Бьют о борт корабля…
Через туманные воды
Ждёт «Удача» короля…
Мир — словно яркий цветок —
Каждый здесь уголок…
Полон тайн,
Но, где сгущается мрак,
Те места лучше ты избегай…
Голос в твоей голове
Не подвластен тебе,
Постепенно он сводит с ума!
Коль не возьмешь под контроль
Ты стихийный огонь,
Он сожжет тебя вскоре до тла!..
В пустыне средь иллюзий
Себя не потеряй,
Глазам своим и чувствам,
Мой друг, не доверяй…
На вид песок так мягок…
Так золотом блестит…
Но если б знал ты, сколько
Он тайн в себе хранит…
Там, где взрываются волны,
Бьют о борт корабля…
Через туманные воды
Ждёт «Удача» короля…
Зреет проклятие, манит в объятия,
Лишь поддайся!
Тросы обрубит, тебя погубит,
Попрощайся… [1]
Зал застыл на месте с последним ударом глухого барабана. И я тоже. Да, великая княжна обладала сильным даром, но сегодня она для меня открылась с совершенно новой стороны. Сильный голос, поставленный и выпестованный явно не одной сотней занятий, буквально гипнотизировал и погружал внутрь песни. В мой голове мелькали образы парусника пробирающегося сквозь шторм… Как поет сирена, завлекая его на скалы… Как капитан выплывает на песочный берег, единственный выживший из всей команды… Он приходит в себя и в бешенстве с помощью огня собственного источника бьет по песку и морским волнам, пытаясь выместить весь гнев и ярость и понимая, в какую засаду он привел свой корабль и обрек на погибель своих людей… Было в этом что-то печальное и одновременно красивое…
Зал постепенно заполнился аплодисментами. Первыми были овации Константина и Михаила Васильевича. Постепенно все отходили от ступора и начинали аплодировать великой княжне.
Екатерина гордо поднялась со своего места и отдала короткий поклон в зал, благодаря за овации.
Гости постепенно затихли, когда великая княжна вернулась на свое место в свите молодого императора. Константин с улыбкой лично отбил три хлопка после того, как все гости затихли, и продолжил:
— А теперь, дамы и господа, давайте перейдём к торжественному награждению наших сегодняшних героев, ради которых мы все сегодня собрались. Михаил Васильевич, прошу вас, начинайте.
Великий Князь Сибирский раскрыл папку из тёмной бардовой кожи на манер книги и начал читать:
— За проявленные мужество и героизм во время войсковой операции в якутской Пустоши «Елою Черкечех», орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени награждается гвардии ротмистр…
Михаил Васильевич продолжал зачитывать указ, ротмистр с перебинтованной левой рукой, лежащей в ортезе — косынке, уже поднимался к императору, а я почувствовал на себе чужой взгляд из свиты императора. Не поняв сразу, кто именно на меня смотрит, я начал бегать глазами по лицам участников свиты, пока не столкнулся взглядом с великой княжной.
В глазах Екатерины читалось искренне удивление. Она явно не сразу смогла меня узнать, всё-таки она впервые видела мою новую шевелюру. Но, когда поняла, что я — это я, обозначила улыбку одними губами…
Я улыбнулся в ответ, слегка кивнув, обозначая, что увидел ее взгляд. Всё-таки события годовой давности оставили нас, как минимум, в хороших приятельских отношениях…
В этот момент до моего локтя дотронулась чья-то рука. Я слегка повернул голову и увидел, что со мной поравнялся князь Волконский Аркадий Борисович, крестный великой княжны.
— Добрый вечер, Матвей. — Кивнул мужчина, поравнявшись со мной.
Князь Волконский уже самостоятельно стоял на ногах. Мужчина явно сильно похудел за время комы, но серый костюм-тройка с белой рубашкой и черным тонким галстуком-селедкой на князе сидел строго по фигуре. Седых волос у Аркадия Борисовича тоже добавилось. Но держался князь уверенно.
