— Нравится то, что ты видишь? — спросил он сипло, будто одурманенный.

Делайла кивнула, не в силах вымолвить ни слова, задыхаясь от возбуждения. Раскалённое дыхание, участившись, обжигало лёгкие амазонки. Волосы щекотали ставшую вдруг такой чувствительной кожу и напряжённые соски, поэтому девушка отвела взгляд от Лайела, чтобы посмотреть на себя. Чтобы увидеть то, что предстало перед его взором. Синий локон обвился вокруг одной из твёрдых розовых вершинок, сладко лаская её своими прикосновениями под дуновением ветра. У Делайлы был плоский живот, крепкие, покрытые татуировками бёдра, и её всю сотрясала мелкая дрожь.

— Посмотри на меня, — велел Лайел.

И она повиновалась. О, боги, она повиновалась. Возбуждение бушевало в ней, словно ураган, и амазонка была готова безоговорочно выполнять любое его повеление. Сейчас всё, чего она когда-либо хотела, о чём когда-либо мечтала, чего так жаждала всей душой, было даровано ей на одну эту звёздную, залитую лунным светом, напоённую блаженством ночь. Ночь исполнения желаний.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой, Делайла?

Некоторое время ей понадобилось, чтобы взять себя в руки, но она, всё же, обрела дар речи.

— Прикоснись ко мне, — надорвано взмолилась девушка.

— Где именно? — уточнил он и, обхватив член рукой, начал медленно и размеренно двигать ладонью вверх и вниз.

«Боги, как я хочу сама дарить тебе это удовольствие».

— Везде, — еле выдохнула Делайла в ответ.

— Помнишь, когда-то ты спрашивала, какую самую ужасную вещь мне приходилось делать в жизни? Ты хотела узнать, убивал ли я женщин?

Её взгляд взметнулся вверх и встретился с горящим взглядом вампира.

— Это… — «едва ли имеет теперь значение», — так и не смогла закончить она.

— Я убил не только Марину, я убил ещё и жену дракона, — небрежно добавил Лайел. — Он был там… той ночью… он там был! Он сбежал до того, как я смог вырезать его сердце и нарубить на куски. Я последовал за ним, следил за ним. У него была жена, ребёнок…

— Лайел…

Она попыталась сесть, но он внезапно оказался сверху, толкнув её обратно на мох, и оседлал плечи амазонки, прижав к земле так, что его член возвышался прямо у её лица. Делайла удивлённо охнула, но сопротивляться не стала. Просто подняла на него глаза, молчаливо побуждая продолжать рассказ. Казалось, изнутри его разрывало на части.

Лайел думал — надеялся, что она оттолкнёт его, но с другой стороны… боялся? Боялся, что умрёт, если она это сделает?

— Расскажи мне, — попросила Делайла.

Взор мужчины подёрнулся дымкой мрачных воспоминаний, невероятным образом слившейся с блеском возбуждения в его глазах.

— Я был в ярости. Я сошёл с ума от бешенства. Ублюдок надругался над моей женщиной, он смеялся, когда она кричала и отбивалась, а потом вернулся домой за ласками к своей жене.

Делайла потянулась и погладила ладонями бёдра Лайела, пытаясь утешить его.

Клыки вампира удлинились и заострились.

— И? — мягко подтолкнула она.

— Той ночью я прокрался в его дом и, укусив их обоих, выпил у каждого количество крови, необходимое чтобы лишить их возможности двигаться, а потом связал. Я собирался взять её, надругаться над ней — как он, — Лайел мучительно вдохнул и выдохнул. — Но не смог. Она плакала, умоляла. И вместо этого я просто убил её, прямо на глазах у мужа. Ему же я такой любезности не оказал. Я притащил его обратно в свой дворец и запер, заставив дракона жить с осознанием того, что он натворил, и того, что сделал я.

«Так он и должен был поступить», — думала Делайла, всей душой сопереживая вампиру.

— Но шли дни, и то, что он жил… раздражало меня. Я не мог вынести мысли, что должен дышать с ним одним воздухом. И я просто натравил на него моих людей, позволив им пить из него, разрывать на части его орган за органом так, что его крики стали музыкой для моих ушей. Я смеялся, но боли дракона было недостаточно, даже близко недостаточно.

— Мне так жаль.

