Знойное, душное вашингтонское лето наступило в тот год как-то сразу, минуя свежесть и радость весенней прохлады. На улицах опустевшего Вашингтона уже начал плавиться асфальт.

Алексей в ту ночь перед очередной встречей с Евой почти не спал. Влажная подушка то и дело соскальзывала на пол, а простыня скатывалась в тугой жгут. Мысли о предстоящей встрече не выходили из головы. Он понимал, что стал «жертвой обстоятельств», которые сложились против него. Особенно его беспокоила какая-то двойственность и неестественность ситуации: с одной стороны, по-мальчишески пылкая любовь к Еве, с другой — желание как можно лучше и честнее выполнить свалившуюся на него нежданно-негаданно «тайную миссию». Но эти ночные мысли так ни к чему и не привели, и жизнь ему казалась безысходной. Он ничего не мог изменить.

Утром он сел в раскаленную беспощадным солнцем машину, чтобы, оторвавшись от возможной слежки, к вечеру приехать на место свидания с Евой. Он знал точное время работы «полицейского караула» — двух-четырех бригад наружного наблюдения, которые почти круглосуточно, сменяя поочередно друг друга, следили в разгар холодной войны практически за всеми сотрудниками советских представительств и учреждений в Вашингтоне. Знал он и о графике, выработанном ФБР для него самого.

Алексей с ветерком промчался через пустынный еще мэриленд-ский пригород Силвер-спринг, свернул на Белтуэй — вашингтонскую двенадцатиполосную кольцевую автодорогу и, смешавшись с общим потоком, поехал в сторону ближайшего съезда с автодороги, где можно было почти безошибочно определить наличие полицейской слежки. Фэбээровский «хвост» далеко не всегда был на высоте положения и безупречно выполнял роль невидимых сыщиков: они то сближались почти бампер в бампер с машиной своего «объекта», то отпускали его на довольно значительное расстояние, чтобы сменить парики, наклеить усы и даже поменять автомашины. Но если преследователи получали приказ «постараться» — тут уж, как говорится, пиши пропало. К слежке сразу же подключались бригады других «объектов», иной раз вступал в дело полицейский вертолет, который с воздуха корректировал «погоню за зайцем». Тогда еще сравнительно редко применялись технические уловки. Встраивать радиомаяки в корпус или обшивку автомобиля бригады наружного наблюдения стали чуть позднее.

Но в то утро Алексей не заметил за собой ничего подозрительного. Очевидно, так оно и было. Поэтому, пропетляв часок-другой по вашингтонским предместьям, он подкатил к зоопарку и, оставив машину на парковке, пешком поднялся к фешенебельному отелю на склоне оврага и через подземный гараж прошел к выходу на Шестнадцатую улицу. Он поднял руку, и тут же к нему подрулил «плимут» таксиста.

— Дюпон-сёкл, — сказал Морозов. — К кинотеатру, пожалуйста.

Главным для Морозова было еще раз убедиться, что за ним нет слежки, и убить время, оставшееся до момента встречи с Евой. Неделю назад они договорились установить предварительный визуальный контакт в маленьком популярном ювелирном магазине в Джорджтауне (аристократическом районе Вашингтона), а затем, если не будет опасности, поодиночке и разными путями выбираться «на природу» за город в заранее проверенное силами резидентуры укромное местечко.

В условленный час Алексей подошел к массивной двери магазина и взялся за бронзовую ручку. Дверь неожиданно легко приоткрылась, и мелодичный перезвон серебряных колокольчиков известил хозяина, что пришел новый покупатель. Внутри царил торжественный полумрак, но богато украшенные драгоценностями витрины были ярко освещены. В магазине были еще трое или четверо посетителей, но их лиц нельзя было рассмотреть, так как они находились вдали, в торце магазина.

— Чем могу быть полезен? — любезно осведомился продавец, переводя свой взгляд с двух девушек-близнецов, стоявших у прилавка, на Алексея.

— Я хотел бы выбрать какое-нибудь колечко, желательно с камешком, — ответил Алексей. Он и впрямь хотел купить подарок Еве: через пару недель у нее был день рождения.

