Арчи был слегка ошарашен.

– Ну, – произнес он, – не знаю. То есть я, как и все, не прочь рискнуть. На скачках в Эпсоме. И на «Золотом кубке» Челтенхема.

– Есть игра на скачках, – мрачно сказала Эмми. – А есть люди, которые ставят чужие сбережения на лошадь, имеющую мало шансов выиграть.

Арчи ахнул.

Не успела Эмми продолжить, как дверь купе скользнула в сторону и вошел официант с лесными грибами на бриошах. Пара вежливо подождала, пока он их обслужит и нальет дымящегося свежего кофе. К этому времени остатки неопрятных лондонских пригородов остались позади, и поезд мчался среди меловых холмов Норт-Даунса.

Когда дверь снова скользнула, закрываясь, Арчи взял серебряный кувшинчик.

– Добавить вам в кофе сливок? – спросил он.

Эмми кивнула.

– Я бы не была несчастна, – сообщила она, – если бы с Чарли не было так весело.

Арчи налил в ее чашку сливок. Ему придется выслушать историю ее жизни, хочет он того или нет.

– Вы лучше расскажите мне все, – предложил он. – С самого начала.

Был конец ноября, самое темное время. Холод от промерзшей земли проникал сквозь подошвы замшевых ботинок Эмми, и пальцы ног уже начали неметь. Палатка на крупнейших зимних бегах страны представлялась хорошей идеей, но Эмми оказалась совершенно не готова к холоду. Торговля шла энергично, очень энергично, более чем компенсируя стоимость ее крохотной торговой точки. Но полотняная палатка пять футов на десять, закрытая только с трех сторон, никак не защищала девушку от суровой погоды. Комментатор без конца напоминал, что состояние скаковых дорожек неудовлетворительно, хотя утренний мороз и смягчился, но стоять неподвижно, почти замерзая, становилось невыносимо. Пальцы у Эмми настолько окоченели, что она с трудом отсчитывала сдачу.

Вокруг нее с трех сторон стояли столы-козлы, заваленные шляпами. Шляпами всевозможных форм, размеров и расцветок, которые она отделала перьями, лентами, блестками, мехом, кружевами, старинными брошками – всем, что попадало ей в руки. Посетители скачек, похоже, по самой своей натуре были племенем общительным и уважающим шляпы, и изделия Эмми расходились как горячие пирожки. Она продала их больше двадцати, и очень многие взяли ее визитку, рекламировавшую изготовление шляп на заказ. Эти люди, без сомнения, были ее целевым рынком. Возможно, после многих лет работы простой продавщицей она на один шаг приблизилась к осуществлению своей мечты.

– Вот. Вы уже почти замерзли. Это поможет вам согреться.

Эмми повернулась и увидела высокого мужчину в темно-синем кашемировом пальто с бархатным воротником, он протягивал ей бумажный стаканчик с горячим шоколадом. Поднимавшийся пар был насыщен ароматом бренди. Девушка подумала, что, наверное, неразумно брать напиток у совершенного незнакомого человека, но, уловив запах шоколада и бренди, уже не могла сопротивляться, и стаканчик своим теплом оживил ее онемевшие пальцы.

– Спасибо, – сказала она. – Вы очень добры. Я настолько замерзла, что, кажется, никогда не согреюсь.

– У вас губы посинели, – сообщил ей мужчина. – Хотите, я постою тут несколько минут, а вы сходите погреться на трибуну.

Эмми нахмурилась. Могла ли она так легко взять и оставить палатку на человека, которого видела первый раз в жизни.

– Не волнуйтесь. Я не собираюсь сбежать с вашими шляпами. Не уверен, что они мне подойдут, – усмехнулся мужчина. Его улыбка, блестящие глаза и нахальство моментально ее обезоружили. – И свои вещи вы заберете с собой.

На поясе Эмми висела сумка-пояс для денег, набитая наличными, которые она успела выручить. Вид не очень – она чувствовала себя рыночной торговкой, но она была одна, поэтому не рискнула поставить кассу. Девушка внимательнее посмотрела на мужчину. Почему он предлагает ей помощь?

– Послушайте, – сказал он. – Я выиграл на последнем забеге. Хочу смыться, пока я при деньгах. Единственный способ помешать мне поставить на очередной забег и все потерять – побыть здесь. Вы сделаете мне одолжение.

Этого было достаточно, чтобы Эмми узнала все, что ей нужно знать. Однако было в этом мужчине что-то вызывающее доверие, а ей еще и нестерпимо хотелось в туалет. Она улыбнулась.

