Самый серьезный удар по русской государственности нанес и наносит малорусский (украинский) лингвистический этношовинизм. Как писал М.Н.Катков, «Украина никогда не имела особой истории, никогда не была особым государством, украинский народ есть чистый русский народ, коренной русский народ, существенная часть русского народа, без которой он не может оставаться тем, что он есть. Несчастные исторические обстоятельства, оторвав Украину от русского корня, насильственно соединили ее на время с Польшей; но Украина не хотела и не могла быть частью Польши, и из временного соединения с ней вместе с полонизмами своей местной молви вынесла вечную, неугасимую национальную ненависть к польскому имени».
И вдруг в середине ХIХ века украинская интеллигенция, потянувшись к Польше, «открыла» для себя украинский язык и занялась составлением словарей и наполнением украинской национальной библиотеки произведениями, выдаваемыми за образцы литературной речи. В момент ослабления державной мощи Империи и заминки в формировании национальной политики все пошло в ход — и исторические мифы с антимосковской пропагандой, и лжелингвистика, и поддержка зарубежных врагов России. Как и в конце ХХ века в случае с чеченцами, все это выплескивалось раз за разом в периоды народных бедствий — в Гражданской войне 1918–1922 и в Отечественной войне 1941–1945, а затем- в условиях распада государства в 1991 и «украинизации» Малороссии в последующие годы. И сегодня политический клан, захвативший власть на Украине, всячески расширяет лингвистический раскол русского народа, терроризирует своих подданных, всеми силами искореняя русский язык.
Изживание русского языка ведется на Украине в продолжение лингвистического шовинизма середины XIX века досаждавшего малороссийским крестьянам новосочиненным наречием. Вспоминаются прежние пропагандистские мифы польского происхождения — будто Юго-Западная Русь не имеет ничего общего с остальным русским народом и тяготеет к Западу. Тогда в ответ на эти мифы М.Н.Катков говорил: «Малороссийского языка никогда не было и, несмотря на все усилия украинофилов, до сих пор не существует. Во множестве особенных говоров Юго-Западного края есть общие оттенки, из которых искусственным образом можно, конечно, сочинить особый язык, как можно сочинить особый язык, пожалуй, даже из костромского или рязанского говора. Но, спрашивается, из каких побуждений может возникнуть желание сочинить такой особый язык, как будто недостаточно уже существующего русского языка, принадлежащего не какой-либо отдельной местности, но целому народу, нераздельному и единому, при всех местных особенностях и местных наречиях, впрочем, несравненно менее резких, чем во всякой другой европейской стране?» «Восточная Русь все силы свои положила на упрочение единства, все отдала в жертву для спасения основ существования народа, для утверждения власти и государственной целости и к половине XVII века образовала из себя крепкую и плотную державу: между тем как в Киевской Руси удержалось и развилось начало свободы, которая сама по себе лишена силы организации, но которая на крепкой основе установившегося государства есть благодатная сила, и без нее ничто человеческое не может иметь истинной ценности». «Москва приучила, скажем словами древней летописи, примучила Русь к твердому порядку; Киев, в свою очередь, внес впервые свет европейской науки в заглохшую жизнь Московского государства. Только после Переяславской рады образовался из двух половин русского народа один цельный, великий народ, способный к полному, всестороннему развитию».
Украинские русофобы сегодня не только говорят о «целенаправленном уничтожении» негосударственного (то есть, русского языка), но и реализуют эту расистскую концепцию. Русофобы прямо заявляют, что следует «считать разговоры и печатные издания на негосударственном языке деянием, которое своими негативными последствиями представляет не меньшую угрозу национальной безопасности Украины, чем пропаганда насилия, проституции, а также различные формы антиукраинской пропаганды». Трудно сказать чего здесь больше — гнусного расчета на взрыв недовольства или примитивной тупости дошедших до животного состояния русофобов.