На секунду я трансформировал глаза, бегло осмотрев тело и источник князя, вернулся к обычному зрению и тут же выдал по Аркадию Борисовичу три аркана: общего укрепления, общего мышечного тонуса и общего снятия усталости.
Какие бы чудесные и опытные специалисты не работали на Волконских, они не могли видеть того, что видел я. И у них точно не было благословения от Белобога, что вывело все мои арканы от светлого источника на качественно новый уровень…
— Ох…- Волконский вздохнул с некоторой толикой облегчения, — Теперь мне придётся благодарить тебя уже дважды.
— Здравствуйте, Аркадий Борисович, — Кивнул я, улыбаясь, — рад видеть вас на ногах, а не в больничной палате.
— Да, больничные палаты, пусть и императорские, здоровья явно не добавляют. — Покачал головой князь.
— Простите, но не соглашусь с вами, Аркадий Борисович, все же вас именно они поставили на ноги. — Усмехнулся я в ответ.
— Ой, да брось прибедняться, Матвей, Балошин мне рассказал, что именно благодаря тебе мы все встали на ноги. Так что, спасибо… И прими мои искренние соболезнования по поводу Аристарха Прохоровича, жаль терять такого человека в такое непростое время.
— Благодарю, Аркадий Борисович.
— Я уже тут слышал интересные слухи дворцовые, будто бы ты чуть ли не живёшь при дворе и каждый день с молодым государем встречаешься и беседы бесконечные водишь? — Улыбнулся князь.
— Врут все черти языкастые, Аркадий Борисович, как пить дать, врут. Всего одна встреча у меня была с императором Константином по причине смерти деда. Наш род до окончания мною учебы теперь будет находиться под опекой императорской семьи, так как полностью юридически дееспособных Волковых больше нет. — Пожал я плечами.
— А… Так вот оно как дело было, я, честно говоря, даже и не вспомнил о такой юридической тонкости, уж прости. Но раз так сложилось, дам совет, уж прости старика за назойливость. А совет простой — не теряйся. Коль оказался у бога за пазухой, пользуйся моментом.
— Я вас услышал, Аркадий Борисович, спасибо за совет…
Пока мы говорили с князем Волконским, уже успело выйти пятеро человек, представленных к награждению.
— За проявленные профессиональные качества и верную службу отечеству и государю — императору, к награждению орденом Белого Орла Российской Империи приглашается действующий Лейб-Лекарь императорской семьи Балошин Виктор Валентинович!
Виктор Валентинович, лишившись привычного белого халата и мягких тапочек, был облачен в строгий черный смокинг при черном галстуке-бабочке. С идеальной прямой спиной Балошин поднялся к Константину, дождался, пока молодой император приколол орден к груди, пожал протянутую руку, задал вопрос, согласно кивнул на ответ и не ушел за спину императора, а наоборот развернулся лицом к залу.
— Дамы и господа, с позволения Его Императорского Величества я займу пару минут вашего внимания. — Балошин принял бокал с игристым от подскочившего к нему официанта, продолжая говорить, — Среди вас я вижу многих своих пациентов, которые еще декаду назад находились на больничных койках вверенного мне лазарета. И вы пришли в себя в нем. Но я не смог бы справиться в одиночку. И моя команда не смогла, буду честным с вами до конца. И по воле Его Императорского Величества я награжден столь высокой наградой, я также хочу сказать вам всем, разумеется, с дозволения государя, что огромный вклад в ваше выздоровление внес наше юное дарование и, я уверен, будущее светило имперской и мировой медицины, Матвей Александрович Волков!
— Да, это действительно правда, Матвей Александрович Волков внес огромный вклад в спасение членов семей и глав родов старшей аристократии. — Кивнул император, — В связи с чем, я прошу генерал-губернатора нашей столицы зачитать последний указ. Но последний он лишь по списку.