– Скидка десять фунтов при покупке одним человеком двух шляп, – проинструктировала она. – Я вернусь как можно скорее.

– Не торопитесь, – сказал мужчина. – Перекусите. Могу порекомендовать горячие свиные рулетики.

Эмми протискивалась сквозь толпу на трибуне, гадая, не сошла ли она с ума, не вернется ли она к трем пустым столам. Но что-то подсказывало ей, что бояться нечего. За десять минут он не успеет упаковать все шляпы и исчезнуть с ними – ей потребовалось больше часа, чтобы выгрузить их все из машины. И где он станет их продавать?

Множество людей вокруг Эмми, все слегка навеселе, перемещались от бара к тотализатору и обратно. Кажется, целую вечность простояла она в очереди в туалет, а когда добралась до киоска со свиными рулетиками, те уже закончились, поэтому Эмми купила два горячих сахарных пончика и почувствовала, как к ней возвращаются силы.

Когда же она вернулась, ее добрый самаритянин громко расхваливал ее товар, очаровывая потенциальных покупателей своими разглагольствованиями. Она остановилась, пораженная, пока он продавал пару зеленых мягких фетровых шляп, отделанных фазаньими перьями, двум женщинам, явно матери и дочери.

– Я под впечатлением, – призналась она ему.

– Я Чарли, – представился он, и Эмми засмеялась.

– Вы правда оказали мне услугу, – продолжал он. – Я хотел поставить на Дипси, а он упал у четвертого препятствия. Поэтому я хорошо заработал… Четыре сотни, если быть точным. И продал пять шляп. – Он выглядел безмерно гордым.

– Не знаю, как вас и благодарить.

– Я точно знаю как, – сказал Чарли. – Пообедайте со мной.

Она нахмурилась.

– С чего бы это?

– У меня хорошее чувство, – проговорил Чарли, и ее и без того розовые от мороза щеки стали еще розовее. Он излучал обаяние, сомнений в этом не было, в глазах у него мерцал огонек, и он, очевидно, был состоятельным человеком, на что указывало кашемировое пальто и дорогие замшевые ботинки. Эмми не западала на деньги, но определенный лоск этого мужчины немного успокаивал.

Чарли помог упаковать все непроданные шляпы, сложить столы и убрать все это в багажник ее машины, потом сразу же повел в крытый соломой паб, где занял столик у камина. Эмми сознавала, что одета всего лишь в джинсы и несколько футболок и джемперов, но ухитрилась отыскать в сумочке тюбик блеска для губ и снятую с одной из шляп брошь, которую и приколола к джемперу. Не самый идеальный наряд для первого свидания, но ничего лучше она предложить не могла, а Чарли видел ее в самом плачевном состоянии, поэтому, судя по всему, не возражал.

Чарли служил инспектором жилых помещений – «жуткая скука, это значит, что я целый день бегаю с рулеткой, ища поднимающуюся сырость», – и смешил ее. Весь вечер он за ней ухаживал, заставив доесть все до единого чипсы, а затем попробовать тоффи-пудинг, так как это был фирменный десерт паба.

– Конечно, я в него влюбилась, – сказала Эмми Арчеру на этом этапе рассказа. – Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он был моим белым рыцарем. Олицетворял все, что мне было нужно. Он был добрым, любящим, поддерживал меня, развлекал…

– И еще играл, – закончил Арчи.

– Это так легко скрыть. Не то что алкоголизм, когда видно, пьет человек или нет. Конечно, иногда я понимала по его поведению: выиграл он или проиграл, но вот о чем я и понятия не имела, так это о суммах, которые он ставил. Тысячи. Тысячи и тысячи.

– Ох! – Арчи ставил максимум пятьдесят фунтов.

Эмми разглядывала свои колени.

– Я не распознала предупреждающие знаки. Я слишком ему доверяла. Он помог мне с моим бизнесом. Ну, конечно, помог – он хотел заполучить готовые наличные деньги. Если честно, с его помощью я действительно хорошо развернулась. Он помог мне подать заявление в банк на получение ссуды и гранта и нашел мне мастерскую, и занимался всей моей рекламой… У него была куча знакомств в аристократических кругах, и эти люди стали приходить ко мне за шляпами. И он заставлял меня назначать за них приличную цену, сотни фунтов, и они с готовностью платили. И я вдруг начала получать прибыль. Хорошую.