чтобы мы думали, что каждое слово, вылетающее из твоего рта, ложь?

– То, чего я хочу, не имеет значения. Просто правда в том, что я драу.

– Если бы ты действительно была драу, зло уже столетия назад завладело бы тобой. Ты это отрицаешь?

Айла вздохнула. Она сама не знала, почему спорит с Йеном. Она не хотела быть драу и совершенно точно не хотела, чтобы остальные считали ее таковой. И все же она драу, и на запястьях у нее шрамы, доказывающие, что она прошла через церемонию посвящения.

– Ты убивала людей? – спросил Йен.

Айла нахмурилась, глядя в его мягкие карие глаза.

– Ты знаешь, что да.

– Нет. Ты сама кого-нибудь убила? Я не говорю о том, когда ты была под контролем Дейрдре, я говорю о случае, когда ты сама приняла решение, выбрала оружие и покончила с чьей-то жизнью.