– Так по какому делу вы приехали? – спросила Эва.
Они присели – она на диван, он в кресло рядом.
– Мне очень нужно побеседовать с паном Кропивницким. Я журналист, приехал из Варшавы.
– Но почему вы не договорились о встрече? Александр ничего не говорил…
Тимон внимательно смотрел на нее. Казалось, он жадно глотает каждое ее слово. Эве стало не по себе.
– Действительно, я не предупредил о своем приезде, это ошибка. Но благодаря ей… – он замолчал и снова улыбнулся, – я встретился с вами. Вы здесь работаете?
– Не совсем. То есть… да. – Эва смутилась, но потом поняла, что это не она должна объяснять свое присутствие в этом месте, а наоборот. – По какому делу вы хотите побеседовать с председателем Кропивницким? – Чувствуя себя все более неуверенно, она судорожно ухватилась за официальный тон.
Тимон отбросил волосы с лица.
– Я журналист программы «На прицеле славы». Может, знаете?
Эва отрицательно покачала головой.
– Сейчас мы готовим цикл об известных и влиятельных бизнесменах. До этого были программы об актерах и певцах. По очереди берем всех на прицел. – Он многозначительно подмигнул Эве.
– Вы делаете программу об Александре? – спросила она, старательно игнорируя раздражающе свободное поведение гостя.
То, о чем он говорил, было для Эвы достаточно абстрактным. Понятное дело, что помимо времени, которое они проводили вдвоем, у Алекса была работа, он встречался с важными людьми и вращался в сферах, далеких от среднестатистических. Но чтобы он стал героем телевизионной программы…
– Именно так. А где он сейчас?
– В Марадках, – машинально ответила Эва и тут же прикусила язык. Надо быть внимательнее. Этот журналист вытягивает из нее информацию, вместо того чтобы объяснить, с какой целью оказался в их доме. – Так откуда, – вернулась она к прерванной нити разговора, – возникла идея сделать программу именно о пане Кропивницком?
– Наши зрители интересуются жизнью неординарных людей. И пан Александр чудесно подходит для этого цикла, – заявил журналист с видом человека, не знающего сомнений.
– Но он вовсе не звезда, просто ведет дела… Почему кто-то может заинтересоваться его жизнью?
Тимон снисходительно улыбнулся.
– Он добился успеха. Деньги, влияние, жизнь, которая для большинства людей вне пределов досягаемости…
Эва с сомнением покачала головой. Она не знала, что и думать. Ей совершенно не нравился «прицел», который приезжий из Варшавы хотел направить на Александра. Что это вообще за идея – показывать его по телевизору? Хотя, возможно, Александр считает иначе? Может, это полезно для его работы?
– Но это не главная наша цель, – продолжал мужчина. – То есть мы не хотим концентрироваться на яркой жизни красивых и богатых.
Тимон снова подмигнул, и Эва подумала, что он, честно говоря, ее уже достал. Однако гость с пафосом продолжил, внимательно наблюдая за реакцией Эвы. Похоже, он заметил, что не убедил ее.
– Мы хотим показать дорогу к успеху. Вдохновение. Человек, у которого получилось, рассказывает, как к этому пришел. Возможно, благодаря ему кто-нибудь поверит в себя и тоже достигнет большего! – разошелся Тимон.
«Боже, что за фразы! – Она внутренне содрогнулась. – Где их этому учат?»
– Вас я тоже хотел бы пригласить к сотрудничеству. – Тимоти смотрел на Эву с таким видом, как будто предлагал ей «мерседес» по цене велосипеда.
– Меня? Зачем?
– Мы стараемся показать в нашей программе окружение героя. Высказывания близких людей значительно расцвечивают образ. – Его проницательный взгляд словно пронизывал ее насквозь.
Эве казалось, что, всматриваясь в нее, он каким-то образом добирался до того, о чем она совершенно не хотела говорить. Она почувствовала, что краснеет.
– Похоже, я ничем не смогу вам помочь. – Она поднялась с дивана, желая обрести контроль над ситуацией. Пусть уходит! Иисус, зачем она его впустила?! Это все из-за Малгожаты!
Тимон тоже встал. Тряхнул головой, отбрасывая падающую на глаза челку.
