— Нет! Мы пытаемся выяснить, кто виноват и как его поймать, и какие ещё меры предосторожности ввести, и с какой стороны ждать удар, и надеемся, что пронесёт. Мы думаем о том, как её защитить, но совершенно ничего для этого не делаем. А она боится. Она не хочет умирать. И не должна умирать, она же просто ребёнок.

— Она не ребёнок, она наследница престола, носительница силы Истока.

— И что это меняет? Она человек! Люди вообще не должны умирать!

— Как тебя с таким идеализмом в милитию занесло? — Силь смотрел на Долана как на больного. Разве что ко лбу не потянулся, чтоб температуру померить.

— Я хотел защищать людей.

— И как, многих защитил?

— Некоторых.

— А убил при этом скольких?

— Тоже некоторых. Но это была необходимость, и… — Долан осёкся, сообразив, с кем он разговаривает и что пытается донести.

Сам он помнил поимённо всех, кого убил. Всех троих.

Силь, наверное, не помнил даже примерное количество.

— Простите, шеф, я погорячился.

— Погорячился, — согласился начальник. — Но мысль я твою понял. Ладно, защищать — так защищать. — Он решительно толкнул дверь в кабинет. — Эй, высочество! Ты на коронацию в чём должна идти? Прямо в этом?

Принцесса машинально перевела взгляд на глухое чёрное платье. Громкая фаза истерики закончилась, но девушка всё так же сидела на диване, вцепившись в Ирму. Ей, похоже, просто физически необходимо было за кого-то цепляться.

И, кажется, в Огороде с подходящими людьми было совсем никак.

— В этом, да. Там ещё плащ должен быть и маска. И перчатки. Но я же не могла при полном параде сюда сунуться, так что пришлось в комнате оставить. Всё равно никто туда до утра не сунется, церемониал не позволяет. Церемониал — это святое!

— Не больно-то ты его чтишь, — фыркнул Силь. — Ладно, раздевайся.

— Что, прости? — осторожно уточнила принцесса.

— Что слышала. Платье снимай. Ирма, выдай ей что-нибудь удобное, чтоб по подвалам лазить не мешало. Потом объясню, как добраться к источнику кружным путём. Фонарик с собой есть?

— Керосинка, я с ней по катакомбам шла. Но разве так можно? А как же церемония?

— Толку-то от этой церемонии, если ты её сорвёшь своими истериками?

— Но если я не выйду на площадь, то всё равно её сорву.

— Не сорвёшь. Всё пройдёт по регламенту. — Силь схватил принцессу за плечи, сдёрнул с дивана и рывком подтащил к одному из шкафов. Распахнул дверцу — на ней с внутренней стороны скрывалось ростовое зеркало. — У тебя волосы длиннее, но если заколоть, то не так заметно. Цвет одинаковый. Лицо под маской, фигура под плащом. Голос значения не имеет, говорить ничего не придётся, не положено, порядок церемонии я наизусть знаю. Прогуляюсь торжественно у всех на виду, подойду к источнику с центрального входа, ты — с чёрного. Там поменяемся одеждой, я выйду обратно через чёрный, а ты останешься, и дальше уже сама справляйся, тебя к этому всю жизнь готовили.

— Веру готовили.

— Тебя тоже. Уж явно больше, чем меня. Так что разберёшься как-нибудь, не маленькая.

Долан запоздало сообразил, что стоит с открытым ртом. В самом прямом смысле. Кажется, хотел что-то сказать, но не успел, а потом всё завертелось так быстро, что нужная мысль сбежала из головы безвозвратно, оставив только пустоту.

Выход из ситуации, который предложил шеф, на первый взгляд казался бредовым. Но с другой стороны, какая разница, как это выглядит, лишь бы сработало! Ради этого Долан бы, наверное, и сам в платье влез!

— Спасибо, — ошарашенно пробормотала принцесса. Потом совсем не по-королевски вытерла глаза рукавом и ещё раз повторила: — Спасибо большое. Я этого не забуду. Все говорили, что вы злой, а вы…

— А я ещё хуже, — отмахнулся Силь. — Не о тебе забочусь, не надейся. Просто если с тобой что-то случится до начала ритуала, с меня шкуру спустят. И с должности снимут.

