Долан не стал дослушивать, только машинально отметил столб дыма над соседней улицей, взволнованные лица прохожих, нервные переглядывания. Что он ещё проспал?!

От управления до школы вела прямая дорога, и на ней совершенно точно ничего не горело. Но это же Алина. Она же Эллерт, чтоб им пусто было, всем представителям этого прекрасного семейства! А значит — может оказаться где угодно, и любые подозрения надо сперва проверить, а потом уже отметать как бредовые.

До места взрыва Долан добирался бегом. Там ещё не успели поставить оцепление, разогнать зевак и увезти раненых. Ничего не успели, поэтому улицу заполнил неуправляемый хаос. Люди кричали, бежали, натыкались друг на друга или просто сидели прямо на тротуаре, не особо реагируя на окружающих. Грязные, мокрые от дождя, испуганные, шокированные — сразу и не поймёшь, кому нужна помощь, кто ищет знакомых, а кто просто мимо проходил.

Долан мысленно приказал себе успокоиться, перестать стоять столбом и помочь хоть кому-нибудь. Просто потому, что в такой ситуации единственное, что можно сделать — подойти к ближайшему человеку и помочь. Так нужно. Так правильно.

Приказать-то приказал, а сделать не смог. Взгляд метался от одного лица к другому, от прохожих к пострадавшим и обратно и пытался различить в толпе темноволосую девчонку.

Только бы её здесь не было! Только бы она ушла в школу никуда не сворачивая!

Как он мог проспать?! Как вообще это произошло? И что именно произошло?!

Под ногу попало что-то мягкое. Долан поспешно отшагнул в сторону, опустил глаза, готовясь увидеть что угодно, хоть тряпку, хоть труп, но это оказалась всего лишь мокрая печальная марта. Зверюга дёрнула отдавленным крылом, грустно мявкнула и побрела дальше. Следом тащился по лужам оборванный поводок.

А за мартой…

Долан на всякий случай моргнул, боясь ошибиться, но нет, не привиделось.

За мартой шла Алина. Шаг в шаг, так же медленно, едва переставляя ноги. Мужчину она не заметила, да и вообще, кажется, не обращала внимания ни на что вокруг. Просто шла, как заводная кукла, глядя прямо перед собой. Потом резко, как-то механически нагнулась, подхватила поводок. Марта удивлённо оглянулась, но вырываться не стала. Наоборот, застыла, дожидаясь, когда девушка подойдёт ближе, потёрлась лобастой головой о её ногу, лизнула.

— Пошли, Цера, — хрипло сказала Алина, возобновляя путь.

Долан хотел её окликнуть, но слова застряли в горле и никак не хотели выталкиваться наружу. Поэтому он просто догнал девушку, развернул к себе.

Хотел обнять, но Алина отстранилась, настороженно глянула снизу вверх:

— Где ты был?

— Я… — Долан осёкся. Не признаваться же, что проспал. Но что тогда сказать? — Я немного опоздал. Заработался. Прости. Прости, пожалуйста.

— Мне надо домой.

— Какое домой? Тебе к врачу надо! У тебя же кровь идёт! — Долан осторожно коснулся тонкого запястья, но девушка отдёрнула руку.

— Она всегда идёт. Мог бы и заметить, если бы хоть иногда обращал на меня внимания. Но работа, конечно, важнее. Вот туда и возвращайся, а я в школу пойду.

Алина повернулась спиной, заметно покачнувшись при этом. Кровь, не кровь, а чувствовала она себя явно не идеально.

— Ну-ка посмотри на меня, — велел Долан, пытаясь вспомнить, как внешне выражается сотрясение мозга.

Девушка не среагировала, но и уходить не спешила. Стояла, удивлённо разглядывая обрушившийся дом. В недрах завала что-то горело и дымило так, что глаза слезились. Вокруг суетились пожарные.

— Алина, если ты сейчас же не пойдёшь со мной, я уведу тебя силой.

— Я арестована? Задержана? Или как это у вас называется?

— Нет, но…

— То есть это опять похищение? — Она всё ещё стояла спиной к Долану, машинально теребила в руках поводок. Марта смирно сидела рядом.

— Нет. Нет, конечно.

— Тогда я ухожу.

И опять не ушла, словно ждала чего-то. Или кого-то.

