— Конечно, нет. Но раз ты решила побыть мной, я буду тебе благодарна, если ты поедешь в Лондон и решишь мои проблемы.

— Только в том случае, если ты поедешь в Эванстон и разберешься с моими. Они засмеялись.

— Отличная была бы шутка, не правда ли? — сказала Сабрина. Велосипедист обернулся к ним еще раз и сказал:

— Вот и Восточная улица Нан-Чинь.

Прежде чем они успели сказать слова благодарности, он исчез. Стефания шла медленно, рассеянно глядя на витрины магазинчиков.

— Это было бы как в сказке, — сказала она. — Пожить твоей прекрасной жизнью. Единственная сложность в том, что придется отгонять от себя твоего бразильского миллионера.

Сабрина посмотрела на нее:

— А я должна буду бегать от твоего мужа.

— О нет, нет. Тебе не придется этого делать. Гарт большей частью спит в своем кабинете. Мы не занимались любовью уже… долгое время. Ты не пострадаешь.

Они замолчали, подойдя к книжкой лавке, а потом направились к магазину искусственных цветов. Стефания помедлила, разглядывая бутоны и листья из цветной ткани и бумаги.

— Ты полагаешь, можно так уехать? Держу пари, мы смогли бы. Не надолго, конечно. Но…

Сабрина посмотрела ей в глаза, в которых отражались причудливые розовые цветы, и кивнула.

— Возможно. На несколько дней. — Она засмеялась. — Помнишь в Афинах, когда ты…

— Мы могли бы посмотреть на себя со стороны, из другой жизни, и выяснить, что же нам хочется сделать… Ну, я хочу сказать, я бы выяснила это для себя. Ты-то всегда точно знаешь, что тебе нужно…

— Не всегда точно. И ты это прекрасно понимаешь.

— Ну ладно, тогда каждая из нас получит возможность подумать о…

— Ах, вот и вы! — Экскурсовод, выводя группу из ближайшего магазина, начал распекать их за исчезновение.

— Продолжим разговор попозже, — предложила Стефания сестре, когда они шли в гостиницу обедать и смотреть четырехчасовое акробатическое представление.

Но возможность поговорить представилась им только на следующий день.

Стоя у витрины магазина на Восточной улице Нан-Чинь, Стефания сказала:

— Я все обдумала, а ты? Вчера я слишком устала, чтобы думать об этом. А теперь эта идея не выходит у меня из головы.

— Понимаю. — Для Сабрины предложение Стефании не стало смыслом жизни. — Это одна из тех сумасшедших идей, которые нас так просто не оставляют.

— Это не сумасшедшая идея, Сабрина. Я серьезно подумала обо всем.

Сабрина посмотрела на нее:

— Но это не решит никаких проблем…

— Как знать? Самое главное, что мы окажемся от них слишком далеко.

Они помолчали. Сабрина почувствовала, как у нее участился пульс. Стефания всегда знала, как попасть в точку. Убежать, исчезнуть…

— Да, мы могли бы сделать это, — продолжала Стефания. — Мы многое знаем друг о друге, о нашей жизни. Мы думаем одинаково. Да. Они обе знали многое. Так было всегда.

— Все для нас будет новым. А мы получим возможность подумать о себе иначе… — убеждала она. — А ты так часто говорила, что хотела бы попробовать пожить моей жизнью, так сильно отличающейся от твоей… Послушай, что ты должна будешь делать первую неделю, когда приедешь домой?

— Ничего особенного. — Сабрина стала излагать свои мысли. — Я не планировала никаких дел на первые дни после возвращения из Китая, только собиралась немного прийти в себя после поездки. Да и ничего не нужно делать. «Амбассадор» может быть закрытым еще одну неделю.

— И у меня дома тоже практически нечего будет делать, — сказала Стефания с жаром. — Пенни и Клифф очень заняты своими делами. А в офис можно позвонить и сказать, что заболела восточной дизентерией или чем-то в этом роде. Я должна была получить специальное разрешение на эту двухнедельную поездку. О… но ведь тебе придется готовить для всех в доме.

Сабрина засмеялась. Ее глаза блестели.

— Я хорошая стряпуха. Как ты думаешь, что я ела, когда миссис Тиркелл бывала в отпуске?

