Все началось с показа в Кремле. Я на нем не присутствовала, но там был Г.В., который слово в слово (память у него замечательная) передал мне обсуждение картины. В целом ее приняли хорошо, но Сталин сказал, что хоть картина и хороша, но «Волга-Волга» ему понравилась больше, и эти слова в какой-то мере определили судьбу картины. Должного (на наш с Г.В. взгляд) признания она не получила, несмотря на то, что «Марш энтузиастов», который я там пела, приобрел огромную популярность.

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века!

Странно, необъяснимо, непонятно, но сказка Роу «Василиса Прекрасная» пользовалась большим успехом у зрителей, нежели «Светлый путь». Хотя казалось бы… «Мы опоздали на четыре года», – грустно признал Г.В. Он был прав, «Светлый путь» получился хорошей, правильной во всех отношениях, но немного запоздавшей картиной. В 1937 году он бы смотрелся совершенно иначе, принимался бы зрителями по-другому. В искусстве, как, впрочем, и во все другом, весьма важное значение имеет актуальность, соответствие, созвучие времени, моменту. Если бы «Волга-Волга» была снята в 1940 году, то она не получила бы и половины того успеха, какой получила в свое время. Да, есть вечные ценности, но есть и такое понятие, как актуальность. Увы, со «Светлым путем» мы с Г.В. немного промахнулись. Опоздали на несколько лет.

Набравшись смелости, я спросила у Сталина о том, что ему не понравилось в картине. Он задумался (наверное, не столько думал, сколько подбирал подходящие слова), а потом сказал, что картина «неинтересно смотрится». Еще до середины не досмотрел, а уже ясно, чем закончится. И еще добавил, что Таня моя всем хороша, но вот жизненности ее образу недостает. Я попросила уточнить, что Он имеет в виду. «Очень уж она прямолинейная и в этом проигрывает Анюте и Марион», – был ответ. Я расстроилась, но постаралась не показать вида. Дома сказала Г.В. что совершенно недовольна Таней Морозовой. Г.В. с присущей ему мудростью и тактом ответил мне, что жизнь состоит из побед и поражений и что пусть все наши поражения будут такими, как «Светлый путь». Тогда я не поняла всей глубины и правоты его слов, а сейчас понимаю[138].

Не исключено, что именно «неудача» (я намеренно взяла это слово в кавычки, потому что многие считали «неудачу» удачей) со «Светлым путем» побудила меня снова сняться у другого режиссера, и я приняла предложение Рошаля сыграть Паулу Менотти в «Деле Артамоновых». Эту мою роль сейчас, по прошествии 20 лет, никто и не вспоминает, да и сама картина оказалась не из лучших. Далеко не из лучших, совсем, несмотря на то что снята она была по весьма известному произведению, новой советской классике, с хорошими актерами. Но вот, однако…

Премьера «Светлого пути» состоялась во вторник 8 октября 1940 в кинотеатре «Художественный». Кинотеатр «Художественный» – мой любимый. Когда-то, очень давно, я служила здесь иллюстратором (так тогда называли таперов). После картины мы вышли к зрителям. Было все, что положено – аплодисменты, цветы, одобрительные восклицания, но накал, градус оказался совсем не таким, какого мы с Г.В. ожидали. Мы вернулись домой немного грустные. Посмотрели друг на друга и разошлись по своим комнатам. «Как все прошло?» – спросила меня мама. Она очень хотела побывать на премьере, она еще не видела картины, только слышала о ней, но состояние здоровья вынудило ее остаться дома. «Все замечательно!» – ответила я и, сославшись на усталость, поспешила уйти. С мамой было опасно хитрить, кривить душой, скрытничать. Она видела меня насквозь. Мать есть мать.

«Светлый путь»… Больше ни в одной картине не снималась я с таким настроем, с таким воодушевлением… Иногда, уже сейчас, по прошествии многих лет, пересматривая эту картину на даче, нахожу в Тане Морозовой все больше и больше сходства со мной. Если мои воспоминания когда-нибудь будут опубликованы, то лучше названия, чем «Светлый путь», для них не придумать. Никакого пафоса. Никакого притворства. Никакого кокетничанья. Да и какой смысл мне кокетничать перед собой? Оглядываясь назад, я могу сказать, что жизнь моя, при всех невзгодах, выпавших на мою долю, была светлой, яркой, радостной. Настоящий Светлый путь.

