Может, это и сказка, но в то же время и реальная жизнь, с которой нужно справляться. Стефани вынула телефон из зарядного устройства и мгновение подержала его в руке. Она обещала Саймону не звонить в кафе. Они заключили взаимный договор: четыре полных дня ни один из них не звонит на работу. В конце концов, именно одержимость работой предположительно погубила брак Саймона и толкнула его жену Таню в объятия другого мужчины. Кит, работающий дома независимый архитектор, имел уйму времени, чтобы оказывать Тане внимание, которого ей так не хватало.

Тем не менее Стефани ужасно хотелось проверить, как там дела. Ей потребуется вся ее выдержка, чтобы уехать без звонка. Ее команда работала с ней больше года и была способна справиться практически с любой чрезвычайной ситуацией: пожар, потоп, пищевое отравление, – но Стефани тревожилась, как мать, впервые оставляющая на время своего новорожденного младенца. Кафе было для нее всем. Она вложила в него время, деньги, кровь, пот и слезы и свои прежние отношения. Именно поэтому она так сопереживала Саймону, когда они познакомились. Ее бывший бойфренд сказал ей при расставании, что она беспокоилась больше о качестве маффинов, чем о нем. И тогда это, пожалуй, было верно, но обвинение ранило больно.

Теперь она понимала: в жизни есть что-то еще, кроме консистенции теста для выпечки. И все равно подсознательно она волновалась.

Стефани нажала на кнопку быстрого набора как раз в тот момент, когда дверь ванной комнаты отворилась. Из пара выступил Саймон, обернув вокруг талии белое полотенце. В пятьдесят два у него по-прежнему сохранялась отличная фигура: широкие плечи, узкая талия, которая лишь начала заплывать характерным для среднего возраста жирком, причем это каким-то образом добавляло Саймону солидности и надежности. Стефани дала отбой, понимая, что стоит с виноватым видом.

Саймон приподнял бровь. В числе прочего в Саймоне Стефани очень нравились его брови, темные и красиво изогнутые над орехового цвета глазами. Она представляла, как эффектно играет он ими в суде. Всего одно движение стоило десятка слов.

– Прости, прости…

Стефани убрала телефон в сумочку, выключила из розетки зарядное устройство. Саймон бросил полотенце на пол и подошел к гардеробу, с улыбкой оглядываясь через плечо.

– Давай. Позвони им. Убедись, что за ночь на заведение не напали хулиганы. Или что его не сровняли с землей…

– Я уверена, что там все в порядке.

Стефани чувствовала себя глупо. Саймон был адвокатом, у него накапливалось множество очень важных дел, однако он воздерживался от контроля. А она беспокоилась, сумеют ли ее два очень способных помощника отпереть дверь кафе и включить кофеварку.

Саймон подошел к ней, держа в одной руке бледно-голубую сорочку, полосатый галстук в другой.

– Эй… Я знаю, это трудно. Но ты должна отстраниться. Ты не незаменимая. Незаменимых нет.

Стефани понимала, что он говорит, исходя из личного опыта. Пытаясь спасти свой распадающийся брак, он приложил усилие и перестроился. К сожалению, было уже слишком поздно.

Хотя для Стефани это обернулось счастьем.

– Кстати, ты потрясающе выглядишь, – сказал он ей. – Сомнений нет, выбор правильный.

– Да, некоторое отличие от джинсов и фартука есть. – Она раскинула руки, чтобы Саймон лучше ее рассмотрел.

– Ты знаешь, как на меня действует этот твой фартук.

– Я всегда могу положить его в чемодан.

Саймон ухмыльнулся:

– Не надо. Меня вполне устроит твой нынешний вид.

На Стефани были трикотажное платье и длинный, тонкой вязки кардиган: шикарно, если не сказать больше, и как небо и земля по сравнению с ее обычной униформой. Саймон вместе с ней ездил выбирать гардероб для путешествия; для Тани он никогда ничего подобного не делал. Иногда Стефани чувствовала себя виноватой, что выгоду от решения Саймона измениться получает она, а не Таня, но для Тани было уже слишком поздно.

