Так он добрался до своей квартиры, повалился на кровать и тут же заснул.

Когда следующим утром Эван открыл глаза, то обнаружил, что возле его кровати на единственном стуле сидит и смотрит на него седоволосый старичок, чем-то похожий на Эльзара с водного мира. Только, если Эльзар обычно выглядел умиротворённым, то в глазах этого старичка читалась и тоска и боль. Но, увидев этого неожиданного, незваного гостя, Эван почему-то совсем не удивился, а, приподнявшись с кровати (он спал одетым), произнёс:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте-здравствуйте. С какого мира к нам пожаловали? — неожиданно поинтересовался старичок.

— С мира… Ну… Мы его никак не называем… Просто — наша родина… А как вы поняли, что я прилетел?

— Так твою фотографию вчера в газете печатали. Там и интервью с тобой было.

— А-а, интервью. Ну, тогда всё понятно.

Старичок покачал головой и произнёс:

— Вряд ли мы бы с тобой встретились, если бы ты не был моим соседом. Я то газету просмотрел, мусор выбрасывать понёс, с тобой на лестнице столкнулся. Это уже в предрассветный час… У меня бессонница…

— А я вас и не заметил, — произнёс Эван.

— Не удивительно. Ведь ты смотрел себе под ноги, по сторонам не оглядывался. А глаза твои — хоть и усталые, а горели. Сразу видно — влюбился…

Последние слова старичок произнёс с некоторой завистью.

— Да, совершенно верно. Я влюбился в Мэррианну Ангел.

— В эту актриску?.. Да, у неё симпатичная мордашка, но играет она исключительно в низкопробных, хоть и дорогих фильмах… Впрочем, другие фильмы у нас и не выходят… Кстати, хотел бы представиться — я Шокол Эз. Я — не волшебник. Через стены ходить не умею, а прошёл к тебе в квартиру потому, что ты не закрыл дверь. Очень опрометчивый поступок, если учесть, что мы живём в трущобах, а здесь публика не самая воспитанная. Могут придушить. Впрочем, твой предшественник, всегда закрывал дверь, однако ж, это его не спасло. Его увезли, и, боюсь, он уже никогда не увидит свет неба …

— Про какого предшественника вы говорите?

— Про Клодуна. Он в этой квартире жил. И… — Шокол Эз развёл руками.

— Кто и куда его увёз? — спросил Эван.

— Ну как кто — конечно, законники. А куда? Об этом нам, простым людям, знать нельзя. Однако, не сложно догадаться. Он сейчас там, откуда ты так удачно освободился…

— На шахтах?

— Да, конечно. Правительству нужна руда для производства оружия, новых заводов, автомобилей, и ещё много для чего. Ну а Клодуна, как человека опасного для закона отправили в самый нижний забой. Понимаешь, о чём я?

— Да. Я, правда, сам там не был. Но знаю: там такой воздух, что даже самые крепкие люди там долго не выдерживают… Но что же натворил этот Клодун?

— Написал стихотворное воззвание, в котором призывал граждан к выступлению против правительства. Он утверждал, что правительство не имеет права держать людей здесь на Нокте. Монополия в производстве автомобилей также принадлежит правительству, так что воздух отравлен их двигателями, продолжительность жизни в Аркополисе постоянно уменьшается, здесь много больных людей — как физически, так и духовно. В тоже время разработаны безопасные для дыхания двигатели, можно наладить производство аэроциклов, осваивать иные миры. Однако мы живём в тоталитарном обществе, за инакомыслие ссылают на медленную, мучительную смерть… Вот о чём писал несчастный Клодун, вот за что он поплатился…

Рассказывая всё это, Шокол Эз пытливо вглядывался в глаза Эван. Ну а Эван чувствовал, что он полностью разделяет мысли Клодуна. Почему, в самом деле, на улицах Аркополиса так смрадно, почему он уже видел столько несчастных, озлобленных людей. И Эван выпалил:

— Правильно писал этот Клодун. А те кто его на смерть сослали — настоящие преступники.

Шокол Эз быстро поднялся, и, приложив палец губам, прошептал:

— Ты потише, или ты ещё не понял, что ты попал в такую дыру, где свои мысли лучше держать при себе? Скажешь через чур громко, и вернёшься на шахты. Предварительно тебя ещё обработают — ведь ты же должен назвать возможных сообщников. Вот Клодун выдержал — не назвал.

