— Нет! Нет! Нет! — Стефания ходила по комнате, то, поднимая, то, опуская руки. — Это моя идея. Сабрина ничего не знает… Из-за Клиффа и…

— Я уже извинился. Надо поговорить с ним, я обещаю…

— Знаю я цену твоим обещаниям! Кстати, можешь у него поинтересоваться насчет запонок, галстучных булавок и подарочных наборов авторучек…

— Боже милостивый! И все у него в комнате?

— Под грязной одеждой. Слава Богу! Отпетый преступник придумал бы тайник получше…

— Извини, Стефания. Странно… получается так, будто он хочет, чтобы его поймали за руку. Он же знает, что ты стираешь его одежду и обязательно наткнешься на то, что он прячет. Ты больше ни с кем об этом не говорила?

— Да я Клиффу слова сказать не могу, он тут же настраивается враждебно. А чтобы еще кто-то знал… Зачем? Мы сами разберемся.

— Да, тяжело держать такое в себе…

— Неужто дошло, наконец? Неужели твой биологический ум наконец-то осознал, что я одинока?

— Погоди, как же, ведь у тебя есть близкие подруги…

— Я о подругах не говорю. Это совсем другое. Я имею в виду близкого человека. Если я вдруг проснусь посреди ночной тишины в страхе за завтрашний день, кто меня обнимет и успокоит? Гарт пристально посмотрел на жену.

— А тебе никогда не приходило в голову, что и я мечтаю о том же самом? А ты поворачиваешься ко мне спиной, когда мы вместе в постели, отстраняешься, когда я пытаюсь тебя обнять, отворачиваешь голову, когда я хочу тебя поцеловать.

— А когда ты в последний раз все это делал?

— Давно. И мне этого очень не хватает. Мне плохо от твоего равнодушия.

— И ты нашел выход? Больших ученых не отвергают. Кое-кто знает, где найти себе развлечение и усладу, не так ли, профессор?

— Да что за чертовщину ты несешь?

— Я говорю о милых юных прелестницах, с которыми ты занимаешься любовью. О студентках! Или ты думаешь, тайное не становится явным? Ведь тебе и прочим большим людям от науки даже не приходится раскошеливаться, как простым смертным, на проституток на улице. Хочешь оценочку — пожалуйста!

— Заткнись!

— Ты не смей со мной так раз…

— Как хочу, так и разговариваю! Мы прожили двенадцать лет! Ты на самом деле веришь, будто я… Иди к черту!

Его трясло, сдавленное дыхание участилось. Он сложил руки на груди, резко развернулся и вышел из комнаты. Стефания сжалась, испугавшись выражения его лица и скривившейся челюсти. Она слышала, как Гарт остановился, и решила дождаться, когда он вернется в комнату, чтобы все-таки узнать правду. Стефания была в смятении, они не смогли ничего выяснить… В этот момент она услышала, что Гарт сбежал вниз по ступеням, и через несколько минут хлопнула входная дверь. Стефания в отчаянии озирала комнату. Не может быть! Она не видела выхода… Ей стало страшно…

Одно она знала точно — надо ехать в Китай. Ей необходимо сменить обстановку, и Гарту она уже сказала… Он позаботится о детях, в этом она может на него положиться, хотя во всем остальном они стали друг другу совершенно чужими. А когда она вернется, все встанет на свои места Она посмотрела на часы. Четыре тридцать. Значит, в Лондоне пол-одиннадцатого. Она хотела снять трубку, и тут телефон зазвонил.

Совсем недалеко от их отеля был магазин шанхайских сладостей, около которого они и столкнулись нос к носу с Николсом Блакфордом, несущим целый штабель упакованных кондитерских изделий. Он виновато улыбнулся.

— Тяжело, знаете ли, сидеть на диете вдали от дома. Надо было Амелию с собой взять. Вы, конечно, можете надо мной смеяться, Сабрина, что вы, собственно, и делали, когда подмечали все мои дурные привычки. Или я разговариваю со Стефанией? Вы знаете, стыдно признаться, но, уверяю вас, ни за что не отличу Сабрину от Стефании.

Сабрина со Стефанией переглянулись. Блеснув глазами, Сабрина присела в низком реверансе.

— Добро пожаловать в Шанхай, леди Лонгворт. Стефания улыбнулась Сабрине.

— Ах, миссис Андерсен, — сказала она. — Как я рада, что оказалась здесь.

Как раз в этот момент под их дружный смех Николс Блакфорд не уследил за своими свертками, и они посыпались из его рук.

— О, — Стефания чувствовала себя немного виноватой, — давай поможем.

Они с Сабриной помогли Блакфорду собрать рассыпавшиеся пакеты и донести их до номера, где он настоял, чтобы они приняли от него немного сладостей в подарок, раз уж они «такие добрые самаритянки». Стефания покачала головой, а Сабрина приняла дар.

— Индейцы гуарани сочли бы твой поступок предвестием сладкого времени. Или еще чего-нибудь в этом роде. Спасибо, Николс.

— А кто такие индейцы гуарани? — спросила Стефания, когда они шли по коридору к своему номеру.

— Племя в Бразилии. Это предки Антонио. По крайней мере, он так говорит. Хотя гораздо больше похоже на то, что он происходит от многих поколений португальских пиратов, но Антонио любит цитировать индейцев, что придает определенную пикантность загородным уик-эндам в Дербишире. Ты с ним не встретишься, потому что он уехал в Бразилию на месяц, но у тебя все равно будет возможность узнать и о гуарани, и прочих его пристрастиях.

В номере они посмотрели друг на друга, соприкоснувшись пальцами, будто глядели в зеркало.

— Так мы на самом деле поменяемся местами? — спросила Стефания.

— Ты хочешь?

— О… гораздо больше тебя, но боюсь. Перестать на какое-то время быть собой, поиграть в тебя и в твою чудесную жизнь, пожить мечтой. Не верю, что такое возможно.

— Тогда давай попробуем. Если ты уверена, что не прибежишь домой и не зарычишь, как три медведя: «Кто тут спал на моей кроватке?!»

— Рычать будет не из-за чего. Секс не является важной составляющей нашего брака. Я же знаю, что ты не станешь заниматься любовью с Гартом. Он вовсе не в твоем вкусе… Представить себе не могу кого-либо столь непохожего на бразильского миллионера, как Гарт. А впрочем, и проблем не возникнет.

— После твоего двухнедельного отсутствия?

— По-моему, для него разницы никакой. А если что, скажешь, что у тебя месячные.

— Руки прочь?

— А как же. Впрочем, в нашем доме давно уже «руки прочь». Я же тебе говорю, Гарт, как правило, ночует в кабинете.

— Но, Стефания, «как правило» не значит всегда.

— Ну, тогда просто повернешься к нему спиной — и все.

— А ты так и делаешь? Возникла пауза. Стефания обошла, резные кровати XIX века и встала у окна, глядя на поверхность реки.

— Я в ярость прихожу, когда Гарт ко мне не подходит по две-три недели, и когда он, наконец, входит в спальню, у меня единственная мысль — что он не имеет права в нее входить. Но он меня обвинил в холодности, когда… — Стефания осеклась.

— Когда — что?

— Мы поссорились пару недель назад, после его возвращения из Калифорнии. Но все быстро сгладилось. Ничего особенного, обычная семейная сцена. У вас с Дентоном наверняка бывали подобные.

— Редко, — сухо сказала Сабрина. Стефания сжимала и разжимала руки, и Сабрина знала, что ее сестра нервничает потому, что недоговаривает всего. Боится. Вдруг Сабрина откажется с ней поменяться местами, чтобы не нарваться на… на что? На скандал? На нежелание Гарта переезжать в Стэмфорд и менять работу? Но это же несерьезно с точки зрения постороннего наблюдателя. А за эти несколько дней Сабрина только и будет заниматься наблюдением. А потом уедет.

— Ну да ладно, — резко сказала Стефания. — Нет, у меня права просить тебя оставлять твою прекрасную жизнь. Слишком по-разному мы живем. Не знаю уж, что меня дернуло так загореться этим… Забудем — и все. Это безумие. Сабрина подошла к сестре и обняла ее за талию.

— Не говори так. Не грусти. Естественно, это безумие, но мы и раньше вытворяли подобное. Будем считать это шуткой.

— Но, Сабрина, не можешь же ты и в самом деле такого хотеть! У тебя жизнь — сказка, у меня — сплошная обыденность. И я тебе еще не все рассказала.

— И не рассказывай, если только это совершенно необходимо, чтобы мне прожить в твоем доме неделю и невыдать себя. Я ведь не врала, когда говорила, что мне хотелось бы испробовать твоей жизни. Со стороны моя жизнь, может быть, и кажется сказкой, но в ней — свои драконы.