— Да они и не обращают внимания на то, что едят. Все заняты своими проблемами, все время норовят выскочить поскорее из дому. Ты действительно будешь одна большую часть времени.

Они остановились у магазинчика, где продавались вырезанные из бумаги вещицы: сложенные цветы, дракончики, кораблики и другие забавные штучки, выставленные на витрине. Сабрина чувствовала знакомое возбуждение, собранность, словно готовилась к прыжку. Она часто ощущала подобное состояние, когда была маленькой девочкой: возможность бросить вызов, наслаждение от собственной смелости, чувство победителя.

— Быть кем-то… — прошептала она.

— Чтобы прожить другую жизнь, — сказала Стефания. — Приключение, Сабрина!

Они улыбнулись, вспоминая то, что было двадцать лет назад. Их первое большое приключение. Им было тогда одиннадцать лет. Они жили в Афинах.

Они продолжали прогулку.

— Неделю, — произнесла Стефания. — Только одну неправдоподобную, невероятную неделю.

Через квартал от их гостиницы, перед магазином «Шанхайские торты и пирожные» на них налетел Николс Блакфорд, в руках у которого был сверток с пирожными. Он виновато улыбнулся:

— Кажется, трудно соблюдать диету, если ты далеко от дома. Мне следовало бы привезти с собой Амелию. Ты должна отругать меня, Сабрина, как ты обычно это делала, когда работала в нашем магазине и пыталась отучить меня от вредных привычек. Или я разговариваю со Стефанией? Знаете, мне стыдно сказать, но я вас не различаю. Не знаю, кто из вас Сабрина, а кто Стефания…

Сабрина и Стефания посмотрели друг на друга за большой широкой спиной лысого Николса Блакфорда.

Чужие люди часто путают их. Но Николс знал Сабрину десять лет. В ее глазах плясал восторг. Сабрина присела в низком реверансе:

— Леди Лонгворт! — Ее голос звучал чисто и звонко. Добро пожаловать в Шанхай. Стефания протянула Сабрине руку:

— Миссис Андерсен, — кивнула она. — Я рада приехать сюда.

Они всегда переезжали с места на место. Казалось, глазом не успеешь моргнуть с момента приезда, расставить мебель, развесить одежду, как снова появляются картонки, в которые слуги начинают складывать вещи. Это началось, когда им было два года, в Вашингтоне, округ Колумбия, и с тех пор… Норвегия, Швеция, Португалия, Испания… И теперь…

— Уже! — застонала Сабрина, вернувшись, домой после верховой прогулки и, увидев, что мама заворачивала в одеяло хрупкую вазу. — Но мы же только что приехали!

— Два года назад, — заявила мама. — Еще весной мыс папой говорили вам, что в августе переедем в Афины.

— Не хочу в Афины! — завопила Стефания. — Мне нравится Мадрид. Мне нравятся мои друзья. У нас как раз должен быть в шестом классе лучший учитель в школе!

— У тебя будут новые друзья в Афинах, — мягко сказала мама. — И в американских школах хорошие учителя, и в Афинах много всего замечательного.

— В Афинах много развалин, — буркнула Сабрина.

— Которые мы осмотрим, — согласилась мама, убирая вазу в картонную коробку и запихивая туда свернутые газеты. — Простите, девочки, я знаю, что вам это не нравится, но мы не можем жить иначе…

— Папе-то нравится, — заупрямилась Сабрина. — Каждый раз, когда мы переезжаем, он все больше надувается и важничает.

— Сабрина, хватит, — резко оборвала ее мать. — Идите обе наверх и соберите вашу одежду, книги… Вы знаете как.

— У нас достаточно опыта и практики, — прошептала Сабрина Стефании, когда они поднимались по лестнице.

На самом деле ее уже начинал воодушевлять переезд в Афины, но она не могла признаться в этом, потому что Стефания была так несчастна. Стефания хотела бы оставаться в одном и том же доме, в одной и той же школе и с одними и теми же друзьями на долгие годы. Она не любила, когда все менялось.

Но хотя Сабрина молчала, Стефания понимала, что она чувствует. Каждая из них всегда знала мысли сестры.

— Я тоже прихожу в восторг от всего нового, — сказала Стефания, швыряя свитера на кровать. — Но разве плохо иметь собственный дом?