Какие-то замены и потери неизбежны, ибо слишком различны законы, ритмы, даже «масштабы» (длина слов!) англ. и рус. языка. Но и потери бывают разные. Я видела, как переводит, напр., Китса В.А.Потапова, как бьется она, чтобы, теряя (ради свободного дыхания стиха) второстепенное, непременно сохранить главное.

        О чем я? Вот пример из Вашего перевода: в балладе, как, допустим, в сказке, очень важен тройной повтор. Условие превращения старухи в красавицу – чтобы ее поцеловали трижды. В строфе 9 Вы его опустили, у Вас довольно одного «поцелуя в уста». И потому чудо совершается уж слишком легко, вдруг, от единственного поцелуя, – напряженность подлинника, нарастающее волнение утрачены.

        Другая сторона – степень верности автору, его интонации. Насколько тут дозволен отход, отсебятина? У Вас Ланселот «душой раним», т.е. нежен, уязвим, а у автора не то: уязвлена не душа, но гордость, надменность, высокомерие (haughty pride) – совсем иной образ! И в след. строфе: «... спросил король, усмешку пряча в ус» – у автора ничего подобного! Да, бывает, переводчик вынужден что-то и прибавить, но Вы присочинили неудачно, вместо короля Артура возникает образ какого-то гоголевского казака.

        Однако все это частности, важнее другое. Вы пишете, что хотели бы переводом «заняться всерьез». Что это значит? Если у Вас хватит сил, времени, самоотверженности сочетать свою основную работу с переводом того же Пайла, остается пожелать Вам успеха: люди одержимые, влюбленные в литературу иногда справляются с таким трудом на два фронта. Но не обольщаетесь ли Вы? Тут нельзя торопиться. Вот у Вас готова пьеса, делаете вторую. На это и опытному добросовестному профессионалу, ничем другим не занятому, нужно много времени и внимания, иначе толку не будет. Если Вы можете и готовы тратить на переводческий нелегкий труд это время, внимание, силы – хорошо. Советую запомнить и нынешние мои замечания о потерях и отсебятине, кое-что подскажет и мое «Слово» – спасибо на добром слове о нем, оно и впрямь может служить подспорьем тем, кто, как Вы пишете, ищет помощи более опытных людей: как умела, я этим старалась поделиться. Издательство, редактор обычно не могут обстоятельно «возиться с новичками», а советы иного редактора, увы, приносят молодым больше вреда, чем пользы, – случается и такое.

        Но – опять но! – за Вашим «заняться всерьез» мне послышалось другое: желание не сочетать, не совмещать два разных дела (что, конечно, очень нелегко), а «переквалифицироваться в переводчики». Решительно и убежденно советую – не надо! Микробиология – живое, интересное дело. Рассчитывать на перевод как на профессию, основное занятие, которое не только насытит душу, но и даст хлеб насущный, – это, простите, наивно. Переводчиков с европейских языков – легион, а планы издательские весьма ограничены и не всегда надежны. Даже «верная» книга нередко откладывается на годы. В поисках заработка человек начинает хвататься за что попало, спешит, халтурит. Даже профессионалы, члены Союза писателей со стажем и серьезным опытом подчас подолгу не получают настоящей работы, перебиваются мелкой поденщиной либо берутся за книги не по душе и не по руке. За 30 с лишним лет я насмотрелась на грустную эту практику, могла бы назвать немало несостоявшихся людей, растраченных дарований – и, напротив, пробивных бездарностей, которые изувечили немало прекрасных книг. Да Вы все это могли понять и из моей книжки.

        Письма, подобные Вашему, с переводами стихов или прозы я получаю нередко. Бездарным людям отвечать радости мало, но кривить душой я в этих случаях не могу и не хочу. А Вы, повторяю, человек со слухом и чутьем, но Вам надо еще очень много работать и очень многому научиться. Превыше всего – верности подлиннику, уважению к автору. Настоящий перевод, по слову Корнея Ивановича, высокое искусство, а оно – не устану повторять – требует огромного времени и труда. И только если Вы способны на это, не изменяя основной профессии, не бросая ее, т.е., громко говоря, готовы в каком-то смысле на подвиг ради любимого дела (если и впрямь настолько его любите) – только тогда сумеете сделать что-то хорошее и полезное, не искалечив при этом собственную жизнь. Переводите мало и неторопливо, пусть хотя бы одну книгу – тогда будет по-настоящему хорошо.

