— Итак, что для нас будет следующим — босс? — последнее слово Флавия произнесла с иронией в голосе.

— Отличный вопрос. И именно поэтому я попросил тебя приехать сюда. Как я уже сказал, дело, которое ты провернула, оказалось исполнено мастерски. Я не мог даже просить о лучшей работе — или более качественно исполненной. Поэтому, как результат, в настоящее время больше ничего нет.

Услышав это, Флавия замерла в тот самый момент, когда потянулась за своим бокалом.

— Больше ничего?

— Ничего, с чем мне бы могла понадобиться твоя помощь. По-моему, в самом начале нашего партнерства, Флавия, я рассказал тебе, что работаю над несколькими проектами одновременно.

— Я это помню и хочу помочь тебе с ними.

— Но ты должна понимать, что есть вещи, которые мне надо делать собственноручно. Я словно дирижер: у меня нет возможности часто спускаться с подиума и общаться с оркестром.

— Оркестром, — повторила Флавия. — То есть, ты хочешь сказать, что я для тебя всего лишь инструмент? Один из многих? Который ты берешь в руки и играешь только тогда, когда он тебе нужен, а затем отбрасываешь в сторону?

Диоген осознал, что сравнение вышло неудачным. Он также понял, что недооценил глубину ее паранойи и одержимости. Когда они впервые встретились, со стороны она выглядела такой надменной, такой самодостаточной и независимой! Она обладала всеми теми качествами, которые он искал для «помощницы»: сообразительная, абсолютно лояльная, бесстрашная, безжалостная и хитрая. При первой встрече самое сильное впечатление на него произвело то, что она ненавидела всех людей без исключения. Ему и в голову не могло прийти, что она влюбится в него. Слава богу, он многое о себе утаил от нее — свое настоящее имя и другие свои персональные данные — например, его имение на Халсионе. Ситуация складывалась недопустимая. Прежний он избавился бы от нее привычным способом. Но это был уже не его путь... особенно для этой личности, которую, как владельца Халсиона, он намеревался использовать до конца своей — к слову сказать, очень долгой — жизни.

— Нет, — сказал он, — Флавия, я не это имел в виду. Совсем не это. Я нашел неудачное сравнение. Мы с тобой — команда. Ты права в том, что я понимаю тебя, как никто другой, мы с тобой родственные души. Более того — я думаю, что ты единственный человек в мире, который никогда не осудил бы меня. Поверь, в мире множество людей, которые именно так бы и поступили. Мне важно знать, что ты этого не сделаешь.

Флавия ему не ответила. Вместо этого она стала играть с кольцом, которое он ей подарил, вращая его на пальце.

— Так как ты сказал? — спросила она, немного хриплым голосом. — Мы еще увидимся?

— Конечно, увидимся! Более того — мы будем работать вместе снова. И снова. Но не сейчас. Слишком много всего происходит... в той части моей жизни, которая протекает отдельно от тебя.

На мгновение он испугался, что она сделает некое признание, раскроет ему свое сердце. Но она продолжала молчать.

— Моя дорогая Флавия, это не продлится долго. Я скоро тебя разыщу. Ты не забыла, что у нас и до этого случались перерывы? Но чуть позже, как ты и сказала, у нас будет все время мира, чтобы провести его вместе и лучше узнать друг друга. И это, по меньшей мере, так же важно для меня, как и для тебя.

Флавия, которая все это время сидела, опустив взгляд, наконец, посмотрела на него:

— Ты действительно так считаешь?

— Более того, я в этом полностью уверен.

«Связь наших душ над бездной той,

Что разлучить любимых тщится,

Подобно нити золотой,

Не рвется, сколь ни истончится».[167]

Флавия ничего не сказала. Цитата Донна отскочила от нее, как мяч для сквоша, от покрытого граффити бетона. Диоген поздно осознал, что совершил еще одну самонадеянную тактическую ошибку, и решил во что бы то ни стало не допустить следующую.

