Андрей несколько раз глубоко вдохнул холодный воздух, сел и, опустив взгляд, встретился глазами с Ольгой. Она смотрела не то чтобы влюбленно, но с благодарностью, это точно.

– В расчете? – спросил Андрей.

– Не вопрос, как ты говоришь, – стуча от холода зубами, сказала девица и кивнула. – Вода холоднющая! На этот раз вообще чуть не околела. Как думаешь, мы порядочно изотопов хлебнули?

– Выживешь, – Андрей усмехнулся. – Слушай, остывшая барышня, может, все-таки скажешь, как тебя зовут на самом деле? Смокер – это как-то… чересчур, а Ольга тебе, если честно, не подходит. Тебе бы имя Брунгильда подошло или Мата Хари.

Ольга помотала головой.

– Прости, Старый, но я тебе все, что хочешь… скажу и вообще… можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось. Только не спрашивай, как меня реально зовут. Ну, пунктик у меня такой.

– И не единственный, – наемник кивнул. – Ладно, Оля, живи под чужими позывными. У каждого свой прикол. И не всегда его можно объяснить.

Спутники, конечно же, не знали, о чем говорит наемник, и очень бы удивились, прочитав его мысли. А подумал он в этот момент о том, что, вытащив этих людей из подводной ловушки, нарушил секретный параграф контракта, согласно которому никто из случайных свидетелей не должен был выжить. Зачем Лунев спас незнакомых сталкеров и сдвинутую по фазе девицу? Ради чего было терять деньги? Андрей не мог объяснить этого даже самому себе. Как женщина Ольга наемника не интересовала… наверное. Хотя… нет, все-таки не интересовала. Как деловой партнер – точно. Слишком уж много у нее «пунктиков». Мотя выглядел типичным неудачником, который в будущем тоже вряд ли пригодится, а военный сталкер в контракте упоминался и вовсе как «расходный материал». В общем, разумного объяснения своей благотворительности Андрей не находил. Но это его почему-то не волновало. Сделал и сделал, а дальше будь что будет. Действительно – у каждого свой прикол, и не всегда его можно объяснить.

«Будь что будет, – Андрей взглянул на часы. – А будет еще круче. До Выброса час. Уйти нереально. Только улететь, но на чем?»

– Слышите? – вдруг встрепенулась девица. – Кажется, «вертушки» стрекочут!

– «Вертушки»? – Лунев встал и уставился в небо.

Судя по цветным огонькам среди звезд, с севера действительно заходили два вертолета. Андрей похлопал по карманам и обернулся к Моте.

– Фонарик где?

– А-а… там, – сталкер указал на воду. – Я случайно… выронил.

– Плохо. Без сигнала они нас не увидят.

– Увидят, – прошептал очнувшийся Бибик. – По маячку сориентируются и в ПНВ рассмотрят. Ты им еще трофей покажи – точно мимо не пролетят.

– Ты о чем? – не понял Андрей.

– В сумке у тебя… что? Явно не твое добро.

– А, ты об этом, – Лунев снял перекинутый через плечо ремень, подошел к краю причала и на вытянутой руке подвесил кейс над водой.

Вертолеты снизились, затем один завис над пристанью, а другой сел на причал. В борту раскрылся люк, и показавшийся в его проеме человек махнул рукой с зажатым в ней фонариком. Лунев снова повесил кейс на плечо, помог Бибику подняться и потащил его к «вертушке». Из винтокрылой машины выпрыгнули двое и побежали к ходокам. Одним из встречающих оказался Бражников.

– Ну, ты даешь! – восхищенно произнес он, помогая наемнику и его спутникам подняться на борт.

– Это к ней, – Лунев кивком указал на Ольгу, а затем подсадил на борт Бибика. – Принимай своего «трехсотого», Бражников. Хоть один вернется, и то хлеб. Получится, не зря ты их страховал. И я тоже.

– Двое, – Бражников указал на второй вертолет. – На том борту полковник Дорогин. Мы по пути операционные проверили, нашли, кое-как вытащили. В полной отключке, но живой. Медики обещают откачать.

– Вообще красота, – Андрей забрался в вертолет, уселся на скамейку и устало кивнул. – А еще вот это. Пресловутый «артефакт».

