В период с 1949-го до марта 1953 года внешняя разведка добыла значительное количество важной, в том числе документальной, информации из правительственных и политических кругов западных стран по широкому спектру проблем, относившихся к Югославии.
Так, в начале 1949 года Сталину и другим членам Политбюро был представлен текст письма австрийского посланника в Югославии Розенберга в МИД Австрии, в котором сообщалась оценка положения Тито западным дипломатическим корпусом и отмечалось, что оно упрочилось. Указывалось также, что «тактика окружения Югославии Венгрией, Румынией, Болгарией, а сейчас еще и Грецией, проводимая Советским Союзом и его сателлитами, только ускорила выявление отрицательных для СССР результатов… политика Кремля постепенно толкала Югославию в лагерь западных держав. Эта ситуация, естественно, была активно использована английской и американской дипломатией».
Из подобных оценок, очевидно, делались и соответствующие выводы. В сентябре 1949 года Сталину и другим советским руководителям был доложен текст телеграммы посла Франции в США Бонна, где говорилось, что «государственный департамент следит за развитием событий на Балканах с особенной бдительностью в связи с сообщениями о передвижении советских войск в направлении к югославской границе. Однако американские обозреватели отмечают, что почти открытый характер этих передвижений, масштабы которых значительно меньше, чем это представляет пресса, свидетельствует скорее об усилении войны нервов, чем о подготовке к вооруженному конфликту».
В марте 1950 года Комитет информации доложил руководству страны содержание беседы Тито с послом США в Югославии Алленом, в ходе которой югославский лидер сказал, что опасается возможного соглашения между великими державами о разделе мира на сферы влияния, и при этом подчеркнул, что его особенно тревожит возможный раздел Балкан в ущерб свободе и независимости Югославии. «Тито пожаловался Аллену на Аденауэра, который пытался оказать на Тито давление, требуя освободить явных военных преступников».
Примерно в это же время на стол советского лидера легла и шифрпереписка министра иностранных дел Югославии Карделя с послом в США Косановичем, из которой было видно категорическое нежелание югославов присоединяться к «плану Маршалла» из-за опасений потерять независимость.
О стремлении Тито к самостоятельности свидетельствовала, например, и доложенная В.М. Молотову запись беседы французского посла в Югославии Бодэ с генсеком ООН Трюгве Ли, который поделился весной 1951 года своими впечатлениями от бесед с югославскими руководителями, настаивавшими на том, чтобы ООН считалась с малыми народами и не отдавала все в руки великих держав. В частности, Тито, которого Трюгве Ли «нашел физически сильно уставшим», проявил «непоколебимую волю сохранять свою независимость в отношениях между двумя блоками». При этом Трюгве Ли заметил, что «был очень удивлен чрезмерным проявлением гордости со стороны Тито, которому следовало бы больше считаться с советами западных держав».
Тогда же была получена оценка французской разведки, в соответствии с которой «с точки зрения марксистской диалектики, несмотря на разногласия между правительствами Тито и Коминформбюро, Югославия по-прежнему является народной республикой, а Тито является «троянским конем» в блоке Западной Европы, которого СССР может через определенное время использовать в своих интересах».
В то же время постоянно поступала информация о попытках западных стран полностью перетащить Югославию на свою сторону. Так, в сентябре 1950 года разведкой был сообщен текст телеграммы итальянского посла в Югославии Мартино о визите туда делегации британских лейбористов во главе с известным политиком Дэвисом, настаивавших на целесообразности отказа Югославии от ее позитивного нейтралитета в случае создания европейских или атлантических вооруженных сил. В телеграмме указывалось, что ее дистанцирование от Атлантического пакта будет иметь не только военное, но и политическое значение «в связи с будущим переустройством мира на основе мирного договора или в результате войны, так как предусматривается, что только страны, входящие в эти блоки, будут принимать участие в решении политических вопросов».
Примерно в этот период в Москву докладывалось и о том, какому постоянному давлению подвергается в Белграде Тито со стороны американского посла Аллена, домогавшегося от него открытого присоединения к резолюции Совета Безопасности по корейскому вопросу. Тито не раз выражал «моральную поддержку США», но удовлетворить их просьбу отказывался.
10 февраля 1951 года Сталин получил сообщение о закончившейся за два дня до этого во Франкфурте-на-Майне конференции американских послов в странах Западной Европы, на которой, помимо прочего, было выдвинуто предложение о «необходимости оказать на Югославию давление, с тем чтобы она ускорила свое официальное присоединение к Атлантическому пакту». В качестве промежуточного варианта этого процесса рассматривался, в частности, итало-югославский военный союз.
Однако основные усилия западных стран по вовлечению Югославии в свои военные структуры, как следовало из документов, доложенных руководству СССР разведкой, были направлены на создание югославо-греко-турецкого союза, или Балканского пакта, как южной оси НАТО. Интенсивные контакты по этому поводу стали осуществляться в начале 1951 года. Основным их инициатором были США. Интересно, что не все западные страны разделяли их позицию. Так, советскому руководству было известно из сообщения итальянского посла в Югославии Мартино своему МИД, что Лондон против подобного регионального объединения. Англичане указывали на опасность того, что в предполагаемом союзе Югославия сможет осуществлять политическое господство над другими членами, таким образом не приближаясь к НАТО, а, наоборот, уводя от него Афины и Анкару. Тем самым оживлялись старые страхи на Западе, что Тито — не более чем ее «засланный троянский конь», и об этом также регулярно сообщалось в Москву.
В феврале 1952 года разведка информировала советское руководство о политике США в отношении Югославии. В записке указывалось, что эта политика в основном направлена «на превращение Югославии в военный плацдарм для нападения на СССР и страны народной демократии». Отмечалось также, что в этих целях идут переговоры о прямом вступлении Югославии в региональный союз с Грецией и Турцией, с помощью которого американцы намереваются косвенным путем «присоединить Югославию к Североатлантическому союзу». Однако констатировалось, что американцы, «используя клику Тито, все же полностью не полагаются на нее, а поэтому поддерживают старые буржуазные партии Югославии».
В январе 1953 года в Центр поступило обстоятельное разведывательное сообщение о подготовке к созданию Балканского пакта, из которого было видно, что «титовцы по внутриполитическим соображениям» по-прежнему считают нежелательным для себя подписывать его официально, а хотят ограничиться «секретными военными конвенциями». Балканский пакт, несмотря на подписанные соглашения, так никогда и не вступил в силу.
Следует отметить, что отдельные примирительные сигналы поступали югославам еще при жизни Сталина, что было зафиксировано и западными представителями. Так, в октябре 1952 года Сталин был проинформирован разведкой о том, что французский временный поверенный в СССР Брионваль сообщил в МИД Франции о наблюдаемых им переменах в советско-югославских отношениях в тот период. «Заметно смягчились нападки советской печати на Югославию. По слухам, между советскими и югославскими руководителями ведутся тайные переговоры… Состоялись якобы секретные встречи. Помимо этого советская делегация в Дунайской комиссии пошла на уступки югославам и якобы сделала им авансы». И хотя в беседе с ним югославский поверенный в СССР Жагар отрицал это, Брионваль сделал вывод, что уступки СССР Югославии на «Дунайской конференции были, и поэтому попытка сближения между ними действительно имела место». В целом данная комиссия, постоянное место расположения которой находилось в Белграде и где обе стороны в основном были представлены разведчиками, на самом деле была чуть ли не единственным местом, где на всем протяжении конфликта югославы и русские могли обо всем договориться.
