— Правильно говоришь.

— Есть будешь? — спросил Джамбулатов хозяина. — У меня все готово.

— Сыт по горло, — отмахнулся тот, поднялся и, тяжело ступая, направился в соседнюю комнату.

А Джамбулатов, оставшись один, вытащил из подпола пистолет «ТТ», проверенный в деле, работающий без задержек и заклиниваний. Две лимонки. И штык-нож, отмытый от крови. Арсенал не ахти какой. Но должно хватить.

Теперь оставалось решить, как оказаться в нужное время в нужном месте. Он мог попросить хозяина дома подвезти его до цели на стареньком, видавшем виды, с растрескавшимся лобовым стеклом «жигуленке». Руслан знал, что ему не откажут, но не мог злоупотреблять доверием этого человека, не имел права втягивать его в свою месть.

Завернув в промасленные тряпки оружие, он прошел в соседнюю комнату, где ворочался, не в силах заснуть, хозяин дома.

— Слушай, машина с горючкой для племсовхоза завтра утром пойдет?

— Да, — приподнявшись на кровати, сказал хозяин дома.

— Кто водитель?

— Мусса.

— Скажи ему, что с ним человек поедет.

— Что за человек?

— Я.

От племсовхоза до Бадри-юрта через степь пешком можно дойти часа за три. Главное, не наткнуться на мины или на вольных охотников.

— Руслан, смотри, как бы…

— Не бойся, дорогой. Я же не боюсь…

— А я боюсь? Ты один такой смелый?! — возмутился хозяин дома, но глаза у него бегали…

Они не боялись ничего. Дом стоял особняком, выходил окнами на овраг. Старший Мовсаров — Умар — сидел, обняв автомат, и под нос тянул заунывную песню.

Вечерело. Горел костер, отбрасывая алые отсветы на лица. Как бессловесные тени, по двору сновали женщины, расставляя на длинном дощатом столе, за которым сидели мужчины, баранину, зелень, жареных кур и напитки. Мужчины воспринимали их как универсальных роботов.

— Ничего… — возбужденно твердил Султан Мовсаров. — Время. Надо уметь ждать. Не надо хотеть всего сразу. Нужно резать их постепенно. Аккуратно. Резать одного за другим. Нож. Фугас. Из-за угла. Дурак дерется в открытую. Сам Джохар Дудаев завещал, как воевать с русскими, — налет, отход… Налет — отход.

— Умный, — усмехнулся Умар, теребя длинную бороду, которую никак не решался сбрить, хотя и знал, что скоро придется. — Как тебя не избрали министром?

— И избрали бы…

Дела у Мовсаровых обстояли неплохо. Султан имел в кармане новенький паспорт, который ему выдали как амнистированному боевику. И по поводу Умара тоже вопрос вроде улаживался. Военные были не против амнистировать его, если он добровольно сдаст три автомата. Это не так трудно. С оружием, правда, напряженно, но для такого дела можно и поднапрячься. Кроме того, во дворе стоит «Нива», в багажнике которой упакован боекомплект — выстрелы для подствольников, патроны — все это богатство прикупили у изредка трезвых контрактников, которых в народе прозвали «команчи» за вечно пьяные красные морды и диковатый нрав.

— Русские никогда нас не победят, — продолжал рассуждать Султан. — Они продают друг друга. Продают нам патроны.

— А мы не продаем друг друга? — посмотрел на него Умар.

— Мы режем предателей. А русскими правят предатели… Разница?

— Эх, почему ты не поступил в институт? — усмехнулся Умар.

— Зачем институт? Хромой все, что надо знать мусульманину, мне растолковал.

Умар скривился. Он не разделял восторгов брата по поводу их духовного учителя.

Султан ласково, как женщину, погладил ручной пулемет Калашникова, прислоненный к столу рядом с ним, — предмет его гордости. Потом взял самокрутку, зажег спичку, раскурил.

— Ox, — он сделал затяжку. Это была хорошая травка, ее привезли из Грузии вместе с оружием. Он прикрыл глаза, на него стала накатывать эйфория и веселое безумие.