Он положил на колени кейс с компьютером.

– Артефакт? – удивился офицер. – В каком смысле?

– В переносном, как и все в этой истории: и аномалия, и артефакт, и люди-мутанты. Все фиктивное. Все сотворено руками тех умников из лаборатории, а не Зоной.

– В компе секрет Зова? – предположил Бражников.

– А хрен его знает, – Лунев пожал плечами. – Может, и не только Зова. Меня это не интересует. Для меня это просто чемодан с деньгами. Я же наемник.

Он закрыл глаза и отвернулся, как бы давая понять, что на сегодня исчерпал все лимиты: и подвигов во славу золотого тельца, и разговоров. Бражников его понял. Он и сам вымотался за эти долгие сутки, как бобик. Правда, в отличие от наемника, старался он не ради чемодана денег, но этот нюанс волновал офицера меньше всего. Лунев сказал бы на это «у каждого свой прикол», Бражников – «у каждого своя работа». В остальном разводящий группировки наемников и офицер спецназа мыслили практически одинаково. В нормальном мире – ситуация почти нереальная, в Зоне – обычная. Слишком уж тесно здесь сплетаются и судьбы, и понятия о справедливости, и, что самое главное, слишком уж черное и белое тут походят на серое. Даже день и ночь кажутся одним временем суток. Временем бесконечных сумерек. Вечерних или утренних? Кто знает? Разве что сама Зона.

Военная база «Дитятки-3», час «Ч»

Луневу и его спутникам крупно повезло. Не образуйся над центром Зоны своеобразное окно в низкой облачности – одно из редчайших предвестников Выброса, жить наемнику и его спутникам осталось бы ровно час. Вертолеты просто не сумели бы вернуться к пристани. Но все сложилось удачно: «вертушки» подобрали их на заброшенном причале в Припяти, почти без проблем доставили на базу и успешно приземлились на полутемном аэродроме «Д-3», откуда эвакуированные ходоки теперь могли спокойно, с более-менее безопасного расстояния, наблюдать за грандиозной аномалией.

Выброс произошел, как по часам, ровно в пять утра. Сначала над центром Зоны скрестились в сабельной схватке миллионы молний. В их свете было видно, как резко вскипели затянувшие «окно» черные облака, а над землей, превращая дождь в шторм, промчался сильнейший ураган. В отличие от нормального удара стихии, проносящегося, например, с востока на запад, этот ураган распространялся сразу во все стороны от центра Зоны. И короткий «разбег» вовсе не мешал шторму сравниться по силе с каким-нибудь тропическим собратом. Даже в приграничье сила ветра пугала и заставляла принимать особые меры предосторожности: закрывать окна, убирать с улиц все, что весило меньше десяти кило, и сворачивать палатки.

А вслед за штормом пришла пси-волна. Она не имела отношения к искусственному Зову, но пресловутый «источник» генерировал Зов по образу и подобию именно этого компонента главной аномалии. В этом Лунев теперь не сомневался. Между ними существовало только одно отличие: к безотчетному страху злые гении науки добавили еще и непреодолимую тягу к «источнику». Продемонстрировали, так сказать, гораздо большую изощренность в искусстве умерщвления всего живого, чем Зона.

И все же, пусть проигрывая в чем-то Зову, пси-удар Зоны был силен даже на окраине, и, чтобы преодолеть навеянный им страх, требовалось приложить немало моральных усилий. А тут еще подоспели подземные толчки, и несколькими секундами позже Зону озарила ярчайшая вспышка. Свет был настолько силен, что ночь превратилась в день даже здесь, за много километров от эпицентра аномалии. «День», правда, получился странным. Он был насыщен ярким светом, но весь окружающий мир, и без того небогатый красками, стал и вовсе черно-белым, будто над ним вместо солнца врубили люминесцентную лампу. Кто-то из наемников однажды обозвал время Выброса «мертвым полднем». Лунев был с таким определением полностью согласен. В свете белой вспышки лица людей выглядели мертвенно-бледными, а глаза прозрачными, как хрусталь. Поначалу это пугало, но потом все привыкли. Так же, как и к пси-ударам, ураганам и оглушительному грохоту взрываемых молниями облаков.