Легендой предусматривалось, что, занимаясь в Латинской Америке коммерческой деятельностью, Макс сколотил некоторый капитал и теперь намерен вложить его в какое-либо подходящее предприятие. Он заинтересовал этой идеей своего нового друга — консула. Они долго обсуждали возможные варианты и остановились на мысли организовать экспортно-импортную фирму, пригласив в компаньоны итальянца (для облегчения процедуры регистрации фирмы), отставного армейского полковника, близкого приятеля консула. Каждый внес соответствующий денежный пай. Зарегистрировали фирму в местных органах; нашли помещение под офис, сделали вывеску, наняли технический персонал.
Компаньоны начали изучать конъюнктуру рынка, искать коммерческих партнеров, рекламировать свои «чрезвычайно привлекательные» возможности. В результате появилась клиентура, наметились первые сделки. Предметом экспорта-импорта стали самые разнообразные товары: цемент, меха, консервы, швейные машины, велосипеды и многое другое. Вскоре деловые связи фирмы распространились на полтора десятка стран. Велась оживленная коммерческая переписка, в конторе не затихал телефон. Внешне все выглядело достаточно убедительно. Правда, прибыль была незначительной.
К тому времени Макс и Луиза жили в небольшой квартире, арендованной у вдовы погибшего на войне солдата. Эта женщина и ее друг, одновременно деловой партнер, занимались спекуляциями на черном рынке. От них Макс получал полезную информацию, а также сведения о лицах, которые участвовали в сомнительных коммерческих операциях. А среди них были и государственные чиновники, и политические функционеры.
Связь с Центром поддерживалась не всегда регулярно и оперативно. Местом основных встреч служили сопредельные страны, куда супруги когда вместе, когда порознь выезжали при возникновении необходимости или по вызову из Центра. Там составлялись отчеты, намечались дальнейшие мероприятия. Запасным вариантом служили конспиративные встречи с сотрудниками «легальной» резидентуры в Риме, но прибегали к ним крайне редко.
На исходе первого года пребывания в Италии нелегалы, как посчитали в Москве, уверенно выполнили намеченный план.
Осенью 1950 года из Латинской Америки в Европу приехала группа видных политических деятелей: бывший президент страны — «родины» Макса, бывший министр и посол во Франции. Все они были с женами. Визит преследовал наряду с отдыхом и коммерческие цели: наладить в Европе, в Италии в том числе, сбыт их собственной продукции — кофе, поскольку все они владели на родине крупными кофейными плантациями.
Почетные консулы в Италии — а их было около десятка — тепло встретили влиятельных гостей: оказывали им всяческое содействие, снабжали информацией, знакомили с нужными людьми. Кто-то из них предложил представить гостям Макса — соотечественника, преуспевающего дельца. В этой обстановке он был должен сам принять ответственное решение — идти ли на контакт с приезжими. Он только что возвратился из очередной поездки на встречу с представителем Центра, и быстро организовать дополнительную консультацию было невозможно.
Из доклада Макса о мотивах принятого им решения:
«Встреча с бывшим президентом и его группой, конечно, содержала долю риска. Я на «родине» никогда не был, знакомство мое со страной ограничивалось географическими справочниками и связями с двумя-тремя «соотечественниками». Существовала опасность, что я покажусь им подозрительным и меня начнут проверять. С другой стороны, избежать этой и подобных встреч в будущем было уже нельзя. Поэтому решил воспользоваться случаем, пойти на контакт и попытаться заручиться поддержкой этих влиятельных лиц, что укрепило бы легенду и прикрытие, создав тем самым надежные условия для развития программы, намеченной в Центре».
Макса и Луизу представили бывшему президенту и его друзьям, их женам. Более двух с лишним месяцев они тесно общались между собой: ездили по стране, заводили деловые знакомства, обсуждали экономические и политические проблемы. Максу удалось завоевать их доверие и произвести благоприятное впечатление своей эрудицией и динамизмом. Луиза подружилась с их женами.
Контакты с этими людьми подвергли испытанию заготовленную в Центре легенду, что было для Макса неожиданным.
