— Что это было? — повторил Вратко. — Тот медведь пещерный, про которого ты говорил, Вульфер?

— Вряд ли… — покачал головой оборотень. — Медведь — зверь. Сильный, ловкий, неустрашимый, но все же — обычный зверь. Он не зачаровывает добычу, а ведь все мы попали под оцепенение.

— Это точно! — взмахнул сжатым кулаком Олаф. — Я думал — все, конец мне. Будто живьем закопали!

— Ни ногой, ни рукой! — подхватил Димитрий. — Лежу, думаю: надо перекреститься и молитву прочитать. А к руке правой будто валун привязал кто… И язык не слушается.

— Ужас глубин, — назидательно проговорил Лохлайн. — Это — древняя тварь. Старше любого существа, населяющего острова.

— Да обычный тролль! — вмешался Гуннар. — Что я, тролля не узнаю!

— Я не знаю, кого ты зовешь троллем, варвар! — возмутился динни ши. — Но я слышал об ужасе глубин за пять веков до твоего рождения!

— Ишь ты, подишь ты! — притворно закатил глаза кормщик. — Если ты такой умный, почему не предупредил нас?

— Не спорьте! Это бес косматый! — перебил их Димитрий. — Как сказано в Священном Писании, «не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами; и страусы поселятся и косматые будут скакать там. Шакалы будут жить в чертогах их…»[96]

— Что ты несешь, ромей?! — напустился на него Гуннар.

— Так пророк Исаия предрекал падение Вавилона! — невозмутимо ответил грек. — Разрушение и запустение. Дикие звери, поселившиеся на развалинах, подстерегающие одинокого путника. Вот и побоится раскинуть шатер, то есть остановиться переночевать уроженец земли Аравийской, и пастухи станут избегать сиих мест.

— При чем тут Вавилон к Стринешальху? Где мы, а где твои аравитяне с иудеями вместе?

— Но развалины есть? — не сдавался монах.

— Есть, но…

— Значит, пророчество Исаии подходит! Я ждал косматых, еще когда наверху прятался. Только сперва оказались люди в шкурах. Мелкие и косматые…

— Так то ж пикты! — Гуннар едва за голову не схватился, но вместо этого вцепился себе в бороду — еще чуть-чуть и оторвет напрочь.

— Стойте! — чуть ли не закричал Вратко. — Хватит спорить! Сколько можно?

— А что? — озадаченно уставились на него товарищи по несчастью.

— Может быть, попробуем спасти Руарка?

Олаф почесал затылок. Весь вид его так и говорил: «Оно мне надо? Карлик-подземельщик, не считающий нас, людей, за разумных существ. Вот если бы в беде был кто-то из хирдманов Черного Скальда…»

Димитрий растерялся не на шутку. Он, пожалуй, в глубине души был не прочь броситься на помощь любому, но ясно представлял, что толку от него в схватке никакого. Только помеха.

Холодное, высокомерное лицо Лохлайна закаменело еще сильнее. Настолько, что стало похожим на ледяную маску в обрамлении серебряных волос.

— Ты плохо знаешь наши края, ворлок, — проговорил он, тщательно выделяя слова. — И уж совсем не знаешь обитателей Волшебной страны. С ужасом глубин нельзя справиться обычным оружием. Не одолеет его и твое колдовство. Чтобы сравняться по силе с чародеями, которые отваживались противостоять ужасу глубин, тебе хорошо бы поучиться еще лет триста-четыреста…

— Так что будем сидеть сложа руки?! Пока его там жрут!

Вратко, сам себе поражаясь — откуда такая воинственность взялась? — подхватил копье Ассал. Древко будто прилипло к ладоням, вливая уверенность и силу. Новгородец взмахнул копьем на пробу и тут же был удостоен презрительного взгляда динни ши.

— Даже если это в самом деле оружие Луга, тебе оно не поможет.

— Почему это?

— Не смеши меня, человек! Сколько времени ты учишься сражаться?

Парень открыл рот, чтобы возразить… И закрыл.

А ведь и правда. Чего греха таить, с оружием в руках — копьем ли, мечом или секирой — он чувствует себя совсем не так уверенно, как бы того хотелось. Попросту говоря, как зеленый новичок чувствует. Не покалечить бы соратников, если дело дойдет до настоящего боя, не учебного, да не огреть себя по лбу. Это лучшее, на что можно надеяться.