– Пожалуйста, не настраивайтесь против заранее, очень прошу. Программа о пане Кропивницком может стать хитом нашего цикла. Будет чудесно, если вы согласитесь замолвить о нас словечко. Что-то мне говорит, что, имея союзника в вашем лице, мы сможем с ним договориться. – Последовала очередная глупая улыбка.
Эва вздрогнула.
– Подождите, так он ничего не знает?!
Тимон подарил ей акулью улыбку.
– Еще нет. Именно для этого я и приехал. Я предпочитаю непосредственный контакт, это не то же самое, что по телефону.
Эва неодобрительно покачала головой.
– Странный способ. – Она показала ему дорогу к выходу. – Сомневаюсь, что пан Кропивницкий заинтересуется участием в чем-то подобном.
– Пану Александру нечего скрывать. Почему он должен иметь что-то против выступления по телевизору? – весело спросил Тимон уже в дверях.
Эва хотела только одного: чтобы он закрыл их за собой.
– Приятно было познакомиться. – Тимон остановился и протянул ей руку. – До свидания, надеюсь.
Эва что-то буркнула в ответ. Она надеялась, что они, наоборот, больше никогда не увидятся.
– Ах да! – Журналист полез в сумку, и Эва почувствовала, что ей хочется закричать: «Пусть он наконец уйдет!» Тимон вытащил визитную карточку и вручил ей. – Мои контакты. Не стесняйтесь, по любому поводу.
В придачу к визитной карточке последовала фирменная улыбка, о которой, ясное дело, он не забыл и сейчас. Эва практически вытолкнула его за порог, закрыла дверь и оперлась о нее спиной, ожидая, что после исчезновения надоедливого типа наступит желанное облегчение. Ничего подобного, она чувствовала себя странно опустошенной. Было смутное ощущение, что она поступила неправильно, впустив Тимона в дом и разговаривая с ним. Она покрутила визитку в руках. Кто он вообще такой? И что это за программа? Нужно немедленно проверить! Проходя через холл к лестнице, Эва почувствовала на себе взгляд Малгожаты, смотревшей на нее, приподняв бровь.
По мере того как интернет-поисковик выплевывал очередные результаты, Эве становилось все жарче. Она отдавала себе отчет в том, что недооценила собеседника. Хотя, похоже, они были ровесниками, Эва смотрела на Тимона свысока, видя в нем неумелого журналюгу, продукт недостаточного образования и грубых средств массовой информации. Такой, как клещ, вцепится в какую-нибудь бульварную газетенку, а то и в программу на телевидении. Конечно, он убежден, что находится на самом верху социальной лестницы, и с увлечением, достойным лучшего применения, преподносит людям сомнительное месиво. Эва не считала себя занудой, но, как человек, получивший основательное образование, не терпела элементарных изъянов в людях, тянущихся к элитарным, как-никак, профессиям. Из-за чересчур гладкой речи и самоуверенности, граничащей с наглостью, она причислила Тимона к этой раздражающей группе современных дилетантов, компенсирующих собственные недостатки нахальством и бравурностью.
Но она ошиблась. И поняла это, когда увидела на экране примеры журналистских расследований Тимона Гурки. Они вызывали тревогу.
«Вредные соединения в желатине. Фирма скрывала ошибки производственной линии».
«Конец бизнесмена. Журналистское расследование привело к банкротству фирмы».
«Банкротство желатинового короля. Насколько тщательно были проверены обнаруженные факты?»
«Иск к “Голосу дня”. Сомнения относительно журналистских методов репортера».
«Попытка самоубийства бизнесмена. Помощь не пришла».
Эва на основании статей реконструировала историю, которую средства массовой информации эмоционально переживали полтора года назад, хотя она о ней не слышала. В этом не было ничего удивительного: погруженная в мир микробов, она часто на месяцы выпадала из реальности «нормальных» людей. В истории, которую с возрастающим волнением она открывала страницу за страницей, в главных ролях выступали владелец преуспевающего завода по производству желатина и Тимон Гурка, журналист-сыщик только выходящей на рынок газеты. Материал Тимона, раскрывающий якобы аферу на желатиновой фабрике, привел к ее банкротству. Скомпрометированный и вовлеченный в долговую спираль, бизнесмен безуспешно пытался опровергнуть обвинения и в конце концов предпринял попытку самоубийства – к счастью, неудачную. Процесс по обвинению в диффамации и нанесению ущерба на основании обнародования неправдивой информации, которое выдвинул автору текста и газете пострадавший бизнесмен, все еще продолжается.
