«Легко сказать, – подумал Малкольм. – Вот выполнить будет гораздо труднее».

– Малкольм! – прошептала она, крепче прижимаясь к нему. – Когда я разговаривала с мастером Грейвсом, он сказал, что с той же просьбой, кроме тебя, приходил к нему кто-то еще.

– Вот как?

Джейми кивнула:

– Да. Он вначале был очень сердит, говорил, что я подсылаю к нему гонцов. Понимаешь, гонцов, а не гонца! – Она взглянула ему в лицо. – Но кто еще может защищать меня? По-моему, все в Кеннингхолле спят и видят, как бы поскорее отправить меня ко двору.

Малкольм провел рукой по ее шелковистым волосам.

– Выходя от врача, я столкнулся с Кэтрин. Может быть, это она решила похлопотать о тебе?

Джейми выразительно закатила глаза.

– Не знаю, зачем моей кузине понадобился врач, но могу поставить сто против одного, что обо мне там речи не было! После ее приезда мне случилось провести несколько минут в ее компании, и, должна тебе сказать, скорее ад замерзнет, чем кузина Кэтрин станет мне помогать! – Она погладила его по широкой груди. – Похоже, я ей не очень-то нравлюсь.

– Это еще мягко сказано, – проворчал Малкольм, склоняясь к ней.

– Да, похоже, она меня просто ненавидит. Шотландец принялся покрывать ее шею поцелуями.

– А мы тоже будем ненавидеть ее.

Джейми вдруг обнаружила, что слова Малкольма потеряли всякий смысл, все на свете потеряло смысл, кроме его горячих, ищущих губ.

– Хотела бы я все же знать, кто же приходил к мастеру Грейвсу.

Словно цветок, унесенный горным потоком, эта мысль сверкнула в последний раз и исчезла, сменившись блаженным безмыслием. Джейми застонала и крепче прижалась к Малкольму, словно старалась слиться с его мускулистым телом. Какой мастер Грейвс? Какие гонцы? Весь мир исчез – остались только его руки, блуждающие по ее телу. Вот они нежно ласкают ее грудь – и платье вдруг стало тесно для Джейми. Что же будет, если умелые пальцы его прикоснутся к самым сокровенным ее тайнам?

– Если это не Кэтрин, – прошептал Малкольм, – то кто?

Джейми не могла найти слов для ответа: все, чего она хотела, – чтобы он покрепче сжал ее груди руками. Он так и сделал, и у Джейми прервалось дыхание.

– Может быть, Мэри? Она не могла помочь тебе?

Джейми покачала головой.

– Ее тоже приучили ненавидеть меня, – ответила она, удивляясь, как хрипло звучит ее голос. Удивительно, что Малкольм разобрал ее слова: во рту у нее пересохло, а все тело горело, как в огне. Ах, если бы он прикоснулся к ней там, где огонь страсти пылает жарче всего!

Обняв ее за ягодицы, Малкольм прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его напряжение. Джейми прикрыла глаза, и с губ ее сорвался протяжный стон. Малкольм часто, хрипло дышал, и Джейми догадалась, что он чувствует то же самое. Он прильнул к ее губам, но поцелуй не утолил его жажду: по лицу его Джейми догадалась, что Малкольм борется с обуревающими его дикими и неистовыми желаниями.

– Джейми! – хрипло прошептал он. – Как ты думаешь, кто еще…

– Не знаю и знать не хочу! – воскликнула она. – Я хочу тебя, Малкольм; возьми меня!

Огромное облегчение отразилось на лице Малкольма, словно своим признанием Джейми сняла с его плеч тяжкий груз. Со стоном он зарылся лицом ей в волосы; Джейми ощутила его возбуждение, и робость ее растаяла. Сама, первая, она начала расстегивать на нем рубашку, покрывая его обнаженную грудь поцелуями.

– Ты уверена, милая? – выдохнул он. – Может быть, лучше подождем…

– Нет, Малкольм. – Она провела рукой по грубому шраму на его груди и двинулась ниже, к животу.

– Но стоит ли спешить – ведь ты еще… – Пальцы Джейми нащупали его твердый от желания член, и Малкольм на секунду лишился дара речи.

– Малкольм, научи меня любви! – прошептала она.

– Милая, тебя нечему учить! Ты сводишь меня с ума; от одного прикосновения к тебе я теряю рассудок. – Глаза их встретились – и два желания превратились в одно. – Да, Джейми, да, любовь моя! Наше время настало.