Ноябрь 1940-го

В тот месяц я получила сразу два предложения из двух разных театров, но была вынуждена отказаться от обоих. У нас с Г.В. намечались грандиозные планы, которым не суждено было осуществиться – им помешала война. Г.В. тогда неожиданно для себя самого увлекся творчеством писателя-фантаста Беляева[139] и всерьез думал об экранизации его произведений. Больше всего привлекали «Продавец воздуха» и «Властелин мира», но для экранизации эти повести следовало переработать, поскольку Г.В. нужна была комедия, высмеивающая пороки капиталистического общества. Г.В. съездил в Ленинград к Беляеву[140], познакомился, заручился согласием совместно работать над сценарием. Беляев в то время был болен, но идеей экранизации загорелся.

Мне больше по душе был «Продавец воздуха», и я убедила Г.В. остановиться на нем. Сюжет «Властелина мира» не очень-то годился для комедии, и вообще эта повесть не подходила для экранизации по разным причинам. А «Продавец воздуха» подходил замечательно. И название звучное, комедийное. Продавать воздух – это же так смешно, с точки зрения советского человека.

– Фантастику будем снимать с Тиссэ! – заявил Г.В. и договорился с ним.

Жаль, что тогда не получилось картины. Сейчас уже не ее время. Впрочем, иногда несбывшееся – к лучшему[141]. Да и не бывает у творческих людей так, чтобы исполнялись все планы без исключения. Что-то исполняется, а что-то нет, но у по-настоящему одаренного человека, ничего не пропадает впустую. Нереализованная идея может «переродиться» в нечто новое, стать почвой для других идей. Кое-что из задумок, касавшихся постановки «Продавца воздуха», Г.В. использовал в других картинах.

Тему нужности фантастики мы однажды обсуждали со Сталиным. В то время бытовало мнение о том, что фантастические произведения не нужны, что они вредны, поскольку уводят от реальности. Сталин же считал, что фантастика фантастике рознь. Если в произведении рассказывается о светлом будущем, если оно побуждает к изобретательству, намечает пути развития науки, то такая фантастика, безусловно, нужна, потому что она полезна.

– Сам я когда-то в молодости читал Жюля Верна, – сказал Сталин, – а некоторые товарищи увлекаются им до сих пор.

Имен Сталин не назвал. Впоследствии, на одном из приемов, я случайно узнала, что поклонником творчества Жюля Верна является Ворошилов.

В то время как раз вышла книга Адамова «Тайна двух океанов», которую даже я, не будучи любительницей приключенческой литературы, прочла с удовольствием.

К фантастике (отчасти не в той степени, как в произведениях Беляева) Г.В. вернулся после войны, в «Весне». В какой-то мере это была фантастика для всей съемочной группы – нет войны, красивая уютная Прага, прекрасная, оборудованная всем необходимым киностудия «Баррандов»[142]… Я так долго не могла привыкнуть к тому, что война закончилась. Парадокс – так ждала конца войны и так долго не могла привыкнуть, перестроиться на мирный лад. «Заморозила война мою душу» – не помню, кому принадлежит это выражение, услышанное мной по радио, но оно очень точно передает то, что я тогда испытывала. Долго, очень долго оттаивала моя душа.

* * *

Бывают настоящие драмы – роковые стечения обстоятельств, буйство страстей, неразрешимые противоречия. А бывают и «драмочки» (так я их называю). Что бы плохого ни случилось в моей жизни, всякий раз пытаюсь убедить себя в том, что это не драма, а всего лишь «драмочка». Даже шутливую песенку придумала: «А у нашей дамочки снова нынче «драмочки»!». Только уход кого-то из близких мне людей никогда не называю «драмочкой», язык не повернется. Уход человека, потеря близкого друга, это всегда Драма с большой буквы, невосполнимая утрата. Была бы волшебницей, сделала бы так, чтобы люди не болели и не умирали.

вернуться

138

Вероятно, здесь содержится намек на неудачу картины Григория Александрова «Русский сувенир», вышедшей на экраны в 1960 году и весьма недолго просуществовавшей в прокате. Любовь Орлова исполнила в нем главную роль инженера Варвары Комаровой. Этот фильм стал предпоследним в творческой карьере Александрова и Орловой.

вернуться

139

Александр Романович Беляев (1884–1942) – советский писатель-фантаст, один из основоположников советской научно-фантастической литературы. Среди наиболее известных его романов: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Ариэль».

вернуться

140

Небольшая неточность – Александр Беляев жил в то время не в Ленинграде, а в Пушкине (бывш. Царское Село) под Ленинградом.

вернуться

141

Намек на обстоятельства, касавшиеся Александра Беляева. В начале войны болезнь помешала ему эвакуироваться. Беляев с семьей оказался на оккупированной немцами территории и умер в оккупации. Отказ от эвакуации мог бы быть поставлен Беляеву в вину и привести к запрету картины, снятой по его сценарию.

вернуться

142

Фильм «Весна» снимался на чешской киностудии «Баррандов» (Barrandov Studio), находящейся под Прагой.