— А что мне тебе сказать? Ты все уже решила. Мать то в известность, когда решила поставить? — смотрит пронзительным взглядом зеленых глаз. Все она, видите ли, знает.

— Так, мам, чего я не знаю? — тут же насторожилась родительница.

— А ты у дочери своей узнай. Она все что-то не уверена и не знает, как правильно поступить. Решила она, — бубнит бабуля, перекладывая Даринку в кровать, обкладывая ее подушками.

— Люб, о чем речь? — теперь меня под руку подхватывает мама и предлагает выйти, чтобы не мешать спать девочке.

На кухне я ей и рассказываю о поступившем предложении. О том, что не хочу отказываться. Что это прекрасный повод для размышления в новой обстановке.

— Не морочь голову парню, — заключает мама, чем очень меня удивляет.

— В смысле?

— Да в прямом, Люб. Он же влюблен в тебя, жениться хочет. Да и внушает он доверие. Папа его знает с хорошей стороны. Да и ты же…

— Вот только не надо, — усмехаюсь я.

— И не буду. Давай я просто сделаю вид, что ничего не вижу и не знаю. Только тебе-то от этого легче будет? Через час приедет Павел. Думаю тебе нужно ему рассказать о своих планах, — вздохнула мама и нежно на меня посмотрела.

Мне ничего не оставалось, как только уйти к себе. Даже ребенка мои любимые женщины взяли на себя, а мне предоставили свободу действий.

Паша приехал, когда и отец вернулся с работы. Не похоже, что с тренировки или игры. Вроде последней и не было сегодня у него.

— Привет, — улыбнулся одним уголком губ, увидев меня. Пожал руку отцу. — Можно с вами поговорить? — вдруг спрашивает отца, на что тот кивает, и они уходят в отцовский кабинет.

— Чего мельтешишь? — раздается рядом голос бабули. — Ждешь?

— Да, хотела поговорить с ним.

— Ему сейчас нелегко, — качает головой бабушка.

— Ба, сказала бы ты уже все как есть!

— Придет время, само все поймешь и узнаешь, — пожимает плечами и уходит в комнату, где близнецы играют с Дариной. Эта девчонка очаровывает всех вокруг.

Минут через тридцать выходит Павел. Я только сейчас замечаю, как он выглядит. Уставший. Еще еле заметные круги под глазами.

— Паш, мне нужно кое-что сказать тебе, — топчусь, неуверенно пряча руки за спиной. Чувствую свою вину, но пока еще не понимаю в чем.

— Говори, — кивает он и устало потирает переносицу. А ведь ему еще ехать в город за рулем.

— В общем, я на днях уезжаю, — ловлю его обеспокоенный взгляд. — В столицу. Там есть возможность попрактиковаться. Месяца на полтора. Если есть время то можем завтра забрать заявление, если нет, то когда вернусь, — он поджимает губы.

— Убегаешь, значит, — усмехается. — Ну что ж я еще могу сделать? — пожимает плечами.

— Ты не обидишься?

— А я что, девочка, чтобы обижаться, — хмурится он, но больше старается на меня не смотреть. — Просто сейчас немного не то время, когда я бы попробовал тебя отговорить, звал бы тебя на свидания и пытался бы всеми доступными способами выбить эту идею у тебя из головы. Но у меня пока нет на это сил, прости, — зачем то извиняется он.

Я отхожу в сторону, все еще не веря, что меня не уговаривают передумать.

Мама выносит ему Даринку и отдает пару пакетов.

— Паш, я тебе ужин собрала, раз ты отказываешься у нас поесть, — говорит мама. А я все больше отхожу подальше, потому что не понимаю, что происходит. Почему все происходящее на меня так угнетающе действует?

— Любаш, — на перроне, в ожидании электрички, мама снова пытается меня переубедить. — Не делаешь ли ты глупость?

— Нет. Я так решила, — стою на своем.

— Ну как знаешь, — отец стоит молча.

С утра Павел привез Дарину. Бабуля осталась с ней. Со мной попрощался сухо. Не знаю, чего я еще ждала. И вообще за последние несколько дней, Паша будто стал частью семьи. Нет, меня это не злило. Наоборот, я интуитивно ждала его приезда за малышкой. Но наш с ним разговор так и остался последним. Кроме дежурного “привет” больше он не решался заговорить.

Началась посадка, и я уже шагнула к входу, как меня окрикнули.

— Люб, — подбегает запыхавшийся Паша. — Прости, не смог себя сдержать и не приехать. Держи, — сует мне в руки букет из тех самых гербер. И пока я хочу что-то сказать, но мысли упорно путаются, невесомо касается моих губ. — Я буду скучать, — шепчет в губы и, подхватив меня на руки, ставит на ступеньку, уже готовящейся отъезжать электричку. И рядом ставит мой небольшой чемоданчик.

— Паш, — в моих глазах начинают закипать слезы и я уже готова спуститься, но двери закрываются перед носом, и я упираюсь ладонями в них.

— На созвоне, — кричит парень, и я лишь киваю как болванчик. Машу рукой.

Поезд тронулся, я еле удержалась на ногах, схватившись вовремя за поручень.

Ну что ж. Сама хотела. Теперь предстоит дорога в почти три часа, а потом страх перед новыми впечатлениями.

Из междугородней электрички я выхожу с чемоданчиком в руках, катя его по перрону. Москва. Столица. Шумная и быстрая. Вечно торопящаяся куда-то. Новый ритм я чувствую сразу. Мне кажется, он витает в воздухе, который вдыхаю полной грудью.

Страшно, до дрожи в коленях. Я никогда так далеко не уезжала от дома. Да еще и одна.

Не в силах разобраться с транспортом я беру такси и называю адрес, который мне передали в деканате с моими направлениями и портфолио.

— Первый раз у нас? — интересуется водитель, на вид лет пятидесяти. Мягко улыбается, смотря на меня в зеркало заднего вида.

— Да, — кивая, подтверждаю свои слова, продолжаю глазеть по сторонам.

— Вам у нас понравится. Захотите остаться. Многих засасывает город. Такой темп входит в привычку, и ты вечно торопишься, бежишь.

— А самое главное можно так пропустить, — говорю я, прекрасно понимая смысл своих слов. Но мне очень хотелось попробовать оторваться от навязчивых мыслей. Да и Паша дал понять, что… а что она дал понять, Люба? Скучать будет. А ты?

Пожимаю плечами, натягивая улыбку. Я попробую понять себя. А там будет видно.

— Здравствуйте, вот, проходите, — меня приглашают в кабинет к управляющему клиникой. Геннадий Павлович, встречайте Елисееву, — представляет меня женщина, которая представилась Ольгой Степановной, заместителем управляющего.

— Как добрались? — улыбается пожилой мужчина.