– Слушайте, – произнесла Мериан согласно ритуалу.
Другие Айз Седай, кто уже находились в комнате, по одной от каждой Айя, подошли и встали вокруг, с их плеч спускались шали с бахромой. Одной из них была Элайда, и сердце Морейн беспокойно затрепетало.
– Ты пришла сюда в неведении, Морейн Дамодред. Какой ты выйдешь отсюда? – спросила Мериан.
Свет, почему Элайде разрешили участвовать? Ей отчаянно хотелось задать этот вопрос, но посторонние слова были запрещены. С удивлением она услышала собственный голос, твердо произнесший:
– Знающей саму себя.
– Зачем тебя призвали сюда? – продолжала Мериан.
– Чтобы подвергнуть испытанию. – Сохранять спокойствие было крайне важно, но хотя голос Морейн звучал уверенно, в душе у нее было отнюдь неспокойно. Ей никак не удавалось выбросить Элайду из головы.
– Для чего тебя должны подвергнуть испытанию?
– Чтобы узнать, достойна ли я. – Все сестры будут пытаться помешать ей, в конце концов, это ведь испытание; но Элайда будет стараться больше всех. О Свет, что она будет делать?
– Чего ты должна быть достойна?
– Носить шаль Айз Седай. – С этими словами Морейн начала раздеваться. В соответствии с древней традицией испытание она должна проходить, облаченная лишь в Свет, что символизировало, что она полностью вверяет себя защите Света.
Расстегивая пояс, она вдруг вспомнила о лежащей в кошеле маленькой книжечке. Если ее обнаружат... Но колебаться сейчас – значит потерпеть неудачу. Положив пояс и кошель на пол у ног, она закинула руку за спину, чтобы расстегнуть пуговицы.
– И потому я наставляю тебя, – говорила Мериан. – Ты увидишь на земле этот знак. – Она направила пряди, и очерченная ее пальцем шестиконечная звезда, два наложенных друг на друга треугольника, на мгновение повисла в воздухе, пылая огнем.
Морейн почувствовала, как одна из сестер позади нее обняла саидар, и плетение коснулось затылка.
– Помни о том, что следует помнить, – негромко проговорила сестра. Это была Анайя, Голубая. Однако ни о чем подобном ей раньше не говорили. Что это могло значить? Морейн заставила свои пальцы уверенно пробежаться по пуговицам на спине. Первый шаг сделан, и дальше она должна действовать в абсолютном спокойствии.
– Увидев этот знак, ты сразу же подойдешь к нему, ровным шагом, не торопясь, но и не мешкая, и лишь потом можешь обнять Силу. Предписанное плетение должно выполнять немедленно, и тебе нельзя покидать этот знак, пока оно не будет завершено.
– Помни о том, что следует помнить, – повторила Анайя.
– Когда плетение будет завершено, – продолжала Мериан, – ты вновь увидишь этот знак, отмечающий путь, каким тебе следует идти дальше, и снова иди ровным шагом, но без колебаний.
– Помни о том, что следует помнить.
– Сотню плетений должна будешь ты завершить в том порядке, какой был тебе сообщен ранее, и с совершенным самообладанием.
– Помни о том, что следует помнить, – в последний раз проговорила Анайя, и Морейн почувствовала, как плетение проникает в нее, почти так же, как плетение Исцеления.
Все сестры, за исключением Мериан, отступили от нее и образовали круг вокруг тер’ангриала. Встав на колени на каменном полу, каждая обняла саидар. Окруженные сиянием Силы женщины принялись направлять, и смена цветов в овальном кольце ускорилась, пока оно не стало напоминать калейдоскоп, приделанный к мельничному колесу. Все Пять Сил присутствовали в их плетении, почти столь же изощренном, как те, какие требовались при испытании; все сестры всецело сосредоточились на своих действиях. Нет, неверно. Не все. Элайда глянула в сторону, и ее взор, упавший на Морейн, был жестким и горящим. Словно докрасна раскаленное шило, способное прожечь дыру в ее черепе.
Морейн хотела смочить губы языком, однако «совершенное самообладание» означало в точности то, что было сказано. Возможно, Свет и защищал ее, но снимать с себя одежду перед лицом стольких людей оказалось непросто, хотя большинство сестер и сосредоточилось на тер’ангриале. Теперь на нее смотрела лишь Мериан. Наблюдала, не сомневается ли она, высматривала трещину во внешней безмятежности. Испытание началось, и даже самая маленькая трещинка ведет теперь к неудаче. И тем не менее спокойствие было лишь внешним, маской, которая была не толще ее кожи.
