— Почему же нет? Есть! Каждые сутки новые доклады с каждой Пустоши приходят через военное ведомство. — Великий Князь поднял ту самую пачку бумаг, которую читал перед приходом наследника и положил ближе к нему, — Только хороших новостей очень мало…

Наследник интересом взял в руки пачку бумаг и начал пролистывать, бегло просматривая каждый лист. Чем дальше наследник просматривал доклады, тем больше расширялись его глаза.

— Это больше похоже не на доклады а на…

— Это похоже на некрологи. — Хмуро перебил наследника Михаил Васильевич.

— Столько погибших… И пропавших без вести… Мне становиться не по себе. — Выражение лицо наследника поменялось, как только он отложил от себя доклады.

— Пропавшие без вести — это либо мирное население близлежащих поселений, которых чудовища утаскивали с собой обратно в Пустоши, либо разведчики, которых мы сами отправляли вглубь территории Пустошей. Опять же, те разведчики, что смогли вернуться обратно, и смогли пробраться внутрь, хотя бы немного углубиться в территории, поголовно докладывают об отсутствии возможности использования огнестрельного вооружения в глубинных районах Пустошей. Там бал правят клинки и магия. При этом, у некоторых чудовищ есть иммунитет к определенным Стихиям, что усложняет возможность разведки местности нашими войсками.

— И что с такими темпами негативного развития всех этих событий ты думаешь делать? У тебя есть какие-то идеи для перелома ситуации? — Наследник взял в руки чашку.

— Пока только мысли, но наметки есть. Но нужно обсуждать с Государственным Советом это решение.

— Поделишься?

Князь взял в руки свою чашку в руки:

— Пока у меня есть только такая цепочка действий в голове. Раз только Одаренные могут результативно сражаться с этими чудовищами, то нам нужно быстро увеличить число действующих военнослужащих — Одаренных в рядах армии. А для этого нам нужно призвать на службу три подразделения, которые полностью состоят из Одаренных. Это будет первым шагом.

— Ты имеешь в виду полки?

— Именно. — Кивнул Великий Князь, — Но это должен одобрить Государственный Совет, пока император недееспособен. Только сам император и Государственный Совет могут призвать полки на действительную службу в ряды армии — это Закон империи.

— Почему-то я чувствую некоторую злость в твоих словах, дядя. Ты считаешь, что в этом вопросе могут возникнуть сложности?

— Именно сложности и возникнут, Костя. — Михаил Васильевич сурово сдвинул брови к переносице, — В рядах полков действительно находятся только Одаренные, что отличились своими ратными подвигами. Да вот только почти все они поголовно связаны если и не со старшей аристократией империи, то уж точно со знатными фамилиями, и главы этих семей вряд ли будут рады отправлять своих потомков в бой. И не просто на очередную войну, в которой хотя бы противник известен, а в кровавую бойню, где противник даже толком неизвестен, а вот отчеты о боестолкновениях и наших потерях они читают регулярно… Поверь моему опыту — данное решение будет очень сложно достичь, если твой отец в ближайшее время не придет в себя.

На пару минут в рабочем кабинете Великого Князя воцарилась тишина. Каждый из Рюриковичей погрузился в свои мысли, обдумывая сказанное. Империя находилась в состоянии войны, однако простой народ не знал и половины тех бед, что свалились на русские земли.

— Дядя, нам пора идти. Заседание Государственного Совета скоро начнется. — Прервал затянувшееся молчание наследник престола.

— Идем. Пора вновь выслушать доклады этих подпевал и лизоблюдов. — Скривился Великий Князь, но все же поднялся из-за стола.

ГЛАВА 2. «Конец долгого сна»

РИ, Санкт-Петербург, набережная Обводного канала, дом 76, литера В, медицинский лазарет императорского двора, 2 3 октября, 2 2 .45

Я открыл глаза. Знакомая картина. Почти такая же, как и три года назад. Ночь, луна за окном, я лежу под толстым пуховым одеялом в идеально выстиранном белом пододеяльнике. С правой стороны от кровати белая тумбочка, впереди шкаф с зеркалом на одной из дверец и кресло у окна, рядом с кроватью одинокий стул. Все белое и чистое. Вокруг царит тот самый, такой родной и знакомый запах стерильности, который мы ощущаем только в больницах…

Ни часов, ни календаря в палате не было, так что понять сколько сейчас времени и какое сегодня число и месяц я так и не смог. В левой руке стоял катетер, соединенный с пакетом капельницы.

Тело слушалось с неохотой. Я явно похудел на несколько килограмм. Стянув одеяло, я начал осматривать свое тело. Точно похудел, и явно больше, чем на десятку. Руки и ноги стали тоньше, корпус «сдулся», но не это меня смутило больше всего. Темные багровые рубцы, разной ширины и длины, покрывали всю грудь и живот, пресекаясь и продолжая ползти дальше, образовывали жутковатую паутину. Свободной рукой я провел по шее и лицу. Шрамы тянулись и по шее, а на лице появился новый рубец. От середины лба через переносицу, он опускался на правую сторону носа. Пришлось всё-таки встать, найдя дополнительную опору в стойке капельницы, и достичь шкафа с зеркалом. Путешествие выдалось долгим — ноги явно забыли о том, что они даны мне для того, чтобы перемещаться, и так и норовили сложиться в коленях…

Встав перед зеркалом, я поднял глаза на отражение. Лунного света оказалось достаточно, чтобы рассмотреть свое отражение.

— Хорош… — Впервые сказал я с момента пробуждения, глядя на свое отражение. Голос звучал хрипло и грубо, словно наждачная бумага, которой в моменте чистят металлический ящик от облупившейся краски…

Я действительно похудел. Явно килограмм на десять — пятнадцать. Скулы заострились, подбородок обтянуло кожей, под глазами залегли темные мешки, словно я и не спал последние… А фиг его знает, сколько времени прошло здесь… Все тело разом потеряло практически всю форму, что я нарабатывал прошедшие годы. Паутина шрамов тянулась от горла до паха, некоторые уходили на плечи и спину, и один разрубал лицо. С этим шрамом я как-то разом внешне повзрослел на несколько лет…

Но глаза трансформировались сразу, стоило только пожелать. Я опустил взгляд на грудь. Ядро Источника сияло ярко и пульсировало равномерно в такт биению сердца, переливаясь всеми шестью цветами подвластных мне Стихий. Даже, кажется, Ядро стало немного больше и плотнее… По всей видимости, резкая выдача всей доступной мне энергии в очень короткий промежуток времени, когда я создал одновременно со взрывом во дворце щит «Зеркала Тьмы» и выдал за спину «Целебный покров», вложив всю доступную энергию в них, и дало этот эффект… А, может быть, это связано с тем, что моя душа все это время провела в чертогах Чернобога…

Никаких кнопок вызова персонала здесь не было, так что пришлось медленно ковылять к выходу из палаты. Интересно, а в какой я вообще больнице лежу?..

Медленно проковыляв до двери, я с усилием потянул ручку вниз, и смог вырваться в коридор. В коридоре царил полумрак. Мутным зеленым светом разливались ночные светильники на стенах, которые висели через каждые три двери. В конце коридора горела настольная лампа на столе дежурной медсестры. К ее посту я и отправился. Женщина настолько была погружена в чтение, что даже не заметила моего медленного приближения.

— Доброй ночи. — Поздоровался я, выходя на свет.

— Ой! — Женщина подскочила на месте, резко поворачиваясь в мою сторону. Слова, которыми она хотела продолжить явно резкую отповедь, так и остались у нее в горле, когда ее взгляд уперся в меня.

Еще бы! Не каждую ночь увидишь своего пациента в расстёгнутой пижаме с кучей шрамов на груди, краше которого иной раз в гробах покойники лежат…

— Божечки… Вы…

— Волков… Матвей Александрович… Сударыня… Позвольте узнать, сколько сейчас времени? И какая сегодня дата?… — Голос понемногу креп. Горло постепенно вспоминало, что с его помощью я обычно разговаривал.

— Двадцать третье октября… Одиннадцать часов…вечера. — Голос дежурной медсестры звучал отрешённо, словно ее мысли уплыли куда-то очень далеко…