Им повезло. Там обнаружился полуразрушенный от старости и штормов причал, каменная хибара лишь с половиной крыши, и полоска гальки с ловушками для омаров. Люггер качался и подпрыгивал на волнах. Джереми взялся за другое весло. Раздался отвратительный скрежет, когда люггер царапнул дно, а потом он снова освободился. Стивен кинул канат и промахнулся, кинул снова и попал на гранитный столб, а потом подтянул корму. Джереми сунул весло в воду, нащупал дно и оттолкнулся. Люггер, такой неторопливый в открытом море, теперь превратился в лошадь без седока, не желающую, чтобы ее обуздали. Судно качнулось, и Джереми потерял равновесие, выронил весло и вцепился в борт, чтобы не оказаться в воде. Киль снова царапнул камни, Джереми бросил на берег второй канат, и люггер прижался к кранцам, которые Стивен засунул между планширем и пристанью.

Стивен стянул шляпу и вытер ей брызги дождя и соленой пены с лица. Его золотистая грива прилипла к голове.

— Мы в безопасности, Джереми. Хотя попали в самую забытую богом дыру.

Джереми выуживал потерянное весло с помощью шила для заплетки каната. С каждой волной весло соблазнительно приближалось, но стоило волне отхлынуть, как оно снова оказывалось вне досягаемости. Наконец, очередная волна принесла весло поближе, и Джереми вытащил его вместе с налипшими водорослями.

— Когда закончится прилив, судно сядет на мель.

— Вода еще поднимается, судя по скалам. Сомневаюсь, что бухта совсем высыхает.

Они как могли закрепили люггер. Сломанный причал был не лучшим выбором, но обеспечивал укрытие.

После жуткой качки последних часов они оказались в тихой гавани. Ветер не унимался, лил дождь, а море накатывалось на берег и пенилось. Но они были в тихих водах, избежав самого худшего, в окружении низкорослых деревьев, чьи черные ветви нависли, как крыша, поскрипывая и шелестя на ветру. Вокруг ни одной живой души.

Стивен спрыгнул на берег.

— Можем переждать пару часов или больше. Лучше до темноты. Мне не понравился тот фрегат.

— Отсюда не выбраться, пока не утихнет ветер.

Джереми последовал за другом.

Стивен оценивающе посмотрел на хижину.

— Тут никого нет. Хотя они наверняка сюда придут — видишь эти ловушки? Матерь божья, умираю с голода! У нас ничего не осталось?

— Ни крошки.

Они медленно пошли к хижине.

— А знаешь, — сказал Стивен, — если бы мы смогли найти помощников, то это неплохое местечко для выгрузки бренди. Сколько до Меваджисси по земле?

— Думаю, миль пять.

— А знаешь, это неплохая идея.

Джереми уже знал, как быстро у Стивена меняется настроение, как легко он может уверовать в только что пришедшую в голову мысль.

— Какая? — настороженно спросил он.

— Мы можем остаться здесь, и один из нас найдет нужных людей, чтобы разгрузить бренди прямо тут. Как я знаю, в Меваджисси много контрабандистов, но могу поклясться, что члены «братства» не разгружают груз в порту, возможно, они пользуются и этой бухтой. Будет куда проще и безопасней продать и разгрузить товар здесь, а потом приведем «Филиппа» в порт уже пустым — просто трофей на продажу, всё легально, не подкопаешься.

— Стивен, — сказал Джереми, — к черту бренди. Сколько там — двадцать бочек? Твоя добыча — люггер. Бренди был в нем, когда ты его захватил. Давай приведем люггер в порт и объясним таможенникам, как всё вышло, пусть сами решают, что с ним делать. Идет война. Ты захватил французское судно и всё его содержимое. Ты ведь должен получить треть от цены груза, так? Кто знает, может, от контрабандистов ты получить даже меньше. Люггер можно продать тем же путем.

— А там что темнеет за деревьями, это коттедж? Похоже на то. Давай посмотрим, есть ли там кто, хотя бы набьем брюхо.

Соломенная крыша коттеджа прохудилась, а всё вокруг заросло молодыми деревцами и сорняками, но стоило постучать, как в окне отодвинулась занавеска и на них уставилась старуха. Когда они попросили поесть, старик за ее спиной угрожающе покачал в скрюченной от артрита руке старым мушкетоном. Джереми протянул ему серебряную монету, и старик опустил оружие и впустил гостей. Они уселись на ящиках. Пол не посыпали новым песком уже явно больше года, и он был скользким от мышиного помета. Они с жадностью проглотили холодного кролика, водянистый суп из кабачков, четыре полусгнивших яблока и выпили по стакану сидра.