Продавец не спеша повернулся, открыл дверцу старинного резного шкафа и достал оттуда продолговатую дощечку, обтянутую черным бархатом, с прорезями для вставленных в нее колец.

— Пожалуйста, — несколько церемонно произнес он. — Вот наши последние поступления. Прошу обратить внимание на эти кольца: тонкая работа, редкая бразильская бирюза.

В этот момент двое стоявших в дальнем конце магазина посетителей словно по команде быстро подбежали к прилавку, где стоял Алексей. По испуганному выражению лиц девушек-подростков он понял, что произошло что-то серьезное и неожиданное.

Алексей повернул голову и увидел двух крепких мужчин. Прижавшись спинами друг к другу, они заняли круговую оборону, направив в сторону посетителей и хозяина магазина многозарядные пистолеты.

— Ни с места! Стреляем без предупреждения! — выкрикнул один из злоумышленников. — Деньги и золото! Быстро!

Тот, кто был лицом к Алексею, выхватил у него из рук бархатную дощечку и ловким движением сбросил кольца в мешок. Это было его явным просчетом. Бандит потерял какие-то доли секунды и упустил из виду проворного хозяина магазина. Тот же использовал свой шанс. Упав как подкошенный за прилавок, он мгновенно нажал потайную кнопку. Взвыла мощная сирена, щелкнул замок блокировки, и помещение магазина начало наполняться ярко-оранжевым удушливым дымом.

И в этот момент кто-то потянул на себя дверную ручку и постучал в дверь.

«Ева!» — словно огнем обожгло мозг Алексея.

— Ева, — прошептал он побелевшими губами.

Один из бандитов вскинул пистолет и выстрелил, не целясь, в сторону двери. Затем оба подбежали к прилавкам и, как два заведенных автомата, стали очищать от драгоценностей шкаф, витрины и кассу, сбрасывая все в раскрытый мешок.

Вой магазинного звукового «сюрприза» внезапно перекрыла мощная полицейская сирена. Удар кованого ботинка в дверь, звон разбитого стекла витрины — и в магазин, как в осажденную крепость, ворвался полицейский патруль. К Алексею вернулись силы. Одним прыжком он оказался у двери и с ужасом увидел, что на асфальте лежала Ева. Она была еще жива.

Алексей наклонился и бережно поднял Еву на руки. Он склонил к ней голову и впервые за многие годы зарыдал.

— Я ему отказала, Алеша, — шепотом, выделяя каждое слово, медленное произнесла Ева.

Это были ее последние слова…

…Рабочий день в архиве был на исходе, а я все никак не мог заставить себя перевернуть последнюю страницу личного дела Алексея Кирилловича Морозова. Впрочем, я и без того знал, что он не намного пережил Еву. Несколько месяцев спустя тяжелейший обширный инфаркт свел его в могилу. Алексея Морозова похоронили на родной белорусской земле, неподалеку от Гомеля, а Еву — на городском вашингтонском кладбище. Смерть развела их в разные края…

Расхожая истина: разведчиками не рождаются. Ими становятся. В предлагаемом очерке мы хотим рассказать историю разведчика, который, однажды избрав эту профессию, не расставался с ней всю свою жизнь. Во всяком случае по своей воле…

Речь пойдет о Семене Марковиче Семенове, родившемся в 1911 году и жившем в Одессе. Воспитанник детдома, он начал трудовой путь по окончании школы подмастерьем на местной канатной фабрике. Затем переехал в Москву. Поступил и в 1936 году окончил Московский текстильный институт. Хорошо овладел английским языком. В 1937 году был принят на работу в органы государственной безопасности и через год направлен в США.

Семен Семенов — оперработник, внесший заметный вклад в деятельность нью-йоркской резидентуры внешней разведки в условиях предвоенного и военного времени.

«Работая с 1938 года по 1944 год в США, майор Семенов проявил себя как один из самых активных работников резидентуры. Практически создал линию научно-технической разведки в предвоенные годы, — читаем мы в служебной характеристике разведчика. — Он получал ценные материалы от десятков агентов по взрывчатым веществам, радиолокационной технике, авиации…» Резолюция начальника разведки П.М. Фитина на документе: «Способный, инициативный, настойчивый и дисциплинированный работник. Трудолюбив».