— Показывать арена! — сказала она, глядя на меня и спускаясь ко мне. Я потерся о её живот, стараясь дать понять, что хочу побыть с ней, а она, нахмурившись, проговорила:
— Нет маленьких нас. Ты проиграл бой. Нет маленьких.
У меня внутри всё оборвалось. Я не знал, как на это реагировать, и какое-то время находился в некотором ступоре. Гемелла мне что-то говорила, но я не слышал её. Пришел в себя только после того, как она меня ударила, и я отлетел в сторону.
— Включи арена! Включи! Я хочу смотреть бой.
Мне уже было всё равно. Я просто послушался и вышел из комнаты, а про себя думал, как совсем недавно переживал, что между нами возникает пропасть. Но это сейчас было даже смешно, поскольку эта пропасть, оказывается, между нами уже была, а я её просто не замечал. Да и на что я надеялся?! Гемелла — просто животное, а я — человек, хоть мы и жили в разных телах. Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит. Это было про нас. Уж кто на что запрограммирован. Она не была готова к такой жизни и была уже сформирована как личность, в своем роде, да и я был уже сформирован. Мы были просто из разного теста, которому не суждено было слипнуться.
Вернувшись в комнату, в которой я обычно спал, я уткнулся носом в угол. Даже после того, как я стал химерой, мне было очень больно переживать слова Гем. Казалось бы, что тут такого: ну нет и нет, подумаешь, ведь так много других. Но, черт возьми, меня тянуло к ней так, будто мы были связаны, и только она противилась этой связи. Что это за механизм привязывания такой, который постоянно ошибается?! В чем его смысл, черт возьми, если его так легко включить?! Я мысленно ругался, как мог, на жизнь и ненавидел всё, что было с ней связано. Ведь Гемелла была просто существом. Обычным, мать его, существом! И всё! Смысл и её важность создал мой мозг. Он создал привязку. А эта привязка выработана природой, как механизм удержания. Но, кажется, я всё сделал не так, поскольку я слишком много себе придумывал, и потому включился механизм. Вот он, корень всех бед! Слишком много иллюзий я строил, не замечая, как по неосторожности запустил механизм привязывания, который сработал не на реальность, а на мои фантазии, которые я так усердно лепил в своей голове, мечтая о нашей замечательной жизни вдвоем, где мы, два человека, спешим рука об руку под ясным солнцем, разгоняя стрекоз на лугу. И тут некого винить, кроме меня самого. Глупого человека, который сам себе создал проблему. Не мечтай я — не запустил бы механизм. Жил бы себе спокойно и даже не знал, что можно любить какую-то там химеру. Всему виной мои мечты. Всему виной я сам...
Корень своих проблем мне все-таки удалось откопать. Гемелла не виновата в том, что не хочет отвечать мне взаимностью, ведь она не обязана делать это и она мне ничего не обещала. В некотором роде, Гем была даже честна: победа — есть взаимность, поражение — нет взаимности. Что тут винить? Это её культура, её ценности, это чистая природа. Лучшее достается достойному, просто нужно быть достойным, чтобы иметь возможность выбирать. Вот она — цена желания быть сильным, которую я не смог внести и потому остался без желанного товара. Всё здесь, если отбросить эмоции, справедливо. Никто не виноват в ошибках, которые я сам и совершил своей поспешностью. Нужно было либо меньше мечтать, либо тренироваться и быть сильнее. Только и всего.
Разобравшись в ситуации, я понял, что нельзя решить проблему на том же уровне сознания, на котором она создавалась, и потому использовал другой. А именно: я применил к проблеме логику, которой пользовалась Гем. Всё было просто: нужно определить, в чем она нуждалась, затем уточнить рамки, в которых она это видела, а уже потом нужно было дать ей то, в чем она нуждалась, но дать не полностью, чтобы она зависела от того, что я бы ей любезно давал. Мне было ясно, что Гемелла нуждалась в сильном партнере, и потому мне нужно было дать ей это. И не важно, насколько это было бы правдой на самом деле. При этом дать нужно было не полностью, что означало необходимость ввести её в состояние угрозы, чтобы у неё была потребность во мне. Вопрос заключался только в том, как это сделать, ведь у неё был лучший костюм, а у меня — никудышные данные для боев. Фактически это я в ней нуждался и был, в некотором роде, зависим от неё, а не она от меня. Но я видел здесь и позитивную сторону, ведь этот костюм мог бы быть не на ней, а на мне, и в нём я бы мог быть действительно очень сильным, а она была бы зависима от меня. Оставалось понять, каким образом снять с неё костюм. В целом, идея с раздеванием мне нравилась и вызывала волнительные переливы крови по организму.