        И последнее. Думаю, что у Вас больше данных именно к поэтическому переводу, чем к прозе, но – снова повторю – и в поэзии не следует слишком самовольничать.

        <...>

        Всего Вам доброго.

2/IV-81. 

23.06.86

        Уважаемая Нора Яковлевна!

        Пишет Вам инженер-программист из Одессы Берестецкий Валерий Львович. Большое Вам спасибо за прекрасную книгу – уже несколько лет «Слово живое и мертвое» помогает мне работать над переводами с английского статей и фирменных материалов по вычислительным машинам и программированию (это не основная, но любимая работа). Дело в том, что этой области знаний, как никакой другой, свойственен большой наплыв новых слов и понятий, – в виде калек (а часто и калек) они порой вторгаются в язык совершенно бесцеремонно с «легкой» руки переводчиков, которым лень задуматься над тем, что слово-то пойдет гулять по книгам, а то и по словарям... Я редактирую технические переводы и стараюсь, конечно, избегать «вкусовых» правок – но как все же порой хочется перестроить пусть даже правильную фразу полностью, чтобы она «заиграла» в сухой научной статье! И чтобы поменьше было «амрусских»[101] слов – ведь очень легко, если не хочешь подумать, объяснить в примечании переводчика, что понятия такого, а значит, и соответствующего термина у нас еще нет. Ведь скоро в нашей специальной литературе вообще по-русски разучатся разговаривать. Картина слишком мрачная, и хочется наш язык защитить от этого цунами новых слов, для которых можно и нужно искать русские соответствия.

        Это – о моей работе. А теперь прошу Вашего совета. Очень хочу испытать себя в художественном переводе. Читаю разные книжки – «Тетради переводчика», учебники, статьи о мастерах художественного перевода и их работе. Однако мне кажется, что мои действия бессистемны. С чего начать? Существует ли у нас что-то вроде заочной школы? Где этому учат? Помогите мне, пожалуйста.

        С уважением,

        В.Берестецкий

        Уважаемый Валерий Львович!

        Простите за опоздание с ответом: Ваше письмо переслали из издательства, когда меня не было в Москве.

        Спасибо на добром слове о моем «Слове». Не знаю только, которое у Вас издание, первые два (1972 и 1975) изрядно устарели, а через полгода примерно выйдет 4-е, за эти годы я кое-что исправила и дополнила.

        Прекрасно и очень правильно, что Вы в самых «сухих» переводах стараетесь оживить фразу, а для этого ее, конечно же, надо перестраивать, делать естественной, русской. Беда, что этого не понимают не только авторы научных и технических работ, но и многие наши журналисты и прозаики, потому-то я, вслед Корнею Ивановичу и в меру сил моих, и кричу «караул» и призываю воевать с канцеляритом.

        Теперь о Вашем желании приобщиться к художественному переводу. При Союзе писателей время от времени возникают так наз. семинары молодых переводчиков, один такой семинар несколько лет назад вели мы с Р.Е.Облонской. Обычно это группы в 7-12 человек, уже имеющих кое-какой опыт. Иногда работают коллективно над сборником рассказов какого-нб автора, обсуждают (часто – весьма придирчиво и сурово!) переводы друг друга. Но это уже не начальная стадия.

        Два слова о моем собственном опыте: мой основной язык (еще до войны) был французский, в английском я – самоучка: взяли, как щенка, за шиворот, бросили в воду – барахтайся. Точнее, весной 43 года, еще не зная даже, что have и had – один и тот же глагол в разных видах и посему дважды лазая за этими словами в словарь, – по поручению одной редакции за 2 недели прочла, а потом за 2 месяца перевела книжку в 12 печ.л. Тем временем журнал закрылся, рукопись пролежала у меня в ящике 40 лет. А потом выдалось у меня немного свободного времени, я все это откопала, конечно, порядком почистила, и журнал «Урал» в 6-8-м номерах за 1983 г. напечатал эту добрую и мудрую повесть – «Крысолов» Невила Шюта, того самого, по другой книге которого Ст.Крамер сделал фильм «На последнем берегу».