— Извини, — повторил он.

Она повернулась к нему спиной. Еще мгновение, и она выставила вперед босую ногу. Еще одна стена упала, еще одна башня рухнула.

— Не надо! — крикнул он, поднимаясь, чтобы остановить ее. — Прекрати! Пожалуйста, не надо!

— Нет! — сказала она, продвигаясь вперед, круша башни. — Нет.

Он схватил ее за плечо, но она вырвалась, продолжая пинать замок и наступать на него ногами.

Я схватил ее за плечо. Эта проклятая крыша вся начала обрушиваться, вместе с балками, камнями, деревяшками, огонь проник внутрь.

— Энни! Останови это! — закричал я.

Она, казалось, даже не осознавала, что я был здесь. Я услышал, как где-то высоко над нами рухнула стена. Я почувствовал, что через минуту вся эта архитектурная роскошь окажется здесь в подвале рядом с нами.

— Энни!

Она причитала, а земля ходила у нас под ногами. Я зажал ей рот и подхватил ее, когда она стала падать. Потом я воззвал к тем защитным силам, которые были мне даны еще там, в Испании, перед тем, как я вошел в Толедо.

— Лиги!

Я увидел ее, возникшую из света, когда поднял Энни на руки.

— Я жду, — сказала она.

— Это половина моего пути. Прошу, подождите меня на середине.

Серебряный коридор выстрелил вперед, чтобы соединиться с себе подобным. Когда я шел по нему к тому месту, где ждала леди, я услышал за спиной неровный шум, похожий на звук тысячи струн.

Я продолжал идти.

Через несколько месяцев, к своему величайшему удивлению, я узнал, что был упомянут в последней воле и завещании Сибрайта Элисона и получил от него небольшое содержание и имение, известное как коттедж Ландора, где мы живем вместе с Энни, в то время как я работаю над сборником этих воспоминаний.

Наши друзья, среди них Дик Петерс, время от времени навещают нас. Никто из нас не забыл Эдгара Алана По, который осиротил своим уходом два мира. Мы бы очень хотели, чтобы он мог разделить с нами великолепие этого места, похожего на парк, где по обеим сторонам фиалки, тюльпаны, маки, гиацинты и туберозы разбросаны меж высоких деревьев среди обрамленных лилиями прудов и лужаек.

А бывает, что мы открываем другую дверь, вдали от этого приятного жилища, выходя на туманное побережье, где плещется теплое, как кровь, море и проходят темные тени. Не один раз в полночь мы устремлялись оттуда к невиданным и странным мирам, которые мы не смогли бы открыть для себя, если бы наш дорогой брат не прошел этот путь.

Из «Dream-Land»;

Эдгара Алана По.