— Я предал его тело огню, а когда от него остались лишь кости, сделал из них свой трон. Теперь каждый раз, когда я сижу на нём — на троне из костей всех тех, кто виновен в смерти жены — я молюсь, чтобы они горели в аду.

Когда слова Лайела утихли, их окутала напряжённая тишина.

— Ты всё ещё хочешь меня? Всё ещё желаешь впустить такое чудовище в своё тело? — спросил он, и опять, казалось, боролся с самим собой, обуреваемый противоречивыми желаниями. Точно, как тогда, когда она впервые встретила его.

— Ты не чудовище. И, да. Хочу, — ответила Делайла.

И это была чистая правда. Девушка не подозревала, что возможно было хотеть его ещё сильней, но она хотела. Его неистовая сила, тьма внутри него… взывали к ней, притягивали и манили. Ведь Делайла именно чего-то подобного всегда хотела для себя: чтобы её любили так же безумно, чтобы мужчина мог ради её защиты — или ради её отмщения, — пойти на всё.

Однако из-за этой свирепости, пустившей такие глубокие корни в его истерзанной душе, с Лайелом всегда будет не просто. Он всегда будет жестоким и диким. Противоречивый и сложный, исстрадавшийся и надломленный, он, вероятно, никогда уже не станет цельным. Делайла всё поняла правильно и давно уже не заблуждалась на его счёт, потому что прекрасно знала, кем и чем он является на самом деле. И, конечно, невозможно было отрицать, что он совершал в жизни ужасные вещи. Много чудовищных вещей.

— Да, — повторила амазонка решительно. — Да. Я хочу почувствовать тебя внутри себя.

Лайел дёрнулся, как от удара. Такой реакции она не ожидала.

— Что ты сказала?

— Я по-прежнему хочу быть с тобой. Отпусти мои руки. Пожалуйста. Мне нужно прикоснуться к тебе, Лайел.

Целый ряд эмоций сменился на его лице. Мужчину сейчас, вероятно, захватил такой же водоворот чувств, как её совсем недавно, невероятное смешение тысячи разных ощущений, одновременно ужасных и прекрасных.

— Ты… всё ещё хочешь ко мне прикоснуться?

Будто боясь двигаться слишком быстро, чтобы не спугнуть момент, Лайел постепенно опустился вниз и обхватил ногами талию Делайлы. Получив долгожданную свободу, девушка положила ладони на его мощные бёдра, ощущая, как сократились сильные мышцы под её прикосновением.

— Мне нравится к тебе прикасаться, — прошептала она.

— Делайла, — едва выдавил он надрывно, — я буду внимателен к тебе, — пообещал он. — Сегодня я буду осторожен. Ты познаешь только наслаждение.

Делайла смотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Тени плясали вокруг вампира, словно ночные призраки, намеревавшиеся утащить его с собой.

— Я не хочу, чтобы ты был осторожен. Я хочу, чтобы ты взял меня сильно и требовательно, — воспротивилась амазонка.

Этот прекрасный тёмный воин склонился и оставил обжигающий след языком на шее девушки.

— Ты такая восхитительная. Сильная и отважная.

— Ещё, — задохнулась она, выгибая бёдра. — Сделай так ещё.

И он подчинился, вытягиваясь на ней всем телом. Его ноги легли между её ног, и возбуждённая плоть мужчины потёрлась о живот Делайлы. Когда он сжал её грудь, она прильнула к нему, не в силах удержаться на месте. Наслаждение оказалось невыносимо сильным.

— Хорошо? — прохрипел Лайел.

— Да!

— Я мог бы вечность лизать тебя. Хочу облизать все твои татуировки, — пальцы, ласкавшие грудь девушки, уступили место его горячему рту, и Лайел нежно, очень нежно пососал её сосок. — Что они означают? — спросил вампир, не прекращая дразнящих прикосновений.

— Победу, — выдохнула Делайла.

Он мягко крякнул, и она содрогнулась от острого чувства блаженства, которым отозвалось на этот звук её тело.

— Должен был догадаться, — улыбнулся он. — Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится. У меня уже очень давно этого не было.

Жар нарастал внутри Делайлы, огонь, который, казалось, невозможно будет потушить в её крови уже никогда, который лишь растекался по венам всё более и более мощным пламенем. Этот огонь бушевал, словно свирепый воин, настойчиво, безудержно, сильно. Она не могла противиться ему, не могла с ним бороться. Всё, чего она хотела, чтобы это испепеляющее пламя поглотило её всю без остатка.