"Эх, ладно, смотри на жизнь веселей. Кофе Жо… Да ёперный театр! Я уже умер и попал в другой мир, а сраную рекламу помню лучше, чем лица своих друзей. Что запомнится лучше, твоя первая любовь или реклама Кока-колы? Чудак человек, конечно же второе! Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит. Веселье приносит и вкус бодрящий/волна за волной скелетов ходя-а-а-чи-и-их. М-да. А если без шуточек от нервяка, то так даже лучше, что меня заставили таскать эту страшилу. Слишком бояться или ненавидеть демонов подозрительно. А так — хоть привыкну немного. Чтоб банально не вздрагивать, не отшатываться и не пытаться пластать этого паразита в приступе амока".
Стас и сам не заметил, как подошел к госпиталю. Впрочем, дорогу он не знал изначально, поэтому и догадаться о прибытии смог только, когда за поворотом выросло уже знакомое ему здание. В прошлый раз он не особо обратил на это внимание, но местный госпиталь оказался построен весьма любопытно. В стиле одной дальневосточной страны его прошлого мира. Сыхэюань — так называли этот уникальный тип застройки местные: когда четыре дома выстраиваются рядом, главными фасадами внутрь, образуя тем самым единый комплекс жилых построек с общим прямоугольным двором.
Примечательно, что один из фасадов вплотную примыкал к стене Старого города, то есть в него можно было зайти только со стороны основного гарнизона. Другой фасад соединялся небольшой галереей с второстепенным выходом из замка. Точнее, с его надвратной башней. Вероятно, маршрут эвакуации для раненых. Третий из четырех входов располагался прямо напротив основной дороги Форта — Облачной Артерии, и охранялся двумя скучающими новобранцами из набора Стаса. Он сам их не помнил, но как раз это было нормально: их отряд постоянно оставался занят собственным выживанием, в том числе поиском еды.
В качестве Первого Отряда их утвердили совсем недавно, поэтому должно пройти какое-то время, пока бюрократический аппарат Форта преодолеет инерцию. Вполне возможно, их бы начали кормить с завтрашнего дня, а то и вовсе с вечера. Жаль только, что лунное затмение внесло свои коррективы.
К этому входу они втроем и направились. Нет, оставался еще один, как раз со стороны лагеря новобранцев, однако Ксин скорее пробьет дыру в стене, чем пройдет путем, который предназначался для низкородных преступников-слабосилков.
— Проводи меня к И Шенгу, — Бросил он одному из спешащих по какому-то делу людей. Тот остановился, в глазах мелькнуло раздражение пополам с покорностью, после чего мужчина поклонился, униженно попросил следовать за ним. Ксин скривился, но возражать не стал, пошел ПРЯМО за ним, словно смерть за плечом.
Бедный мужик от такого внимания аж пропотел и побледнел в легкую прозелень плесневелого сыра. Стас даже решил звать его "Каламбер" или "Рокфор", но потом забил. А сам Брюш-де-Шевр показал поистине нечеловеческую стойкость. Он не сказал ни слова, лишь продолжал идти напряженным, даже деревянным шагом. Акургаль осторожно двинулся следом. Ровно в паре шагов, как гласил местный этикет. Сам десятник не проявлял особого внимания интерьеру, зато Стас пялился за себя и за того парня. Тем более, у него было с чем сравнивать.
Он не знал, кого конкретно лечат в этом корпусе. Скорее всего, это что-то вроде процедурки или палат для проведения хирургических операций. По крайней мере, помещений для пациентов он тут не заметил. Только пару неясного значения комнат. Или это были випы на местный манер, или там располагались комнаты отдыха персонала.
Сам же корпус выглядел не в пример ухоженнее и богаче корпуса для новобранцев. Во-первых, все стены были облицованы свежей древесиной. Довольно дорогое удовольствие для Форта в месте, где даже карликовые деревья считались редкими. Да, рядом имелись горы, поросшие ценным ресурсом, но до них нужно еще дойти, порубить древесину, а также принести ее обратно. На что мало кто соглашался. Впрочем, местные бонзы жили в Форте так хорошо, что Стас подозревал их в выведении особого сорта деревьев. Которые росли уже в форме кресел, кроватей, диванов, а плодоносили исключительно мясом или свежей выпечкой.
Кроме облицовки, коридоры имели несколько картин, покрытый изразцами потолок, белые волчьи шкуры на двери в каждое помещение, а вместо охапок соломы под ногами приятно похрустывал бамбуковый настил. Корпус создавал ощущение уюта и не казенного учреждения, а чьей-нибудь загородной дачи где-то на Алтае или Камчатке.
Взятый в оборот Горгонзола довольно быстро проводил троицу до конца коридора, бросил боязливый взгляд на демона за плечом попаданца, однако вновь не произнес ни слова. Стас затруднялся сказать, это персонал здесь такой вышколенный или потрепанный Ксин с оловянными от внутренней злобы глазами заставлял проявлять чудеса сервилизма.
— Я нижайше прошу прощения уважаемого гунцзы, однако И-лаоцзяо настоятельно предупреждал меня не пускать никого, даже если…
Ксин, конечно же, не стал его слушать. Оттолкнул послушника так, что тот упал на задницу, а затем рывком распахнул дверь на себя и также захлопнул уже с другой стороны. Стас не успел ничего рассмотреть, однако услышал девичий визг, а спустя полминуты из помещения вылетела довольно милая девушка лет двадцати, на ходу запахивая свой пышный халат, сделанный на местный манер, но в белых с черными разводами больничных оттенках.
Взгляд Акургаля и Стаса почти синхронно прикипел к груди, которую она, отчаянно краснея, закрывала одной рукой, пока другой нашаривала рукава. Впрочем, местная практикантка быстро отошла от шока и зыркнула на десятника так злобно, что тот счел за лучшее потупить взгляд и шагнуть в сторону, освобождая ей дорогу. Стас поступил схожим образом, однако не упустил шанс полюбоваться на очерченную ее мятым и не до конца надетым нарядом задницу, а также голые ноги до колен.
"А она ничего. Очень-очень даже ничего", — Подумал оголодавший по женскому обществу Стас, — "Не Ба Мяо, конечно… И даже не мои подруги с Земли, но пять из десяти есть. Если сравнивать по прошлому миру. В этом такая оценка будет означать: "Господи, она прекрасна, шедевр, десять лет воздержания из тринадцати. Особенно она хороша по сравнению с гамадрилами из моего отряда". Хорошо хоть, никакого сильного влечения, как к аристократке, я не чувствую. Ну, не бросаться же мне на каждую юбку. А может и бросался бы, не возникни куда более совершенный образ перед глазами. А, чего теперь думать. Хотя от старичка И Шенга не ожидал, не ожидал. Силен мужик".
— Чего встали, недоноски? Затаскивайте демона внутрь, — Приказал им Ксин из-за вновь открытой двери. Парочка новобранцев осторожно зашла, стараясь не демонстрировать ни любопытства, ни других эмоций. Что? Из кабинета уважаемого врача выбежала девица, сверкая голыми прелестями? Не было такого! Может, вы просто демона за моим плечом повидали? Он, вон, тоже сверкает, всем чем можно и нельзя. Сисек у него, может, и нет, зато щупальцев имеется с избытком. Баш на баш, как говорится.
— Я же просил тебя стучаться, племянник, — С привычным, совсем не обидчивым вздохом сказал ему И Шенг. В этот раз он выглядел не как престарелый врач на обходе, а как глава мафиозной семьи: одеяния также растрепаны, как у его сбежавшей пассии, но они напоминают не последствия блуда, а способ устрашения или стиль средней руки босса из какой-нибудь триады или любой другой преступной группировки Азиатско-Тихоокеанского региона.
— О, кто это тебя так отделал? — Теперь в голосе врача сквозило ехидство.
— Придворный города Мрака, — Мрачно бросил Ксин. Улыбка его дяди исчезла, как песчаный замок после прилива.
— Я заварю чай, а ты пока иди умойся, — Он деловито махнул рукой на некое подобие рукомойника во второй половине помещения. И если первая напоминала скорее зону отдыха, с поправкой на мир и эпоху, то вторая явно претендовала на исследовательский закуток.
Причем скорее магический, чем научный: всего лишь одна кушетка, зато целых шесть удобных кресел. Одна стойка с медицинскими инструментами — и еще восемь или девять со свитками, сушеными травами, ингредиентами, минералами, костями, какими-то совсем уж неясными предметами или вовсе артефактами. Причем все это смотрелось с отчетливым оккультным оттенком. Разве что пентаграммы не хватало, или гадательного шара. Вот только Стас ничуть не сомневался, что все инструменты или приборы И Шенга — вполне настоящие, причем более чем эффективные.