— Пока мы не встретимся снова, я хочу быть уверен, что ты живешь в комфорте, которого заслуживаешь, — он полез в карман и вытащил толстый конверт. — Я устроил новое убежище, где ты сможешь жить до нашего следующего задания. Оно весьма роскошное и находится в Копенгагене. — Диоген погладил конверт, — адрес и ключ находятся здесь, вместе с паспортом, новым сотовым телефоном, билетом в первый класс на рейс, который вылетает завтра, и датскими водительскими правами.

Тем не менее, даже после такого щедрого предложения, Флавия ничего не сказала.

— И авансовый платеж за предстоящую работу, — быстро добавил он.

Он положил конверт на диван между ними, но Флавия даже не двинулась, чтобы взять его.

— Знаешь, это королевский дар, — сказал он, заметив отсутствие энтузиазма с ее стороны. — Доказательство того, сколь много ты значишь для меня.

— И сколь же? — наконец спросила Флавия самым едким из своих тонов.

— Как много ты значишь для меня? Я никогда не смогу оценить свои чувства к тебе.

— Нет, сколько денег?

Для Диогена это прозвучало обнадеживающе.

— Полмиллиона долларов.

— Так много, Питер? — ее лицо побледнело.

— С тобой все в порядке, Флавия? — спросил он тихо, но так и не получил ответа. — Флавия, теперь ты осознаешь всю свою важность для меня? Понимаешь, почему я так к тебе отношусь? И почему ты можешь положиться на мое обещание, что в скором будущем я снова тебя найду?

Она рассеянно кивнула.

— Я знал, что ты поймешь, потому что мы, как ты и сказала, так похожи. Теперь, если ты не возражаешь, мне пора идти. Я свяжусь с тобой по мобильному телефону, который оставил в конверте. Скорее всего, уже через месяц.

Он наклонился, поцеловал ее в лоб и направился к выходу.

— Зачем? — внезапно спросила Флавия.

Диоген оглянулся, чтобы взглянуть на нее:

— Зачем я уезжаю?

— Нет. Зачем мы, собственно, провернули это последнее дело? Зачем мне нужно было изображать ту девушку, надевать парик и плащ, устраивать безумное поддельное похищение и смерть? Вся та смена самолетов, подкуп пилотов, врачей в Намибии и инсценировка фиктивного трупа в гробу с системой охлаждения — плюс ко всему, ради чего я устроила ту бессмысленную погоню в Ботсване? И Керонда. Ты обещал, что когда-нибудь объяснишь. И я тебя слушаю…

Он махнул рукой.

— Конечно. Теперь, когда все закончилось, я с радостью объясню. Мой лучший друг — первоклассный агент ФБР, но он просто сущий младенец, когда дело касается женщин.

— И что из этого?

— Та женщина, Констанс — ты видела ее в магазине Эксмута и в ресторане гостиницы — была охотницей за приданным самого худшего сорта, ей нужны были его деньги и ничего больше. Она заставила его отписать на свое имя более миллиона семейных денег, ведьма. Я просто хотел вернуть ему его же деньги. Но... конечно же, ты помнишь, что все закончилось плохо. Мой друг утонул. Но у Констанс все еще оставались деньги. Я организовал ее похищение, чтобы ввести в заблуждение ее сообщника и вернуть те самые деньги в качестве выкупа. Этот план отлично сработал — и все благодаря тебе.

— Так что же с ней произошло дальше?

Еще одна пренебрежительная отмашка с его стороны.

— Ты имеешь в виду Констанс? Как только я вернул деньги, скатертью дорога! Без сомнения в ближайшее время она окрутит следующего богатого парня.

— А что насчет денег?

— Ну, мой друг мертв, и деньги ему явно больше не понадобятся. Так почему бы мне не разделить их с моим ближайшим соратником?

Он томно улыбнулся, и она вернула ему улыбку.

— Понимаю.

Диоген искренне обрадовался. Он отчаянно пытался довести этот разговор до логического конца. Многое может произойти за месяц или два. Возможно, она найдет парня или попадет в автокатастрофу, или у нее случится передозировка наркотиков. К тому времени, как она попыталась найти Питера — если она вообще будет его искать, то его след, ведущий на Халсион — к слову сказать, и так хорошо спрятанный — окончательно остынет. Диоген поднялся.