Она стремилась к нему. Она жаждала его. Она принадлежала ему – отныне и навсегда.

Позже они не могли вспомнить, как добрались до кровати. Только что стояли у окна – а в следующий миг уже лежали в постели, торопливо срывая друг с друга одежду при свете единственной свечи. Однако, как только одежда была сброшена на пол, движения Малкольма замедлились: он сдерживал свою страсть, стремясь доставить Джейми удовольствие.

– Да, милая, – прошептал он, встретившись с ее вопросительным взглядом. – Сегодня я вознесу тебя к небесам.

В прошлый раз, когда они занимались любовью, Джейми была в таком смятении, что едва понимала, что происходит. Но на этот раз все было по-другому. Лежа обнаженной рядом со своим возлюбленным, она полностью отдалась ощущениям, которые пробуждали в ее теле его руки и губы. Он прильнул к ее соскам: тело Джейми вспыхнуло, и она на мгновение испугалась, что сойдет с ума от наслаждения. Она сжала его в объятиях, стремясь запомнить каждое его движение и в следующий раз – или нет, сейчас же, немедленно! – доставить ему такую же сладкую муку.

Малкольм впился губами в ее рот. Руки Джейми блуждали по его телу; наконец беспокойные пальцы вновь сомкнулись на затвердевшем свидетельстве его желания. У Малкольма перехватило дыхание, когда Джейми приподняла бедра, приглашая его войти.

Он оторвался от ее сладких уст:

– Нет, любовь моя! Подожди!

Полуприкрыв веки, Джейми наслаждалась ощущениями, которые дарит ей Малкольм. Он покрывал ее тело поцелуями. Груди ее напряглись; Джейми выгнулась дугой, ее набухшие соски жаждали ласки, и Малкольм снизошел к ее безмолвным мольбам. Затем губы его скользнули ниже, и Джейми поняла; что ей предстоит новое, еще не изведанное наслаждение. Поцеловав чувствительную кожу плоского живота, он спустился еще ниже, в следующее мгновение рука его скользнула под ягодицы, приподняв их, а язык нашел средоточение ее женственности. Джейми поняла, что сейчас умрет от счастья.

Притаившись в темном углу, Кэтрин наблюдала, как се горничная заигрывает со стражником, стоящим на часах у дверей Малкольма. Она невольно улыбнулась, глядя, как хитрая девчонка то приближается к парню, позволяя себя обнять, то отскакивает в притворном смущении. Судя по всему, стражник настолько распалился, что готов был прижать ее к стенке и овладеть ею прямо здесь. Но Кэтрин не за то платила своим горничным, чтобы они нарушали ее планы. Прижавшись к стене, будущая королева увидела, как девушка что-то прошептала солдату, послала ему воздушный поцелуй и со смехом бросилась прочь.

– Этот храбрый воин должен дежурить до рассвета, миледи, – прошептала горничная, приблизившись к своей хозяйке, – но он уйдет с поста через пять минут.

Шотландец один.

Кэтрин плотнее запахнула плащ, стараясь сдержать дрожь предвкушения. Все тело ее жаждало прикосновения мужчины – этого мужчины! «Ничего, ничего, – уговаривала она себя. – Потерпи еще немного, Кэтрин, – через несколько минут он станет твоим!»

– Постарайся, чтобы он не вернулся на пост до утра! – приказала она, кивнув в сторону стражника.

– С удовольствием, миледи, – улыбнулась девушка и присела в низком реверансе.

Наконец он вошел в нее, и Джейми вскрикнула от восторга. Они ритмично задвигались, возводя друг друга к вершинам наслаждения, превосходящим всякое земное удовольствие.

Несколько минут спустя все было кончено: Малкольм лежал, уткнувшись лицом в ее грудь; Джейми гладила его спутанные волосы. В последний, заключительный, момент она ощутила такое блаженство, какого не представляла себе даже в самых смелых мечтах. На глазах у нее выступили слезы, но разве это важно? Она не позволит слезам испортить такое счастье!

Снова и снова Малкольм возносил ее к звездам, позволяя утонуть в их ослепительном свете, а затем возвращал на землю. Но в последний раз Джейми показалось, что она очутилась в раю.

– Ну что, ты потрясена? – спросил он, нащупывая губами ее сосок.

– Потрясена – мягко сказано! – хрипло ответила она. – По-моему, я просто рассыпалась на мелкие кусочки!