— А кроме того, — продолжал Лохлайн. — Я не знаю… Да и никто из нас не знает, приходил ли сюда ужас случайно или друиды нарочно заколдовали его, чтобы он охранял их тайник.

Несколько мгновений Вратко осознавал слова динни ши. Потом удивленно протянул:

— А это возможно? Ты же говорил, что с ужасом глубин не могли…

— Только не друиды! Они нашли способ объединять колдовскую силу многих и передавать ее самому опытному, главе Круга.

— И они могли заклинать даже таких чудовищ?

— Могли.

— Почему же тогда они проиграли? — Новгородец полез пятерней в затылок. — С такой силищей-то!

— Друиды никогда не отвечали злом на зло. Не применяли силу для ответного удара. Хотя защищались отчаянно. Почти все их заклятия именно для защиты…

— Иисус тоже учит нас не противопоставлять злу насилие! — ловко ввернул Димитрий. — «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»…[97]

— Это не мешает верующим в Белого Бога убивать и грабить с его именем на устах! — отмахнулся от него Лохлайн. — Не забывай, что даже этот монастырь, — подземельщик ткнул пальцем в разрисованный свод, — они выстроили, согнав друидов!

— Ну, положим, к тому времени друиды ушли уже лет как двести… — негромко поправил Вульфер. — Но зачем нам знать такие мелочи?

Лохлайн оскалился, но не стал возражать. Не потому, что ни с того ни с сего смирился с едким замечанием оборотня, а потому, что отвлекся на слова Гуннара, произнесенные негромко, но веско:

— Выходит, нам теперь тут сидеть и ждать, пока всех сожрут?

— А что ты предлагаешь, человече? — зло прищурился динни ши.

— Искать выход.

— Вот он — выход. — Лохлайн широким жестом указал на черный провал. — Иди. Тебя ужас глубин ждет не дождется.

— Не дождется! — хмыкнул кормщик. — А если дождется, то у меня есть, чем его угостить. По-настоящему! По-мужски!

Он взмахнул мечом. Тем самым, который отдал ему Вратко. Конечно, клинок был легковат для широкоплечего и рослого викинга, но не оставалось никаких сомнений — пока руки воина способны удержать рукоятку, он дорого продаст свою жизнь. И на рожон не стоит лезть ни человеку, ни нелюди.

— Торопишься умереть? — только и нашел, что спросить воин народа Холмов.

— А ведь ты трус, белоголовый… — задумчиво проговорил Олаф. Сплюнул в темноту. — Тьфу! Муж женовидный! А ну-ка, Подарок Ньёрда, скажи ему нид, чтобы мало не показалось.

Новгородец пожал плечами. К чему? Чтобы ссора перешла в драку? Чего-чего, а оскорбления Лохлайн не потерпит. Да и не трус он, похоже. Просто предубеждение у десятника перед ужасом глубин. Может быть, он и прав. Что они знают о здешних подземельях? Об их обитателях?

Признаться честно, словену и самому не слишком хотелось лезть в незнакомые пещеры, блуждать в переплетении нор и отнорков, под угрозой нападения из темноты в любое мгновение. И все же идти вперед, пусть даже без цели, всегда лучше, чем смиренно ожидать своей участи, сидеть сложа руки. А что до чудовища… Накилеви тоже не овечки, поди, а ведь справились.

— Нужно идти, — сказал новгородец.

— Куда, ворлок? — повернулся на этот раз к нему динни ши. — Ты знаешь путь?

Вот тут Вратко разозлился по-настоящему. Да сколько же можно терпеть высокомерные выходки воинственного карлика? Почему он всех так и норовит выставить дураками, а сам остается вроде бы как в сторонке? Показать собственную значимость перед королевой хочет? Мол, без меня и поход бы ничем не закончился. А то и хитрее подлость задумал: извести всех и самому доставить найденный треножник ее величеству.

— Я. Путь. Не. Знаю, — отчеканил парень, из последних сил борясь с желанием вогнать наконечник копья в рот Лохлайна, напоминающий куриную гузку. — Но у нас есть урожденные жители Полых Холмов. Для чего ее величество давало нам твой отряд и тебя с ним? Не думаю, что для того, чтобы учить меня жизни. И не для того, чтобы оспаривать каждое решение. И не затем, чтобы завести нас на смерть. Не так ли, благородный воин?