Между тем призывно засвистел вскипевший чайник, и я плеснул кипятка в стакан, а потом булькнул туда пакетик с чаем и присел на стул, не зная, что делать дальше. Но события стали развиваться независимо от меня…

После того как я попытался закинуть ногу на ногу из моего кармана выпал Тетсуя и оказался на полу прямо возле стола.

Девушка тотчас испуганно вскочила со стула, попутно стряхнув кота, и лихорадочно посмотрела сначала на клинок в ножнах, а потом на меня. И было в её взоре что-то помимо обычных эмоций, которые могли возникнуть в такой ситуации. Я уловил какую-то панику, поселившуюся на дне её глаз.

Но девушка довольно быстро справилась с собой и робко промычала, ткнув розовым пальчиком в сторону Тетсуя:

— Это что?

— Нож, — произнёс я, облизав губы. — Мне он от деда достался. Я хотел его тебе показать, похвастаться. Видишь, какая рукоятка необычная?

— Ага-а-а, — протянула Яна, вернувшись на стул и пытаясь придать своему лицу прежнее весёлое выражение с налётом сексуального желания. Но выглядела девушка при этом крайне нелепо, будто мне довелось прямо сейчас оказаться в сельском театре. Отчасти поэтому я устало рубанул сплеча, решив больше не играть в контрразведчика и шпиона:

— Яна, ты оборотень?

— Что-о-о? — выпучила она глаза и даже приоткрыла рот, тщательно имитируя изумление.

— Эх, не верю, — цыкнул я, покачав головой, и взял в руку нож, предварительно вытащив его из ножен. — Давай будем честными друг перед другом.

— Какие оборотни, Мотя? Ты о чём? — пролепетала побледневшая красотка, вжавшись в угол между стеной и холодильником. — У тебя крыша поехала? Ты вообще понимаешь, что несёшь?!

— Понимаю, к сожалению, понимаю, — грустно сказал я, чувствуя, как сердце кровью обливается. Не таких я хотел отношений с Яной, ох не таких. Меня будто бы сбросила с небес на землю, да ещё и обратно в Россию, но не в Москву, а куда-то под Саратов.

— Не подходи ко мне! Я буду кричать! — повысила голос девушка, которая сейчас выглядела действительно испуганной, чем заставила треснуть мою уверенность в том, что она совсем не та, за кого себя выдаёт. — Моть, положи нож. Я прошу тебя! Умоляю! Просто положи этот гребанный кусок стали! Не дай Бог ты порежешься об него и тогда уже ничего нельзя будет изменить…

P.S. Дорогие читатели, со следующей главы откроется подписка. Пышкин тоже хочет кушать. А тем, кто подарит награду, отправится благодарственный чибик с котом.

Надо сказать, что иногда я сам охреневаю от того, как странно устроен мой мозг. Он может жёстко тупить в простейшей ситуации и не замечать очевидных фактов, а иногда моё серое вещество включает режим Эйнштейна-Ньютона и видит настолько глубоко, что диву даёшься. И вот сейчас я всего лишь по концовке фразы Яны понял, что она точно не простая девчонка, которая клюнула на мою мордашку.

Я угрюмо посмотрел на кудрявую прелестницу и повторил её слова:

— Не дай Бог порежусь, и тогда уже ничего нельзя будет изменить?

— Ага, придётся искать бинты, а то и вызывать скорую помощь. А если ещё зараза какая-нибудь попадёт, то вообще можно умереть, — принялась юлить девушка, едва не плача.

Но я-то уже догадался, что она имела в виду совсем другое, а именно привязку, которая возникает между живым оружием и разумным через кровь последнего. Кажется, она пришла сюда за клинком и прекрасно знает, что он такое. Но девушка не хотела моей смерти, поэтому она и предостерегала меня от возможного пореза, ведь если возникнет привязка, то Тетсуя можно будет забрать, только убив его нового хозяина. Хм…

Тем временем Яна слегка пришла в себя и уточнила, глядя на меня большими глазами, в которых уже не дрожали слёзы:

— Ты ведь не окроплял лезвие кровью?

— А ты к чему это спрашиваешь? — прикинулся я шлангом — это у меня всегда хорошо получалось, даже когда я этого не хотел.

— Я просто беспокоюсь за тебя, — робко улыбнулась она, словно солнышко, выглянувшее из-за мрачных туч.

