— И я полностью с тобой согласен. На данный момент это так, но обстоятельства могут измениться.

— Что касается Тристрама, ему уже сообщили об исчезновении его отца, и я полагаю, когда его смерть станет официальной, ему расскажут и об этом. Сейчас он проживает в школе-интернате, но, возможно, мы сможем стать его опекунами, когда в этом возникнет необходимость.

— Идеальный план. Я так мало знаю о единственном оставшемся сыне моего брата и с нетерпением жду момента, когда смогу познакомиться с ним поближе. А пока, прощай, — он начал подносить ее руку к своим губам, но она осторожно отняла ее.

Судя по всему, он не обратил на это никакого внимания, и на всякий случай уточнил:

— В библиотеке в шесть.

Он ушел, а она так и осталась стоять в гостиной, не в силах отвести взгляд от моря. Сейчас солнце уже исчезло за горизонтом, и казалось, что теплые сумерки поднимаются из глубин моря.

Обойдя все три комнаты, находящиеся в ее распоряжении, она выбрала ту, что выходила окнами на восток — с видом на архипелаг из крошечных необитаемых коралловых островков — чтобы любоваться восходом солнца. Ей не пришлось долго распаковывать вещи. Вся ее одежда оказалась не подходящей для Флориды. Из особняка на Риверсайд-Драйв она взяла лишь несколько вещей, не желая брать с собой напоминания об Алоизии или его подарки — это только усугубило бы ее страдания и боль.

В шесть часов Констанс вошла в библиотеку, и замерла в дверном проеме, потому что от увиденного у нее перехватило дыхание.

Диоген, сидящий в кресле у небольшого камина, поднялся, как только увидел ее.

— Я приложил много усилий, чтобы сделать это место приятным для тебя. Это сердце дома.

Констанс прошла внутрь и оказалась в помещении высотой в два этажа, которое буквально лучилось роскошью. Персидские ковры покрывали пол, вдоль стен теснились книжные шкафы, а недалеко от них находилась дубовая библиотечная лестница на латунных рельсах и камин из красного мрамора. Вместо книг одна из стен была покрыта небольшими картинами, которые представляла собой тесно переплетенное скопление — в стиле ателье девятнадцатого века. В дальнем углу доминировал клавесин, покрытый великолепной росписью и инкрустацией.

— Какая красота, — пробормотала Констанс, подходя к инструменту.

— Клавесин был создан флорентийским мастером Винченцо Соди, в 1780-м году. В нем установлены двойные язычковые гнезда по методу Чембало Ангелико — с мягкими и жесткими кожаными медиаторами. Прекрасный тон.

— Я с нетерпением жду возможности сыграть на нем.

— На этих полках ты найдешь все свои любимые книги самых редких изданий, плюс много новых книг, которые, я надеюсь, ты с удовольствием сможешь прочесть. Их заголовки звучат красиво и причудливо, как, например, пергаментная рукопись Верга «Livre de Prierès[136]», самая доступное, что можно найти из иллюстрированных рукописей девятнадцатого века. Или необычный набор деревянных цветных гравюр «Закат солнца в Ти-три», созданных Тиг и Рэд[137]. И это только пара примеров. Ах, и, конечно же, картины! Как ты, наверное, уже заметила, это Бронзино[138], Понтормо[139], Ян ван Эйк[140], Питер Брейгель Старший[141] и Пауль Клее[142].

Диоген перемещался по комнате, словно танцор, активно жестикулируя и произнося каждое слово в несколько театральной манере.

— В том углу ты найдешь множество музыкальных инструментов. А в этих шкафах есть игры, карты, пазлы, шахматы и го[143]. Эта конструкция в том углу — кукольный домик времен Эдварда VII.

Констанс подошла к нему и отметила, что он был исполнен с кропотливым, замысловатым и искусным мастерством. Также он оказался изящным и именно таким, каким бы она была бы в восторге владеть, будучи молодой девушкой, и, по мере того, как она все больше его рассматривала, внутри ее исчезало чувство неуверенности и физической усталости. Она просто не могла не поддаться очарованию этого домика.

— Давай пойдем и насладимся шампанским.

Он подвел ее к креслу, стоящему перед камином. С заходом солнца вечер стал немного прохладным. Чувство нереальности происходящего снова затопило Констанс, когда она увидела, что он устроился напротив нее в кожаном кресле, слегка улыбаясь своим мыслям. А затем он вытащил бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом, налил два бокала и протянул один из них ей.

— «Кло д’Амбоне» 1995 года от компании Крюг[144] — сказал Диоген, поднимая свой и прикасаясь к ободку ее бокала.

— Ты зря растрачиваешь на меня хорошее шампанское.

— Только до тех пор, пока ты не разовьешь свой собственный вкус.

Она сделала глоток, удивляясь изысканному вкусу.

— Завтра я покажу тебе остальную часть острова. А сейчас это тебе.

На этих словах он достал из кармана пиджака маленькую, красиво упакованную коробочку, перевязанную лентой, и отдал ее ей.

Констанс взяла ее и сняла обертку, обнажив шкатулку из сандалового дерева. Отомкнув ее и подняв крышку, она обнаружила утопленный в бархат пакет для внутривенного вливания, наполненный слегка розовой жидкостью.

— Что это?

— Снадобье. Эликсир. Мой подарок тебе, Констанс. Нечто особенное и уникальное, как ты сама.

Она снова взглянула на жидкость.

— И как я смогу принять его?

— Инъекция.

— Ты имеешь в виду внутривенно?

— Да.

— Когда?

— В любой момент, как только пожелаешь. Может быть, завтра?

Она так и не отняла взгляд от шкатулки

— Я приму его сейчас.

— Ты имеешь в виду, прямо сейчас?

— Да. Пока мы пьем шампанское.

— Это именно та черта характера, которую я так люблю в тебе, Констанс — ты никогда не сомневаешься в принятых решениях!

Диоген встал, подошел к высокому узкому шкафу, открыл его дверцу и выкатил на тележке блестящую, совершенно новую стойку для капельницы, оборудованную по последнему слову техники.

Констанс ощутила, как по ней прокатилось слабое чувство тревоги. Для нее этот шаг действительно напоминал пересечение Рубикона.

— Вливание займет около часа.

Он подкатил стойку к ее креслу, подключил электронный насос и монитор, и отрегулировал трубки и клапаны.

— Закатай свой правый рукав, моя дорогая.

Внезапно у Констанс возникла мысль — очень мрачная мысль. Могло ли это все быть фарсом? Мог ли он снова ею манипулировать? Возможно ли, что вся эта любовь Диогена к ней была всего лишь фикцией? Возможно ли, что это был некий безумно сложный заговор, чтобы пустить по ее венам какой-то ядовитый или наркотический препарат? Но так же быстро, как эта мысль возникла, Констанс подавила ее: никто, даже Диоген, не смог бы провернуть настолько глубокий обман. И она подумала, что ее чутье наверняка бы подсказало ей, если бы действительно что-то пошло не так. Придя к таким выводам, она подвернула рукав.

Его теплые пальцы подняли ее руку, нежно пальпировали и перетянули резиновым жгутом выше локтя.

— Нет нужды смотреть, — заметил он.

Но она все равно продолжила наблюдать за тем, как он умело ввел иглу в ее вену. Диоген повесил пакет со снадобьем на стойку и открыл запорный клапан, после чего Констанс откинулась на спинку кресла и подняла взгляд, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как спасительная жидкость поползла по трубке к ее руке.