— Послушай… — Долан всё-таки не выдержал и обнял это упрямое создание. Был готов отпустить в любой момент, но с удовлетворением почувствовал, как девушка расслабилась под его руками, прижалась к груди. От спутанных волос пахло гарью, сквозь которую едва пробивался аромат духов. Мокрое платье пропиталось грязью. — Сейчас мы пойдём в управление. Я найду тебе сухую одежду и напою чаем. И позову врача. А потом ты расскажешь мне всё, что здесь произошло. Где ты находилась во время взрыва, что видела, что слышала… Вряд ли в этом хаосе удастся найти лучшего свидетеля.

— Свидетеля? — переспросила Алина, и Долан почувствовал, как она снова напряглась, подалась вперёд, вырываясь из объятий. — Да пошёл ты знаешь куда, дознаватель несчастный? К своим доносам, подозрениям, свидетелям и документам! И не подходи ко мне больше! Даже не приближайся! Цера, пошли!

Марта рванула с места, как будто всё это время только и ждала приказа. Долан отстранённо подумал, где её хозяин, и можно ли проводить животных в школьное общежитие, но быстро понял, что сейчас ему наплевать на оба вопроса. И ещё на миллион других, более важных вещей, тоже наплевать.

А Алина уходила всё дальше и дальше, жёстко вбивая каблуки между булыжниками брусчатки.

Он опять всё испортил. И даже не знал, винить в этом себя или проклятую работу. Которой только что стало ощутимо больше. Потому что второй взрыв подряд — это уже не просто проблема, это катастрофа.

Особенно учитывая то, что случилось утром.

Алина осторожно пощупала марта за крыло. Его покрывал мягкий пушок и кожистые пластинки, похожие больше не на перья, а на чешуйки.

— Летать ты совсем не можешь, да? — обречённо спросила девушка.

Зверь не ответил, только снова потёрся об ногу. Повадки у него были не то кошачьи, не то собачьи, но уж точно не куньи.

Его пожилой хозяин остался там, на Прощальной улице. Он так и не успел добежать до своего питомца, упал, задетый одним из осколков. И умер. Алина не нашла в себе духу проверить самостоятельно, но какая-то тётка, крутившаяся неподалёку, сказала, что точно умер. Да и Цера обнюхал старика, поскулил жалобно, а потом бесцельно побрёл дальше.

Алина подумала, что надо написать объявление о находке, вдруг у несчастной зверюги есть и другие владельцы. Но сперва требовалось добраться до комнаты не грохнувшись по дороге (с кружащейся головой и шатающимся каблуком это было не так-то просто), а ещё протащить мимо коменданта грязного мокрого марта.

Ничего так задачка!

— Сиди здесь, я вернусь, — велела Алина, указывая на закуток за общагой. Обычно студенты бегали туда курить, но сейчас заветное место пустовало. А ещё над ним так удачно нависали ветви ближайшего дерева, что дождя можно было не опасаться. Хотя он и так уже почти кончился.

Но Цере площадка, провонявшая табаком, по душе не пришлась. Он принюхался, недовольно встопорщил усы и вернулся к новой хозяйке, готовый следовать за ней куда угодно.

— Да что ж ты привязался-то ко мне? — вздохнула девушка. — Я вообще животных не люблю, чтоб ты знал! Даже о собаке никогда не мечтала!

Март на признание никак не среагировал. Зато из-за угла немедленно прокомментировали:

— Собаки — ерунда. Воняют псиной и пачкают всё слюнями.

— Точно! Надо заводить хомяка.

Алина поморщилась. От бодрого двуголосья Фелтингеров голова начала болеть ещё сильнее. А близнецы словно не понимали, насколько они не вовремя. Или наоборот — прекрасно понимали, и оттого старались вовсю. Подошли ближе, обступили с двух сторон и орали прямо в уши.

— Лучше — много хомяков, а то они слишком быстро дохнут.

— Зато самого живучего и быстрого можно нарядить пауком и уронить на няню.

— Или на горничную.

— Или в суп!

— Но в суп лучше не надо, а то хомяк утонет, а отец по шее настучит до звёздочек в глазах.

— Это вы после отцовской взбучки такие пришибленные? — не сдержалась Алина. И напряглась, готовясь в любой момент сбежать из закутка в более людное место. Но братцы только расхохотались.