— Не быть тебе актрисой. Я не верю ни единому твоему слову. А знаешь, чему я верю?

— Чему? — пискнула она, громко сглотнув слюну.

— Тому, что ты либо сама оборотень, либо служишь им. А пришла ты ко мне вот за этой штукой, — я помахал ножом перед её лицом. — Возможно, ты даже знаешь, где я её достал. И ещё… у меня аллергия на собак, поэтому мне и стало хреново, так что твоё враньё бессмысленно! Лучше говори правду! Не доводи до греха…

Я всё больше и больше повышал голос и под конец уже почти орал на съёжившуюся Яну. Но внезапно девушка распрямилась, будто пружина, вскочила со стула, оттолкнула меня в сторону и бросилась к двери. И она бы выскочила из кухни, если бы не бдительный Пышкин, который помчался за беглянкой, а затем прыгнул на её мягкое место, вцепившись в полотенце. Последнее слетело с девушки и запуталось в её ногах, из-за чего бег Яны перешёл в падение. Она вскрикнула и шлёпнулась на пол, демонстрируя обнажённое тело, которому можно было бы смело поставить девять топ-моделей из десяти.

Я подобрал слюни и прохрипел:

— Не торопись, наш разговор ещё не закончен. И если ты скажешь правду, то я отпущу тебя.

Девушка приняла сидячее положение и обхватила руками согнутые ноги, а затем зло посмотрела на довольного кота, спустя пару секунд перевела взор на меня и процедила:

— Я смотрю, что ты своё животное научил не только играть в шахматы.

— Ага. Это полноценный боевой кот, который прошёл Афганистан.

— Ладно, твоя взяла. Я не оборотень, но служу им, — нехотя выдавила Яна, встала на ноги и принялась не спеша обматывать полотенце вокруг своего тела, словно давала мне возможность в последний раз насладиться видом её прелестей. — И меня действительно отправили за этим клинком. Но не только. Оборотням понравилось твоё поведение в подвале музея. Они нашли тебя после той стычки и следят уже пару дней.

— Зачем? Почему сразу не отобрали нож? — недоумённо выдал я, наблюдая за тем, как девушка подчёркнуто неторопливо пошла в ванную комнату.

— Оборотни решили, что ты перспективный малый и захотели сделать тебя посвящённым. Знаешь, кто это такие?

— Нет, — буркнул я, пытаясь лихорадочно расставить по полочкам полученные сведения.

— Это такие разумные, как я, кто служит оборотням и вампирам, — объяснила Яна, принявшись надевать свои шмотки, нисколько не стесняясь меня. — Они защищают нас, помогают, а мы помогаем им.

— Как ты попала к ним в слуги? — спросил я, намеренно использовав уничижительное «слуги».

— Я не слуга! — тут же вспыхнула девушка, сверкнув глазами. — И у меня не было выбора. Я тяжело болела, и оборотни спасли меня! И у тебя нет выбора! Если ты не отдашь им нож, то они силой заберут его! Лучше не доводи до этого!

— А если я вручу им клинок, но не захочу быть на побегушках у лохматых? — протараторил я, чувствуя, как от волнения вспотели ладошки.

— Не знаю. Вряд ли они будут настаивать, — пожала она плечами, поспешно отведя взор. — Ты можешь до утра подумать над своим ответом. А если не позвонишь мне до этого срока, то это будет означать твой отказ по всем пунктам.

— Да что в этом ноже такого ценного?! — выпалил я, продолжая играть роль шланга.

— Лучше тебе не знать, — ответила она, открыв входную дверь.

— А ты знаешь, что твои разлюбезные хозяева жрут разумных? Вырывают им сердца?!

Девушка поспешно вышла из квартиры, словно не хотела слышать мои последние слова. А я не стал ей препятствовать. Пусть идёт. Хотя у меня имелись к ней вопросы. Например, об охотниках. Знают ли оборотни, что я прибился к Бульдогу и компании или нет? И те взгляды, кои я чувствовал возле подъезда, слежка лохматых? Чёрт, как всё запутанно! А ещё это хреново сердце, которое после разыгравшейся драмы с участием Яны, поскуливало, словно побитая собака. Не быть мне с ней, не быть! Она — враг!

Я зло сплюнул под ноги, нисколько не заботясь о чистоте пола, а затем посмотрел на кота и решительно заявил: