— Хочу вернуться живой и невредимой домой! — тут же радостно подпрыгнула я.

— У-увы, с-силь, — покачал головой пигмей — Эти и-игры давно прошли для на-ас. Же-елай то, что-о успокоит твою ду-ушу перед с-смертью и Хра-анитель и-исполнит. И-ибо спокойствие ду-уши священно да-аже для приго-оворенного. Но Хра-анитель сразу поймет, если ты начнешь хи-итрить!

«Не поддавайся панике, Лея!» — сквозь шум крови в ушах, пыталась достучаться я до своей адекватности — «Ты просто в книге! И не можешь умереть тут, потому что… потому что книга не даст уйти с линии сюжета! Да! Твои действия просто стали неожиданностью. Вот книге и нужно время, чтобы тебя отсюда вытащить. А потом зверски убить руками короля! Но это после… решаем проблемы по мере их поступления! Сейчас, судя по всему, нужно просто потянуть время… Как? Думай Лея, думай…»

— Я… В моей вере перед смертью необходимо проститься с миром, который покидаешь, — медленно начала я — Понимаете? Ну… все это дарило мне радость, жизнь, счастье… нужно попрощаться. Иначе никакого спокойствия душе!

Пигмеи замерли, подобострастно глядя на задумчиво возлежащего волко-крыса.

— Аргх! — после минутного раздумья, великодушно кивнула собачка.

— Хра-анитель призна-ает тво-ою просьбу! Как в тво-оей вере проща-аются? Нужны приго-отовления?

— Нет-нет, — под довольные кивки малявок, поспешила заверить я — Молитва с прощанием не требует никаких особенных приготовлений… я просто буду петь свою прощальную песню!

— Это хо-орошая тра-адиция — довольно кивнул пигмей — По-ой, с-силь!

— Хорошо, — покаянно вздохнул я — Но предупреждаю! Перебивать меня нельзя! Если я собьюсь, придется повторять сначала. Иначе все! Душа никогда не будет спокойна.

— Мы не пе-еребьем! — гордо сказал коротышка — Мы уме-ее ува-нажать чужие свя-атые ри-итуалы…

— Ну… тогда начнем! — потерла я лапки и встала я театральную позу.

Пигмеи вежливо расселись полукругом, не забывая при этом контролировать мое положение направленными копьями. Подлая собака дала отмашку мокрой лапой, позволяя начинать и я... вскинула руки к небу, всячески демонстрируя искренность своей последней земной благодарности:

— Прощай-прощай! — низким голосом где-то пропившего свой драгоценный талант Лещенко затянула я-

Прощай, мы расстаемся навсегда под синим небом ля-ля-ля!

Прощай… солнце яркое прощай, небо звездное прощай,

Кстати, звездочка прощай! Вторая звездочка прощай, дальняя голубая звездочка прощай…

Первый час меня не перебивали. Несколько напряглись, конечно, когда я тщательно перечислила все известные мне материки, моря, океаны и города этого мира ( спасибо памяти принцессы, конечно). Чуть озадаченно переглянулись, когда я решила прощаться с природными явлениями, озерами, реками, прудами и водопадами поименно. Начали подозревать неладное, когда я вспомнила родственников до двенадцатого колена, друзей, знакомых, верных слуг и даже безвременно почившего хомячка. Но окончательно поняли они весь масштаб постигшей их трагедии лишь три часа спустя.

— …листик неизвестного мне дерева справа прощай, второй листик дерева прощай, третий листик дерева прощай… — отчаянно хрипя выводила я, буквально качаясь от усталости и нехватки воздуха-

И ничего не обещай, ничего не говори.

А чтоб понять мою печаль… на кустик слева по-осмотри-и!

Ты глянь, он тоже весь в листах!

И даже ягодки на нем.

И с благодарностью в устах,

Ему мы тоже сча-ас спое-ом!

Лес содрогнулся от слаженного стона, полного вселенской скорби. Кто-то упал лбом на землю и даже пару раз в нее припечатался, в порыве эстетического восторга, надо полагать. Ужасная волко-крыса закрыла лапами морду и тихо поскуливала от безнадеги.

А за нами шумел этими самыми листиками и ягодками практически бескрайний лес далекого предгорья...

Светало. Далекие звезды давно растаяли в серой дымке. Тихо шелестел горячий вечер в покрытых утренним туманом зарослях.

… — Прощай — Проща-ай! — откровенно давая петуха, пищала я, уже понуро сидя своей приключенческой попой на колючей гальке и раскачиваясь из стороны в сторону — Серый камушек прощай, второй камушек прощай…

— Хвати-ит! — наконец, не выдержав, взвыл какой-то особенно нетерпеливый карлик.

«Солидарна полностью!» — устало подумала я, потому что самой уже хотелось хоть на минутку замолчать.

Но увы, жить мне хотелось как-то больше.

— А… ну вот… — печально прохрипела я, в изнеможении откидываясь назад, на выставленные в упор руки — Я же просила не сбивать! Теперь начинать с начала…

— Арххх! — в жалобном отчаянии ни то прорычала, ни то закашлялась в предсмертных муках собачка — Аррр!

— Не-еет! — в тон полудохлой псине простонал главный пигмей — За чшто-о?!

— А я предупреждала — гаденько поджала я губки — Как теперь прощаться? Я же не помню теперь, с чем успела, а с чем нет… вон с той травинкой прощалась? Нет? А с ромашкой этой плотоядной, которая муху только что сожрала? Кстати, муху жалко. Прощай муу-ха, проща-ай…

— Прекрати! — закрыл уши руками несчастный.

— Мухины крылышки прощай, лапки мухины прощай…

— Замолчи-ии!

— Мухины пищеварительные железы прощай…

— Хвати-ит!

— И правда, хватит — вдруг разорвал пыточный круг нашей теплой компании знакомый, серьезный голос.

И на поляну неспешно вышел мужчина, облаченный в сильно потрёпанный и испачканный, некогда белоснежный камзол.

Длинные, золотистые волосы, перехваченные кожаным ремешком в низкий хвост. Широкий разворот могучих плеч, узкие бедра, плотно обтянутые белой замшей тонких брюк, заправленных в высокие сапоги… Киран Четвертый был, сука, прекрасен, могуч и отвратительно высокомерен!

" И где ты, тварь, столько времени шлялся?" — захотелось мне взвыть, от его несвоевременной привлекательности и собственной усталости, соотстветственно.

Но сил у меня хватило лишь на стон облегчения и окончательное падение спиной прямо на землю. Король, было, дернулся ко мне, но вовремя оценив сценическую подоплеку моего положения, замер. Зато посмотрел на пигмеев.

Взгляд, которым он окинул несколько обескураженное, уставшее общество любителей народных шлягеров, поражал ледяной прохладой и брезгливым пренебрежением. Этим мрачным взглядом он прошелся и по смертельному магическому оружию пигмеев, несколько запоздало и недальновидно направленного на него. Правда, упирались они в него недолго. Издав обреченный вздох, с коим обычно вынуждены общаться районные психиатры с подопечными своего участка, он, едва дернув пальцами, испепелил эти несчастные копья.

Пигмеи прониклись и сжались. Страшная псина уважительно кивнула. А я неожиданно издала такой неприличный стон, что даже сама себе удивилась.

Тьфу! Если что, это не я а голодный желудок, вот. И нечего понимающе вздергивать свою светлую бровь и ухмыляться уголком своих неподобающе порочных губ, ясно? Ни на что там я не реагировала. Просто ночь была тяжелая. Да и вообще, месяц не очень, если уж на то пошло.

— Аргх! — между тем, недобро рыкнула на короля знакомая уже нам собачка с руководящей должностью, и медленно поднялась на свои тонкие лапы.

— Киран Четвертый Дернийский — вообще не смущаясь возможным языковым барьером, кивнул животному высокомерный гад и некультурно дернул подбородком на меня — А это моя леди. И я забираю ее с собой.

Пигмеи радостно переглянулись, как-то демонстративно упустив момент лишения их магического оружия и, словно безмолвно посовещавшись о чем-то, пожали плечами. Мол : Ну, надо так надо. Твоя — так что теперь скажешь? Жаль конечно, но забирай!»

Я подумала немного, и решила обидеться. Потому что что за нафиг? Сперва меня пугают почем зря. Потом я им всю ночь пою тут от всей души… а вместо благодарности вот это вот всё? Не красиво даже.

— С хрена ли? — снова принимая сидячее положение и культурненько складывая ручки на коленях, вежливо поинтересовалась я — Я ничья леди, вообще-то. И никуда не пойду!