Во время еды Стивен сказал:

— Слушай, бочки на лодке небольшие, весят фунтов пятьдесят или шестьдесят. Половина от веса обычных бочек, и продать проще. Их не двадцать, а сорок восемь. В каждой примерно четыре галлона спирта. Если его развести до нужной крепости и добавить жженого сахара для цвета, то это выйдет где-то по двенадцать галлонов в бочке. Я никогда не был силен в арифметике, но это вроде выходит около шести сотен галлонов. Наши собратья могут продать их по двадцать шиллингов за галлон. А нам заплатят по десять. Мы получим не меньше трехсот фунтов. Хочешь выкинуть на ветер такие деньги?

— Нет, олух! Моя доля сейчас будет очень кстати. Но за какую дополнительную прибыль мы рискуем? Ведь мы можем получить деньги и без риска.

Стивен икнул.

— Думаю, мы в любом случае ничем не рискуем, Джереми. Ну почти. На таком ветру мы не выведем «Филиппа» в море, ты сам сказал. Почему бы не оставить его здесь, под присмотром, и не пойти по берегу? Эти люди знают дорогу и могут мне показать. Если повезет, если я быстро найду нужных людей и мулов, то вернусь вместе с ними, они разгрузят всё за ночь, за ближайшую ночь, и еще до зари всё будет шито-крыто.

Джереми провел рукой по подсохшим волосам и зевнул. Старики сидели где-то в дальнем углу, было слышно, как они копошатся, но было неясно, слышат ли они разговор, а даже если и услышали, то смогли ли понять. Джереми знал таких людей в деревушках вокруг Нампары. Старые и немощные, беззубые, почти немые, но каким-то образом они наскребали достаточно — с земли, моря или подаяний, чтобы избежать перемещения в работный дом.

— Не знаю, сможешь ли ты уговорить контрабандистов, Стивен. Они подозрительны, иначе никак. Я уже об этом говорил. Если в деревне появится чужак вроде тебя, не из Корнуолла, и вдруг начнет нашептывать о бренди, который привез в ближайшую бухту, они десять раз подумают, прежде чем начать действовать. А может, даже вытащат ножи. Откуда им знать, что ты не таможенник и не приведешь их в ловушку?

— Я знаю два имени, Стоут и Пенгелли. Их мне назвал товарищ по плаванию, погибший, упокой Господь его душу, но он сказал, что они известные контрабандисты и с ним знакомы. Это всё, что я могу. У тебя есть план получше?

— Если ты твердо намерен продать товар, — ответил Джереми, — то лучше сначала его выгрузить и спрятать в кустах. Тогда ты хотя бы не станешь мишенью для таможенников, если они вдруг пройдут мимо.

Стивен поразмыслил и покачал головой.

— Ты прав, приятель, но не сейчас. Если разгружать, то в темноте. В Корнуолле повсюду глаза. Люггер выглядит вполне невинно, так пусть здесь и остается, никто не знает, что в его трюме... Который час?

Джереми вытащил часы, послушал их и убедился, что они еще ходят.

— Начало пятого.

— Значит, остался час до заката. Если выйду сейчас, то буду в Меваджисси вскоре после сумерек. Как раз вовремя. Сегодня лунная ночь? Нет, как я помню. И это тоже хорошо, в лунную ночь они не рискнули бы. Если повезет, я вернусь к полуночи с людьми, и они всё разгрузят! Ты останешься здесь? Еще за одну монету старики не будут возражать, чтобы ты здесь переночевал.

— Нет. Я останусь на люггере. Лучше за ним присматривать.

— Молодец. — Стивен поднялся. — Тогда я пошел. Но сначала надо нажать на стариков, чтобы показали кратчайший путь. Ты их понимаешь, Джереми? Лично я — ни черта.

Глава третья

I

Джереми понимал, что Стивен явно недооценивает подозрительность рыбаков Корнуолла, в особенности тех, что промышляют контрабандой. Они жили закрыто и женились между собой, так что почти у каждого имелась родня среди соседей и каждый знал, чем занимается сосед, от колыбели и до могилы. Человека из деревушки в трех милях считали чужаком. Какова вероятность, что незнакомец из дальних мест, прибывший из порта, о котором они никогда не слышали, завоюет их доверие? Если бы многие из них не были методистами, Стивен Каррингтон скорее всего плавал бы лицом вниз еще до следующего прилива.