Продолжая раздеваться, Морейн тщательно сворачивала каждую деталь своего одеяния, укладывая их аккуратной стопкой поверх пояса и кошеля. Так будет достаточно. Все сестры, кроме Мериан, будут заняты до завершения испытания – по крайней мере, Морейн так думала, – и она сомневалась, что Наставница Послушниц будет рыться в ее вещах. Во всяком случае, большего сейчас все равно не сделать. Последним Морейн сняла с пальца кольцо Великого Змея и положила поверх остального. Этот жест отдался в ней внутренней болью. С тех пор как она завоевала право носить кольцо, Морейн не снимала его, даже когда мылась. Сердце колотилось; она была уверена, что Мериан слышит, его гулкие удары. О Свет, Элайда! Надо быть очень осторожной. Эта женщина знала, как сломить ее. Надо быть настороже и готовой ко всему.
Теперь Морейн оставалось лишь стоять и ждать. На холодном воздухе кожа быстро покрылась мурашками, девушке хотелось переступить босыми ногами, камень пола под которыми был более чем холоден. Полное спокойствие. Морейн стояла неподвижно, выпрямив спину, руки опущены по бокам, и дышала ровно. Помоги ей Свет! Она не желала потерпеть неудачу лишь из-за одной Элайды. Ни за что! Но исходящий от ледяной глыбы льда в животе холодок постепенно расползался по костям. Морейн ничем не выдавала своих чувств. Совершенная маска самообладания.
Воздух внутри кольца внезапно превратился в белое полотнище. Белее, чем шерсть ее юбки, белее, чем снег или бумага лучшей выделки. Однако оно не отражало огни светильников, а, наоборот, казалось, поглощало какую-то часть их света, от чего в зале стало темнее. Затем высокий овал кольца начал медленно вращаться, причем совершенно беззвучно, словно совсем не касался каменного пола.
Никто не произносил ни слова. В словах не было необходимости. Морейн знала, что ей делать. Не колеблясь, по крайней мере внешне, она двинулась к вращающемуся кольцу, ровным шагом, не торопясь, но и не мешкая. Она пройдет испытание, что бы ни делала Элайда. Пройдет! Морейн шагнула в белизну и через нее...
...И не поняла, где, во имя Света, она очутилась и как сюда попала. Она стояла в коридоре, отделанном простыми каменными плитами, вдоль него стояли светильники, а единственная дверь в дальнем его конце была открыта навстречу солнечному свету. По сути, это единственный путь наружу – позади девушки была гладкая стена. Очень странно. Она была уверена, что никогда прежде не видела этого места. И почему она здесь... раздетая? Лишь благодаря уверенности в том, что должна сохранять абсолютное спокойствие, она сдержалась и не прикрыла наготу руками. В конце концов, в любой момент кто угодно может войти сюда через ту открытую дверь! Вдруг она заметила платье. Оно лежало на узеньком столике на полпути к выходу. Морейн готова была поклясться, что мгновение назад ни столика, ни платья там не было. Вещи ведь не возникают откуда ни возьмись! Ей казалось, что она уверена: из воздуха они не появляются.
Изо всех сил стараясь не спешить, девушка подошла к столику и обнаружила на нем полное облачение. Вышитые туфли черного бархата, белая сорочка и чулки тончайшего шелка. Платье было отлично скроено и искусно сшито из темно-зеленой мерцающей ткани. Полоски красного, зеленого и белого цвета, каждая в два дюйма шириной, шли узкой цветной полосой по переду платья, которая начиналась от высокого ворота и заканчивалась где-то на уровне колен. Как сюда попало платье цветов ее Дома? Морейн затруднялась припомнить, когда в последний раз носила наряд такого фасона, что очень странно, поскольку, разумеется, он вышел из моды не больше чем год или два назад. Похоже, у нее в памяти полно провалов. Пропастей. Однако, стоило ей одеться и, глядя через плечо, начать застегивать маленькие перламутровые пуговки, видя свое отражение в высоком зеркале... А зеркало-то откуда взялось? Нет, лучше не задумываться над тем, что, по-видимому, не имеет объяснения. Одежда пришлась ей впору, словно все сшила ее личная белошвейка. Стоило одеться, как она почувствовала себя леди Морейн Дамодред до кончиков ногтей. Вот если бы еще волосы на висках были уложены искусными локонами... Когда же она стала носить их распущенными? Неважно. В Кайриэне лишь горстка людей смеет приказывать Морейн Дамодред. Большинство же подчиняется приказам, которые отдает она. У нее не было сомнений, что она способна сохранять необходимое спокойствие. Во всяком случае, сейчас.