Украинская номенклатура, вспомнившая практику изменничества и лжи гетманских времен, стала главным рычагом разрушения СССР. Только благодаря ее упорному стремлению к обособлению удалось всего через полгода после референдума о сохранении СССР провести антиконституционный референдум о независимости Украины. Напомним, что это событие произошло 1 декабря 1991 года — до сговора в Беловежской пуще Ельцина, Кравчука и Шушкевича, состоявшегося 8 декабря. Если бы не результаты украинского референдума (заведомо противозаконного и, вероятно, фальсифицированного), горбачевское окружение вполне могло бы избавиться от шока и остановить крушение СССР, воспрепятствовать расчленению страны по границам, прочерченным еще большевиками совместно с германскими оккупантами 1918 года.
Сегодня политические «верхи» Украины, несмотря на их внутренний конфликт, являются главным препятствием для воссоединения русских на всех исторических территориях России. Фактически украинская номенклатура, презирая свой собственный народ, «украинизируя» его, лишает одну из ветвей русского народа исторической перспективы, а русский народ в целом — конкурентоспособности в будущем тысячелетии. Ее деятельность снова встречает особое сочувствие у врагов и конкурентов России.
Раскол Русского мира прославляется рядом украинских «историков». Украинский академик И.Дзюба основой для выработки своих концепций берет лозунги Кирилло-Мефодиевского товарищества, которое полтораста лет назад призывало славян к восстанию против России и созданию союза славянских республик: «И Украина сделается Речью Посполитою в союзе славянском». Не случайна конфессиональная ориентация академика: он говорит о том, что идею славянской взаимности «подверстывают под идею православия, исключают из нее славян-католиков и славян-протестантов (а поляков просто злобно третируют)», что опрометчиво «связывают судьбу славян с миссией российской монархии, сакрализуют ее экспансию» и планируют «снова впрячь “братьев” в старую имперскую упряжку». Академик подкрепляет свои доводы цитированием чеха Г.Масарика: «Российский шовинизм естественным образом воплощает себя в культурный синтез (…) Таким образом, мессианизм и универсализм трансформируются в российский империализм». Это в ответ на идею воссоединения русских народов, которую проповедуют некие «политики-реваншисты».
Не отстают от близкозарубежных этницистов и некоторые российские историки. Так, завкафедрой южных и западных славян истфака МГУ и координатор славянского выпуска российского журнала «Родина» профессор Г.Матвеев утверждает: «на уровне народного самосознания, бытовой культуры, многочисленных этнопсихологических особенностей — расхождения между славянскими этносами остаются весьма существенными». Это заведомая неправда, опровергнуть которую может любой, кто был на Украине или в Белоруссии, кто беседовал с болгарами или общался с сербами.
Психологические различия великороссов с украинцами, бесспорно, есть. Не только фольклористы обращали внимание на различия в стиле жизни южных русских. Антропологи также отмечали весьма серьезные психологические различия. При этом различия оказываются взаимозависимыми, асимметрия — взаимополезной.
В начале ХХ века И.И.Пантюхов писал, что малоросс, как и скиф, был не приспособлен к городской суете и тесноте. Следуя степной традиции, он легко превращался в переселенца или бродягу — разрывал связи даже с родными и все время рассчитывал только на себя. В значительной мере это объясняется метисацией (больше культурной, чем этнической) с кочевниками — в особенности на юге. Малоросс — типичный индивидуалист. Его свойство всегда непрочно, а вражда может вспыхнуть даже среди родственников. Именно поэтому ссора, месть, раскол в Русском мире очень часто исходят именно с Украины или от украинцев. Обратная, аристократичная сторона этого психического дефекта — развитое чувство собственного достоинства и независимости, отсюда — верность верховной власти как единственной, которая признается. Эта верность одинаково проявлялась и в отношении литовских князей, и польских королей, и русского самодержавия. Но как только возникало сомнение в верховной власти, мятежи не прекращались. Индивидуализм и пренебрежение к общественным интересам в целом лишили украинцев способности рождать мистиков и подвижников, жертвующих ради общего блага личными интересами.