— Ненавижу неверных… Ненавижу русских… — неожиданно вклинился в беседу еще один участник застолья — уже обкурившийся анаши жирный Рашид. За свои тридцать пять лет он успел пережить четыре контузии и два ранения, во рту у него зияла дыра — осколком снаряда ему вышибло все передние зубы, а зубопротезисты в горах не водились. Страшный, с кривым, изуродованным лицом, он был похож на нечистую силу, заведшуюся в горах, чтобы изводить невинные души. — Всех ненавижу. Головы резать… — он выпучил глаза и всхлипнул.

— Верно, Рашид, — засмеялся Султан. — Верно… Вот и старики то же скажут, — он кивнул в сторону сидящего в стороне аксакала, который кивал в такт речам и клевал носом. — Что думаете, уважаемый?

— Аллах велик, — очнулся старик.

— Да, Аллах велик, — кивнул Султан. — И только мы, сторонники чистого ислама, знаем язык, на котором он говорит…

— Тебе бы на митингах выступать, Султан.

— Ну да. И пусть Аллах со своих небес тут же покарает нас, если мы не правы, — счастливо улыбнулся Султан.

— Тут послышался стук.

И Султан застыл, ошарашенно уставившись на предмет, который действительно, будто свалившись с небес, покатился перед ним по длинному дощатому столу и замер, уткнувшись в алюминиевый бачок с мясом.

Этот предмет был не чем иным, как знаменитой «лимонкой», оборонительной гранатой «Ф-1», радиус разлета осколков три сотни метров.

Быстрее всех среагировал Умар. Он, как показалось ему, очень медленно упал на землю, переворачивая стол и надеясь, что осколки уйдут в сторону. В этот миг ему остро, до боли в сердце захотелось жить. Он знал, что сейчас будет гнуть и терзать тело взрывная волна. И будет боль. Он прикрыл голову…

Боли не было. Не было грохота. Ничего не было… Потом хлопнул выстрел…

Умар поднял глаза. И увидел бородача, который в одной руке держал пистолет «ТТ», а в другой — подхваченный с земли ручной пулемет. Это мог быть и чеченец-боевик, и спец из разведгруппы ГРУ — горы делают всех похожими друг на друга, и повадки появляются одни и те же, стирается разница в поведении, внешности. Горы и война всех равняют под свое лекало.

Рашид лежал, уткнувшись лицом в бачок с горячей жирной бараниной, с черной дыркой во лбу — «ТТ» делал дырки ювелирно чисто.

Умару стало обидно. Пришелец рассчитал все точно. Он сделал расчет на рефлексы. Швырнул из кустов «лимонку», зная, что вид этого предмета сам собой толкает человека на землю, в укрытие. И останется только перемахнуть через забор и взять всех на мушку. Он убил Рашида, который дернулся за оружием. Сработано было просто, чисто и эффективно.

— Ты кто? — прокашлявшись, крикнул Умар Мовсаров.

— Что, память потерял, грязная скотина? Так разуй глаза!

Умар присмотрелся в отблеске огня к пришельцу. И внутри все окаменело. Да, он узнал его.

— Что ты хочешь, Руслан?

— Я пришел за вами….

— Ты не можешь нас убить. Тебя убьют. Твоих родных, убьют.

— Я уже слышал это от Вахи.

Умар прикидывал шансы. До автомата не добраться. Нож — вот он, рядом, для мяса, с солидным острым лезвием. Что, если метнуть его? Но это для американских боевиков…

— Почему не стреляешь? — спросил он.

— Я возвращаю тебе твою вещь. — Джамбулатов слишком резко для своих огромных габаритов приблизился к нему. Ударил рукояткой пистолета по голове. И всадил нож в горло.

— У-я-аа!!! — бросился к нему Султан.

Джамбулатов резко обернулся и выстрелил. Султан отлетел на пару шагов, но устоял на ногах, качнулся и рухнул на колени, взвыв во весь голос.

Джамбулатов оглядел поле боя. Из темного проема в доме на него пялились испуганные глаза — детские. Старик-аксакал, которого не взволновала вылетевшая из неизвестности граната и который так и не сдвинулся во время разыгравшейся трагедии с места, плохо понимал, что происходит, его губы дергались. Если бы здесь не было детей и старика, Джамбулатов бросил бы гранату без чеки и избавил бы себя от хлопот. Но он не хотел лишней крови.

— Не бойтесь. Я не за вами, — кивнул он детям.

И тут ощутил удар. Уже как-то отстраненно услышал и почувствовал во всей мощи грохот очень близкого, кажется, на расстоянии вытянутой руки, выстрела…