В новостной ленте начали рассказывать о Радужном, который недавно, после смены власти, был переименован в Вавилон. Услышав об этом, я зашел в комнату к Гем, которая всё это смотрела. После показа коротких сцен изменений в полисе включилась речь Орэма, в которой он делал заявление. Гемелла привстала.
«Наш мир давно изменился. Сейчас он требует от нас быть сильнее, быстрее, умнее и просто на порядок выше, чем раньше. Человек с этим перестал справляться, как вид. Посмотрите вокруг! Люди заперлись в полисах, как крысы, и боятся выйти в свободный регион. Но долго ли полисы будут безопасными? Долго ли эти стены будут удерживать диких химер от ваших домов? Нет! Стены уже трещат. И потому настало время изменений! Пора стать новым видом и показать, кто хозяин на этой планете. Генная инженерия шагнула вперед, пока вы спали, и я со своими братьями — живое тому доказательство. Выбор за вами: присоединяйтесь или умрите!».
На этих словах ролик не прерывался. За ним последовала склейка, в которой в ускоренном темпе человек превращался в смесь человека и зверя, становясь чем-то средним между обычным человеком, каких полно в любом полисе, и химерой. Это было действительно чем-то новым. Грезы определенной части общества стали реальностью. В следующей склейке показали возможности получеловека-полухимеры: это была и сила, и скорость, и интеллект. Для большинства людей, заскучавших от пресной жизни, это стало живой мечтой, к которой теперь можно было прикоснуться.
Гемелла пошла на выход. Я, сознавая, что сейчас её потеряю и, видимо, навсегда, встал перед дверью и зарычал на неё что было сил. Она зарычала на меня в ответ, а после ударила горящей рукой, от чего я отлетел в сторону. Запахло жженой кожей. Мир начал расплываться, и всё, что я увидел, это как Гемелла выходит из дома. Затем настала темнота…
Когда сознание начало возвращаться, я сквозь шум в голове расслышал, как в новостной ленте освещались какие-то события. Еще немного погодя расслышал, что какая-то группа человекообразных химер что-то копает возле Горгорода. Сказали что-то про лабораторию. Я сначала хотел кинуться за Гемеллой, но слово «лаборатория» меня задержало. Войдя в комнату, я увидел до боли знакомую поляну, но сюжет уже закончился. Подбежав к ленте, я попытался перелистнуть её назад, чтобы пересмотреть сюжет, но моя лапа была холодной и потому лента не реагировала. Забежав на кухню, я приложил лапу к плите. Сильное жжение отдалось по периферической нервной системе в мозг. Я отпрыгнул и помчался в комнату. Перелистнув ленту, я снова увидел поляну. На ней около двадцати человекообразных химер рыли землю как раз в том месте, где была лаборатория, и они буквально подкапывали дерево. Одна из химер за этим просто наблюдала. Её показали ближе. Эти человекообразные, которые находились на поляне, были совсем другими, не как Орэм и его войско. Эти были больше в сторону зверей, и некоторые части тела у них были исключительно звериными. Они все были как та химера, самая первая человекообразная, которую я встретил после того, как расправился с волками. Присмотревшись, я увидел, что у химеры, которая стояла и за всем смотрела, было пять пальцев на руке. В памяти всплыл след от когтей в лаборатории, который я рассматривал на шкафу, а еще небольшой шрам на плече. В голове прозвучало: Ромеро...
Выскочив из дома, я начал ловить запахи и пытаться найти среди них хотя бы напоминающие Гемеллу. Ни один не подходил. Я метался от дома до дороги, но никак не мог его найти. Еще очень мешал запах крови. Вспомнив, что на Гем была кровь, я помчался по кровавому следу, но в какой-то момент он просто обрывался. Его словно обрезали. В метаниях я начал поскуливать и паниковать. Меня начали замечать люди, которые прогуливались в сумерках у своих домов. Они настороженно смотрели и переговаривались. А я из последних сил старался уцепиться за запах крови, который так и не смог найти после того, как он оборвался.