Здесь уместно, наконец, сообщить, что же представляла собой эта самая легенда, позволившая Максу стать обладателем настоящего заграничного паспорта и закрепиться в Италии как гражданину этой центральноамериканской страны.
Работая в то время в Аргентине, он порой выезжал в соседние страны, в том числе в Чили. Там действовала группа его доверенных лиц, был среди них один центральноамериканец, назовем его «Амиго», давно проживавший там как политэмигрант. Макс поделился с ним своей озабоченностью: у него не было надежных личных документов длительного пользования. Тот подал мысль — сделать Макса гражданином его страны, предложил пофантазировать и придумал следующую версию: пусть он будет незаконнорожденным сыном реально существовавшего, известного «Амиго» его соотечественника, уже умершего. Это был человек из знатного рода, состоятельный, прославившийся на родине экстравагантными выходками, приключениями и гулянками. Расчет был на то, что эту легенду опровергнуть было практически невозможно. «Амиго» и Макс немало потрудились над составлением «правдоподобной» биографии южноамериканского «поручика Киже», который будто бы покинул родину в детском возрасте и затем прожил в Чили более 20 лет.
«Амиго» хорошо знал посла своей страны в Сантьяго и полагал, что тот поверит легенде. Так оно и получилось.
Приведем фрагмент записки Макса, где он характерным для него образным языком, с присущим ему чувством юмора вспоминает о завершающей стадии получения паспорта.
«Первый шаг — визит «Амиго» к послу. Тот, как оказалось, прекрасно знал «моего» батюшку и, поговаривали, не раз вместе с ним принимал участие в лихих его похождениях. Он проявил живейший интерес к моей личности. «Как, сын моего старинного друга здесь, в Сантьяго? Почему я ничего не знал об этом?» «Амиго» объяснял, напирая на то, какой скромный и добродетельный я и как нелегко мне было сносить насмешки тех, кто узнавал, что я побочный сын. «Хочу видеть его!» — вскричал посол. И вот я перед ним. Реакция была неожиданной, я и вообразить себе не мог, что так произойдет. «Вылитый папаша, — изумился посол, рассмотрев меня. — Узнаю вашего отца-забулдыгу!», и он полез ко мне с объятиями. Посол был, конечно, уже староват, а поэтому плохо, наверное, видел, иначе понять не могу, почему он вдруг признал во мне сына своего прежнего собутыльника.
Расспрашивал он меня, однако, весьма подробно, но после такого приема и меня, признаться, «понесло». Чего я только не наговорил. И скитания на чужбине расписал, и всплакнул о своей несчастной маменьке, которую отец так не по-джентльменски бросил. Добавил еще, что, хотя и не повезло мне с родителями, все же сумел выкарабкаться, встать на ноги, завести бизнес.
Выдать мне паспорт посол согласился сразу же, даже особенно не интересовался, зачем он мне. Вполне был удовлетворен, когда я сказал, что надоело скрывать от людей свое происхождение. «Папенька теперь умер, — вздохнул я и даже пустил слезу. — Наследства мне его не надо, я и сам не бедняк, но пора все оформить по закону». В общем расстались мы с послом почти друзьями. Когда он провожал меня до двери своего кабинета, все повторял: «Ну вылитый папаша!»
Признаться, мы с «Амиго» отчаянно блефовали. И не только потому, что выдавали меня за сына человека, довольно известного у себя на родине. Дело в том, что в этой стране я вообще никогда не был. И потому, когда посол пытался было заводить разговор со мной о стране, я как заведенный повторял: «Давно я там не был, слишком давно. Маменьку-тο отец заставил уехать, она и меня с собой взяла. Так что ничего припомнить и не могу…»
Хотя и блефовали мы, но все сошло благополучно. Через неделю на руках у меня был новенький загранпаспорт. Незадолго до отъезда из Чили, в августе 1945 года, я получил (сам и инициировал) в Генеральном консульстве «моей» страны в Сантьяго письмо-рекомендацию следующего текста:
