– Книга, – выдавил Сэвидж.

Мэй из ванной посмотрела на него.

– Книга.

– Мэй, так нельзя. Ты не представляешь, что хочешь сделать.

– Но ты считаешь нормальным продление жизни Таллы, – прошептала она горько.

– Я такого не говорил.

Мэй вскинула руку.

– Роджер – все, что у меня осталось.

– То же самое ты сказала о Талле.

– Мы серьезно собираемся обсуждать, как мало людей в моей жизни? Да ладно? – Мэй собрала пустые пакеты из–подо льда, разбросанные вокруг нее. Но больше ничего не сделала. – Я не могу отступиться. Ты не поймешь. Это... это моя вина. Я отпустила его из этого дома в руки того, кто запытал его до смерти, он умер от ран.

Сэвидж выругался.

– Он уехал потому, что так решил, Мэй. Это могло произойти в любую другую ночь...

– Не притворяйся, будто знаешь нас.

– А ты не делай вид, будто то, что ты творишь – нормально.

– Под этим льдом мой брат, – выдавила она.

– Это – мертвый мужчина, – ответил Сэвидж. – При жизни он был твоим братом, но не сейчас.

Мэй резко выдохнула.

– Как ты можешь так говорить?!

– Потому что это правда.

– Прекрати. – Она зажмурилась. – Хватит.

Когда она снова подняла веки, Сэвидж был рядом с ней, и когда она отшатнулась, он взял ее за руку.

– Прошу, – сказал он. – Не делай это с ним. Если любишь его, не делай...

– Что, не возвращать его? Это неправильно!

Сэвидж проглотил ком, и его голос едва был слышим:

– Оставь его в Забвении, умоляю. Последствия того не стоят.

Полуночно–синий взгляд впился в нее, и выражение его лица было настолько напряженным, что Мэй знала, дело не только в том, что он думает о ее благополучии.

– Что ты умалчиваешь? – требовательно спросила она.

– Я слышал, что слухи не врут...

– Чепуха. Что тебе известно? И не лги мне.

Сэвидж разорвал зрительный контакт и рухнул на задницу. Он смотрел на Роджера и лед и продолжал молчать.

Когда он заговорил, то его голос, выражение его лица выглядели затравленно.

– Я только знаю, что нам не положено жить вечно...

– Я не хочу для него бессмертия, черт возьми! Я просто хочу вернуть его...

– Считаешь, что ты здесь ставишь условия? Искренне веришь, что устанавливаешь правила? Ты играешь с основами смертности и мироздания.

– К черту смертность! Роджера обокрали! И я это исправлю, даже если это будет стоить мне жизни!

Сэвидж лишь однажды за свою жизнь испытывал столь ошеломляющую слепоту, меняющую все вокруг. И не то, чтобы Мэй солгала ему. Он просто не понимал ее скрытых мотивов. И просто принял ее слова за чистую монету и перешел к другим проблемам.

Например, к сексуальному влечению к ней.

Забавно, как оно стерло все остальное.

– У меня нет другого выбора, – заявила Мэй.

– Ты ошибаешься. – Он покачал головой. – Смерть – это не что–то ужасное.

– Как ты можешь такое говорить? Роджеру было всего семьдесят лет. Его преступно обокрали.

– Но если ты веришь в Забвение...

– Ты хочешь сказать мне, что мои отец и мамэн, которые не особо ладили, когда жили под этой крышей, сейчас наслаждаются идеальными отношениями на небе? Я тебя умоляю. Я соглашалась с теорией про Забвение, пока не сложила два плюс два касательно людей, которые предположительно там оказались. И вечность с так называемыми любимыми – всего лишь сказка, которую нам скармливают, чтобы мы не сходили с ума в ситуациях вроде моей... и да, я понимаю, что схожу с ума. Но ты не знаешь, каково это...

– Я тоже потерял единственного близкого мне человека. Поэтому я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь.

Это заставило его женщину замолчать.

Не то, чтобы она была его.

– Что случилось? – спросила Мэй мягче.

– Это произошло еще в Старом Свете. – Сэвидж потер лицо. – Она была под моей ответственностью, моя двоюродная сестра. Я отвечал за нее. Я был ее единственным близким, ее защитником...

