— Да, деньги, — сказала Сабрина. — Вот моя чековая книжка, по ней можешь где угодно расплатиться. На неделю более чем достаточно. Если случится что-то непредвиденное, позвонишь в банк мистеру Эклзу — он переведет, сколько потребуется. Подписывайся моей фамилией.

— Что?

— Подписывайся моей фамилией. Попробуй подписать чек.

— Сабрина, я не собираюсь тратить твои деньги.

— А что ты собираешься тратить? У меня наличных всего пятьдесят фунтов. Тебе до конца недели больше потребуется. И что ты будешь делать? Ведь твои доллары будут у меня.

— Не так уж их много.

— Итоги позже подобьем. Стефания, ты насчет денег не волнуйся. Развлекайся, как сумеешь. А я тебе обещаю, что после того, как мы разъедемся по домам, потребую от тебя возмещения всего, до последнего пенни. А теперь попробуй, распишись за меня. Стефания, прикусив кончик языка, старательно вывела фамилию сестры.

— Ну, что скажешь?

— Прекрасно. Букву "Л" пиши немного повыше, а в конце росчерк делай чуть подлиннее — и все будет отлично. А мне как быть? Чеки обналичивать?

— Да, в бакалее. Я всегда так делаю, когда хожу по магазинам. У меня с собой тридцать долларов. Когда понадобится, обналичишь еще. — Она порылась в сумочке. — Вот кредитка «Доминике», вот «Джюел». Я держу их в чековой книжке. Сабрина уверенно расписалась за Стефанию, и пока поезд вез их через живописную равнину, они разговаривали об эванстонской почте, аптеке, хозяйственном магазине, химчистке самообслуживания и о доме Стефании. У скороварки клапан неисправен, дополнительные свитера в полотняных мешочках, болоньевые накидки в шкафу, у стиральной машины петля поломана, две библиотечные книги просрочены…

Подъезжая ближе к Гонконгу, они разговаривали о Лондоне: о ресторанах и пабах Белгрейва и Найтсбриджа, о магазинах и лавочках Челси, о Тейт-гэллери, Вестминстерском аббатстве, Портобелло-роуд, выходных миссис Тиркелл, о номерах скорой, полиции и пожарной охраны. Сабрина записала имя и телефон и подала бумажку Стефании.

— А если произойдет что-то действительно чрезвычайное, когда не поможет даже звонок мне в Эванстон, позвони по этому номеру.

— Александра Мартова, — прочитала Стефания.

— Когда ты была в Лондоне, она уезжала, но я тебе про нее рассказывала. Если ничего другого не останется, можешь рассказать ей о том, что мы сделали. Ей можно доверять во всем.

— Спасибо. Я думала, мне там будет совершенно одиноко.

— Только не с Александрой. Едва они сошли с поезда, как тихое течение их жизни было нарушено хаосом и гвалтом Гонконга. После обеда Сабрина со Стефанией отправились из ресторана «Джейд Ден» к себе в отель. Они пробирались сквозь толпу, мимо предсказателей судьбы, сапожников, мангалов, торговцев с расстегнутыми ширинками и ремесленников, сидящих за столиками, уставленными резными украшениями из камня.

— А Гарт? — сказала Сабрина.

— Что? — спросила Стефания.

— Ты ему ничего не купила?

— Ой, нет.

— Так ради мира в семье… — Сабрина стала рассматривать содержимое одного из ювелирных лотков.

— Сикарно! — с жаром заявил продавец на ломаном английском.

Она покачала головой.

— Осень сикарный вещь! — настаивал он. Она пожала плечами и отвернулась.

— Стойте, — сказал продавец. И, склонившись куда-то под прилавок, Достал маленький подносик. — Такие?

Она внимательно рассмотрела все лежащее на подносе и показала на булавку для галстука с круглой головкой, тускло поблескивавшей под мутными уличными фонарями.

После этого они в течение десяти минут в сумасшедшем темпе торговались, перебрасываясь ценами, как шариком от пинг-понга. Наконец Сабрина кивнула и расплатилась. Послышались аплодисменты окружающих. — Мама делала это блестяще, — сказала Стефания.

— Иногда это бывает в радость. Игра.

— Мне самой следовало подумать о подарке для Гарта, Сабрина задумалась.

— А не странно ли? Кажется, будто мы уже поменялись местами.

Спали они в эту ночь урывками.