От шкафа, в котором копалась Ирма, раздался резкий хлопок. Захлопнувшаяся дверца защемила рукав рубашки, но секретарь, стоящая с ворохом вещей, этого даже не заметила. И, кажется, в отличие от Долана, она совсем не обрадовалась найденному решению.

— А если с вами что-то случится? — хрипло спросила она. Голос звучал странно, будто Ирма выдавливала из себя слова через силу. — Что, если вы…

— Ничего мне не сделается. — Силь торопливо забрал у неё из рук одежду, всучил Долану и отчётливо подтолкнул к выходу. — Уступишь её высочеству свой кабинет на время? Пусть там переоденется и посидит немножко. Я позову.

С точки зрения Долана, лишний раз таскать принцессу туда-сюда по зданию было не лучшим способом сохранить секретность.

Но других вариантов, похоже, не осталось: Ирма всё ещё стояла возле шкафа, всем своим видом показывая, что не сдвинется с места, пока не поговорит с шефом. Обычно тихая и мирная, сейчас она готова была вот-вот взорваться. Перемена оказалась такой внезапной, что Долан без лишних слов поспешил вывести принцессу в коридор.

И почти сразу из кабинета раздался грохот.

Не стулом о стену, конечно, но близко к тому.

Яна вскинула на своего сопровождающего испуганные глаза:

— Это они из-за меня ругаются?

— Нет, — уверенно соврал Долан. — Накипело просто. Месяц тяжёлый выдался. Бывает. Нам сюда. Точнее, вам. — Он распахнул дверь кабинета и вывалил ворох одежды на диван. Ирма не мелочилась, набрала вещей на любой вкус. — Располагайтесь. А я пока за кофе схожу, чтоб не мешать.

У меня была какая-то тактика и я её придерживался.

(мемный ролик в интернете)

Накануне коронации Алина получила посылку.

Комендант так и не смог внятно объяснить, как на его столе оказался ящик без обратного адреса, а в недоразгаданном кроссворде — несколько нецензурных слов, торопливо вписанных в подходящие клеточки.

Старый ворчун традиционно обвинил в произошедшем шутников-студентов и долго грозил им многословными, но не слишком разнообразными карами. Чаще всего звучало «пожалуюсь ректору», «пожалуюсь ученому совету» и «докладную напишу».

Алине тоже досталось — то ли за компанию, то ли потому, что именно она значилась получателем посылки и наверняка знала отправителя.

Она, конечно, знала. И исполнителя знала: легко было представить, как Марлена в своём дождевике-невидимке пробирается в общежитие, ставит на стол ящик, и, поддавшись соблазну, хватает карандаш и разгадывает валяющийся рядом кроссворд в меру собственной фантазии.

По крайней мере Алина надеялась, что к комендантскому столу действительно пробиралась именно Марлена, и что больше ничего запретного она натворить не успела. Не хотелось бы потом разгребать последствия.

В посылке обнаружилась напечатанная на машинке инструкция, объясняющая, как попасть к источнику через чёрный ход. Учитывала она буквально всё: время выхода из школы, скорость передвижения, маршрут, начало рабочего дня в управлении разведки, регламент коронации и прочие штуки разной степени полезности. Несколько страниц занимало описание дороги через катакомбы, причём писал их явно кто-то другой — торопливо, от руки и на обычных тетрадных листах. Зато с картинками. Точнее, со схемами, указывающими, где свернуть и как не попасть в ловушку.

Отдельным пунктом отмечалось, что нельзя ни с кем общаться и любым способом передавать информацию о планах заговорщиков.

Впрочем, это Алина и так помнила. Хотела бы забыть, да никак не получалось.

Чужая тень на глаза больше не попадалась, но ощущение слежки не отступало, поэтому на этой неделе Алине пришлось стать идеальной благовоспитанной студенткой. Она ходила на занятия, гуляла в парке с Церой и изредка перебрасывалась с однокурсниками ничего не значащими «Привет — Пока».

Это было легко: Энгус её сторонился, Лиза всё ещё дулась, Фелтингеры вообще пропали с горизонта, и сейчас Алина была этому почти рада. Меньше контактов — меньше вероятность, что посторонние (или того хуже — близкие) люди что-то заподозрят.