Когда он не продолжил, Мэй подалась вперед.

– А ты... ты потерял ее.

– Я подвел ее. Ужасно. Ее забрал у меня аристократ. И потом... над ней надругались. – Сэвидж направил на нее жесткий взгляд. – Так что да, я знаю, каково это... и это также на моей совести.

В глазах Мэй засияли слезы, ее лицо излучало сострадание.

– Поэтому тебе не нравится смотреть на себя.

– Нет, – ответил он мрачно. – Поэтому я ненавижу смотреть на себя.

Черт, это становилось слишком реальным, подумал он.

– Тогда как ты можешь говорить, что не понимаешь мои мотивы? – спросила она.

– Я не говорил такого. Я сказал, что то, что ты пытаешься сделать, неправильно. Я про Книгу. Бессмертие не предназначено для смертных, Мэй, даже для наших любимых. Отпусти его. Проведи церемонию ухода в Забвение... и отпусти его.

Мэй молчала какое–то время.

– Прости... просто я не думаю, что смогу ужиться с собой. Я должна попробовать. Если я найду Книгу, то я сделаю это.

– Я как–то могу заставить тебя передумать?

– Нет.

Он отвел взгляд, посмотрев на пустые пакеты, которые она скомкала и положила возле своего бедра. Один из пакетов развернулся, показывая нарисованного пингвина с красным шарфом. Ублюдок выглядел чересчур радостным. Непозволительно, учитывая все обстоятельства.

– Прости, что солгала тебе, – сказала Мэй отстраненно. – Про Роджера.

– Сейчас это неважно.

– Мне сложно говорить об этом.

Сэвидж посмотрел на нее, жалея, что Мэй – не человек, и он не мог управлять ее сознанием.

– Неудивительно. Потому что все это – ненормально, и если ты скажешь об этом кому–нибудь или кто–то увидит это, ты можешь осознать сама, насколько эта идея плохая.

Мэй моргнула. Пару раз. Потом подалась вперед, прищурившись.

– Ты издеваешься? – Она покачала головой. – Ты – незнакомец. Я знаю тебя всего двое суток... и я встретила тебя на парковке, когда ты истекал кровью после рукопашки с человеком...

Сэвидж поднял вверх указательный палец.

– Не было бы крови, если бы ты не отвлекла меня...

– Да перестань уже! – Мэй вскинула руки. – Черт возьми. Я хотела сказать, что ты в моей жизни временно. А это... – она указала пальцем на своего брата, – ...это убивает меня, ясно? Это меня убивает. Так что нет, я не особо торопилась поделиться этим с тобой.

Ее голос сорвался, а глаза снова наполнились слезами. Но было ясно, что Мэй не ждала сочувствия, по крайней мере, не от него: она вспыльчиво провела ладонями по щекам, а потом вытерла их о джинсы.

– Я не могу просто сидеть здесь сложа руки, – сказала она хрипло. – Поэтому единственное, что мы можем обсудить с тобой – это что делать дальше. В деле ты или нет. И прежде чем ты найдешь новый способ выбесить меня до трясучки очередным своим комментарием – да, сейчас мы на перепутье. Снова.

Сэвидж закрыл глаза. После долгого молчания он собирался дать ей ответ. Но внезапно прошлое выместило настоящее, он оказался в воспоминаниях, которые игнорировал очень долго…

В величественном холле замка Зайсиса Старшего, Сэвидж буквально ощутил, как пелена упала с его глаз, зрение стало кристально ясным, хотя ранее он не ощущал ограничений, мутная дымка рассеялась, открывая его взору окружающий мир.

И то, что предстало перед ним, поистине ужасало.

– Кто ты? – прошептал он, посмотрев на Рэйвин, свою двоюродную сестру, свою семью.

Позади него обезглавленные тела стражников подрагивали в лужах крови, смерть с последними судорогами предъявляла свои права. И перед ним стояла несгибаемая Рэйвин, несмотря на суровые побои на ее лице, несмотря на пережитое насилие, поруганные честь и достоинство.

Но у нее были основания ничего не бояться, не так ли?

Подняв руки, она посмотрела сначала на одну руку, потом на другую, на стальные оковы, впившиеся в ее тонкие запястья. Они спали словно по приказу, со звоном приземлившись на каменный пол.