— Сердце колотится, — произнесла Стефания.

— И у меня, — отозвалась Сабрина.

Утром они оделись — каждая в одежду другой. Стефания в темно-синий костюм с красной оторочкой, а Сабрина в коричневый костюм и белую блузку Стефании. Две верхние пуговицы блузки она застегивать не стала, Стефания с робкой улыбкой исправила упущение.

Они еще раз перебрали содержимое сумочек и кошельков друг друга, проверили паспорта, авиабилеты. В последний раз постояли перед зеркалом.

— Я себя так странно чувствую, — заметила Стефания. Сабрина только кивнула, разрываемая чувствами нетерпения и утраты, которую она впервые ощутила среди орхидей в Сянтане. Они принялись упаковывать чемоданы.

— Ой! — воскликнула Стефания. — Совсем забыла! Она торопливо сняла с пальца обручальное кольцо и подала его Сабрине. Рука Стефании дрожала.

— Я ни разу в жизни его не снимала, — сказала она. Сабрина коснулась пальцами ее руки, принимая кольцо.

— Я буду очень внимательна. Она надела кольцо и подумала: «Сколько же лет прошло с тех пор, когда у меня было такое?» Раздался стук в дверь.

— Этажный, — произнесла она. Впустив его, они повесили сумки на плечо.

— И, наконец, — проговорила Сабрина, — я до последнего момента не решалась. — Она сунула руку в карман, достав что-то оттуда, протянула Стефании. Стефания улыбнулась:

— И я тоже. На шестом этаже отеля «Фурама интерконтиненталь» в Гонконге Сабрина Лонгворт и Стефания Андерсен вручили друг другу ключи от своих домов в Англии и Америке. Пора идти.

Сабрина лежала в теплой постели, утопая в подушках и одеялах, вдруг она услышала, как открылась дверь, затем зашуршала одежда, а потом приглушенно стукнула закрываемая дверь. Она удивилась: почему миссис Тиркелл пришла в ее комнату так рано?

Она почувствовала, как кто-то медленно и тихо выдвигал ящик. Сабрина открыла глаза и ощутила легкий испуг. Высокий мужчина в пижамных брюках стоял спиной к ней, его черные волосы были взъерошены после сна, на одной руке висели брюки, а в другой руке он держал аккуратно сложенную рубашку.

Сабрина закрыла глаза. Это не миссис Тиркелл. Это не ее спальня, не ее кровать. Это дом ее сестры, который находится за тысячу миль от Лондона, целую вечность от…

— Здесь нет копченой колбасы, — нарушил тишину спальни возмущенный крик.

Гарт подошел к двери и ответил низким приглушенным голосом:

— Клифф, я просил тебя разговаривать тише. Сейчас спущусь и помогу тебе сделать завтрак. Если будешь так кричать, разбудишь маму.

Сабрина почувствовала себя так, как будто ее приковали к постели. Ложь. Предполагалось, что будет веселое приключение, но получилось совсем другое. Она испытывала чувство стыда и страха. «Я не имею права находиться здесь. Я не принадлежу этому дому. Они — настоящие, а я обманщица, подставная фигура».

Еще вчера ночью их затея казалась шуткой, беззаботной и увлекательной, но с момента, когда она вышла из самолета и увидела их, встречающих…

Ящик задвинут обратно. Тишина. Потом послышались шаги босых ног, заглушаемые ковром, лежащим на полу; по ее освещенному солнцем лицу скользнула тень, и она почувствовала тепло нежного поцелуя на своей щеке. Сабрина изо всех сил старалась перебороть волнение, заставляя себя спокойно лежать в постели и дышать глубоко и размеренно.

Тень исчезла с ее лица. Дверь ванной комнаты открылась и закрылась, послышался щелчок выключателя, шум воды.

Сабрина еще глубже зарылась в постель, служившей ей защитой. «Я не встану. Я буду лежать здесь всю неделю, пока не вернется Стефания. Это ее жизнь, не моя. Что я здесь делаю?»

Той ночью Сабрина была очень напряжена, взволнована и внимательна, она не переставала следить за всеми своими поступками, движениями и словами. Оказалось, это совсем не трудно. Возможно, здесь и была скрыта причина беспокойства. Все получилось слишком легко, шло как-то гладко — маленькая шутка. Но сегодня, когда Гарт подошел к постели, где она спала, все изменилось. Его постель, его дом, его жизнь…