– Во всяком случае, – хмуро сказал он Стефани, – она не хотела, чтобы я менялся. На самом деле не хотела. Просто так ей было удобно обвинять меня в своей измене. Она получала оправдание, согласись? Я вел себя неблагоразумно. Был женат на своей работе. Никогда не задумывался, что все то время именно она давила на меня, чтобы я зарабатывал эти проклятые деньги. В смысле вот этого не получишь, – взмахом руки он указал на четырехэтажный дом со всеми его роскошными атрибутами, – возвращаясь домой к шести часам на ужин.

С тех пор как они стали встречаться, друзья Саймона, с которыми он ее знакомил – на сторону Тани встала всего одна пара, отказавшись знакомиться со Стефани, – восторгались тем, как изменила его Стефани. Но Стефани совсем не намеревалась переделывать Саймона, отнюдь. Если его привычки и поменялись, то, может, он просто извлек урок из ошибок прошлого.

– А может, я просто действительно захотел быть с тобой, – сказал Саймон. – Возвращаться домой к Тане – значило выслушивать длинный и скучный перечень того, что я не сделал. Ее было очень трудно содержать. Материально и эмоционально.

Судя по всему, Таня проводила все свободное время в спортивном зале, салоне-парикмахерской и в салоне красоты. Стефани же подстригала себе волосы кухонными ножницами и редко красила ногти. Когда твои руки с рассвета до заката месят тесто, какой в этом смысл.

Саймон также настоял, чтобы она нашла время, сходила к парикмахеру и сделала перед поездкой маникюр.

– Не волнуйся: я не превращаю тебя в статусную жену, – дразнил ее Саймон. – И в мыслях нет. Я просто считаю: ты заслуживаешь, чтобы тебя побаловали. Ты чересчур много работаешь.

После стольких лет изнурительного труда, когда она вставала на заре, чтобы открыть кафе, и уходила из него последней, но только после того, как подсчитает выручку, вытрет все поверхности, вымоет пол и перемоет всю посуду, Стефани обнаружила, что ей весьма по душе внимание и роскошь.

– Я могу к этому привыкнуть, – сказала она Саймону, встряхивая блестящими кудрями и показывая ногти, покрытые лаком кораллового цвета.

– И хорошо, – отозвался он.

И вот теперь она, разодетая в пух и прах, ни один волосок не выбивается из прически, готова к путешествию в «Восточном экспрессе» в Венецию. Помочь клиенту с кроссвордом из «Таймс» было обычной частью обслуживания в кафе: прежде Стефани никогда не ценили по достоинству за обширный словарный запас, но знание ответа на «семь по горизонтали» явно окупилось. Она посмотрела на Саймона, ощущая, как ее переполняет ликование, возбуждение и радость. Стефани шагнула к нему и обняла за шею.

Саймон прижался к ней лицом. Она почувствовала его губы на своей коже.

– Времени, как я понимаю, нет?.. – пробормотал он.

Стефани почувствовала знакомое покалывание. Она надеялась, что это чувство никогда не исчезнет. Краем глаза она посмотрела на часы и с огромной неохотой отстранилась от Саймона. Кто знает, когда у них еще будет возможность?

– Давай, иди одевайся, – сказала она. – Скоро уже придет такси.

Через десять минут Стефани, Саймон и Джейми ждали в холле. Он был огромный, выстланный минтоновской плиткой, вниз вела широкая лестница, у которой уже стоял багаж.

Стефани рассматривала свое отражение в зеркале, занимавшем большую часть дальней стены. Она никогда не поверила бы, если б кто-то предрек ей, что она полюбит адвоката средних лет с двумя детьми-подростками. Стефани, отличавшаяся свободным нравом, преисполненная решимости идти по жизни своим путем, сама поражалась, насколько она наслаждается традиционным образом жизни. Многие из подруг Стефани скептически отнеслись к ее отношениям с Саймоном, но, как говорила она: «Иногда ты просто знаешь».

И вот наконец появилась Бетт, плавно спускаясь по лестнице в очень милом платье, темно-синем, с узором в виде ласточек и, да, может, несколько коротковатом, но теперь так принято, никто больше не поднимает шума из-за длины платья; колготки на ней были обычные, на ногах – туфли на низком каблуке, носы у них не обшарпаны; волосы девушка распустила и подобрала двумя сверкающими заколками, и выглядела она… как надо…