— А у него были сообщники? — спросил Эван.

— Ты через чур много хочешь узнать сразу… За свою жизнь я безошибочно научился разбираться в людях, поэтому и доверил тебе то, что не услышал бы от меня первый встречный… Но теперь говори, что ты собираешься делать дальше?

— Как что — конечно, участвовать в гонках, — как о само собой разумеющемся заявил Эван.

— Понимаю. Для встречи с Мэррианной Ангел.

— Ну, конечно, — улыбнулся Эван.

— Не буду говорить, сколь ничтожны твои шансы прийти первым. Другой вопрос: где ты собираешься взять сто тысяч эзкудо, который надо заплатить, как вступительный взнос?..

Эван начал доставать уже измятые бумажки из своих карманов. Насчиталось всего десять тысяч из двадцати вручённых ему в больнице эзкудо.

— Я заработаю, — убеждённо проговорил Эван.

— Конечно, тебе придётся работать. Но большую часть денег ты будешь тратить на еду.

— Что вы? Конечно, я не буду столько есть.

— А ты хотя бы знаешь, сколько у нас стоит еда, и сколько ты будешь зарабатывать?

— Но я буду есть очень мало. Я стисну зубы, я продержусь этот отрезок. Мне ведь главное аэроцикл получить и выиграть.

— Очень наивные рассуждения. Ты, кстати, не проголодался?

— Нет, не проголодался, — помотал головой Эван.

— Не пытайся меня обмануть. Я ведь по глазам вижу, что проголодался…

А Эван действительно проголодался. Ведь последний раз он ел накануне утром, в больнице.

Шокол Эз указал на тумбочку. Там стояла тарелка. Шокол пояснил:

— Супчик тебе принёс. Извини, что без хлеба. У нас хлеба на всех не хватает…

Эван подошёл к тумбочке, склонился над тарелкой, понюхал. Вроде бы, пахло неплохо. Юноша взял ложку, и спросил робко:

— Можно.

— Кушай-кушай. Сегодня тебе придётся устраиваться на работу, так что силы тебе понадобятся.

За пару минут Эван съел весь суп из тарелки. Оказалось не слишком вкусно, но, по крайней мере, голод он сбил.

Поблагодарил Шокола Эза, на что старичок ответил:

— Благодарить не за что. Хотя, должен признать — это была часть моего дневного рациона. Здесь, в трущобах, если ты только не мошенник, нельзя держать еду в избытке. Еду получаем по талонам. У меня есть пенсионный талон — на него можно прожить, точнее — просуществовать.

— Понятно. Ну я вам отдам, как только…

— Как только получишь талон. А талон ты сможешь получить, только когда устроишься на работу. Ты попал в 127-й район, а здесь можно получить только тяжёлую физическую работу. За неё тебе будут платить мало, но лучшего не найдёшь. Здесь идёт борьба за существование. Хочешь жить — борись…

— Понятно. Я готов.

— Ну, так я помогу тебе устроиться. Собирайся…

Собственно, Эвану и не надо было собираться. Ведь он спал одетым. Всё же он прошёл в ванную, и там на растрескавшейся, покрытой трещинами стене заметил тёмное пятно — догадался, что это ссохшаяся кровь, оставшаяся, должно быть, от прежнего жильца — несчастного Клодуна. Стараясь не глядеть на это пятно, юноша повернул ручки крана. Потекла только мутно-рыжая холодная вода. Ни умываться, ни, тем более, пить такую воду не хотелось, но всё же Эван умылся, вытерся рукавом, а потом вслед за Шоколом Эзом вышел на лестницу. По совету старичка закрыл дверь на замок, и вот они пошли вниз по погружённой в сумрак лестнице.

Шокол Эз говорил:

— Повезло тебе, что попался тебе такой сосед, как я. Ведь тебе никаких инструкций, как выжить в Аркополисе не давали, а у меня есть знакомые…

Они вышли из дома, и по затененной улице, среди громад гнилых домов пошли куда-то…

Часто Эван поднимал голову вверх, глядел в недостижимо высокое, лазурное небо, вздыхал, тосковал, вспоминал, как он летал там, и казалось ему невыносимым и невозможным, что он прикован к этой вонючей улице, и идёт здесь так медленно, мучительно… Но впереди у него была цель — встреча с Мэррианной Ангел, и это согревало его…