Справившись с крючками, Эмми попыталась повернуться ко мне лицом.

— Нет, милая, будем пробовать кое-что другое, — хрипло прошептал я. Эмми удивленно выдохнула, но возражать не стала.

Руками пробрался под рубашку, сжал грудь пальцами. Прижался к шее малышки. Амита отклонилась назад, опираясь о мою спину. Увидел, что ее глаза закрыты, язычок скользнул, увлажняя пересохшие губы. Шумно выдохнул, чуть повернув голову малышки, прижался ртом к ее губам. Пока хозяйничал у нее во рту, повторяя ритм пальцев, ласкавших сосок, свободной рукой скользнул к поясу брюк. Справиться с пуговицами не составило труда. И моя рука уже накрыла тонкую ткань белья. Заставил любимую немного развести ноги, так, чтобы я мог скользнуть рукой глубже. Застонал, когда ощутил, какая она влажная и горячая.

— Амита, ты сводишь меня с ума! — простонал я, когда почувствовал руку любимой на своем затылке, а вторую на бедре. Моя Амита не была искушенной в постельных делах. Она действовала инстинктивно, но ее страсть пленила и покоряла. Я не помнил, с кем был близок до нее, помню, что был, а с кем — не важно. Существовала только моя маленькая человечка: страстная, пьянящая, моя.

Амита запрокинула голову. Видел, что глаза ее крепко закрыты, дыхание вырывается из приоткрытого соблазнительного ротика, а бедра непроизвольно подаются моим пальцам. Я сгорал в огне, ненавидя преграду из одежды между нами. Хотелось сорвать ее, почувствовать тело малышки всей кожей. Заставил ее раздвинуть бедра еще шире, проникая глубже. Узкое лоно обхватило мой палец словно ножны. Мы были близки совсем недавно, а я вновь готов рычать от желания. Вот такая моя Амита, я никогда не смогу насытиться ею, она всегда будет для меня желанной и загадочной.

— Моя Амита! — шептал я, прикусывая нежную кожу на ее шее, плече, за ушком.

Приподняв любимую, шагнул вперед. Она запротестовала, когда мои пальцы покинул ее тело, и вновь протяжно застонала, когда я, заставив наклониться ее вперед, прижался ртом к шее. Руки мои уже стягивали ее брюки и белье. Вновь вернулся к заветному местечку, погрузился пальцем. Малышка вскрикнула. Подалась назад, упираясь в мои бедра. Теперь настала моя очередь стонать, когда моя плоть погружается в разгоряченное влажное тело.

— Боги, Амита, не шевелись! — пророкотал я. Но Эмма не услышала меня, поерзала, словно подстраиваясь под мое тело. Прижался лбом к ее затылку. Закрыл глаза, пережидая, надеясь, что немного чувства отпустят и продолжу. Не отпустило. Только все стало острее, сильнее, горячее. Эмми напряглась, отчего внутренние мышцы сократились.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной? — простонал я, вонзаясь в ее податливое тело. Эмми шумно выдохнула, повернула голову и впилась в мой рот своими влажными губами. Рукой прижал ее к себе, обхватив за талию. Второй пробрался к треугольнику волос, провел пальцем по нежному бугорку, поманил. И вновь погрузился в ее тело до самого основания.

— Тим! — простонала малышка в мой рот, поймал ее всхлип своими губами.

— Люблю! — простонала Амита, а я вновь погрузился в ее тело. Рука сжала грудь, Эмми выгнулась дугой. И я понял, что оргазм уже практически наступил. Я только-только начал ее любить, как уже замаячила разрядка. Попытался отстраниться, собираясь смаковать моменты наслаждения. Эмми не позволила. Она сама прижалась ко мне, удерживая одной рукой за бедра.

— Боги! — простонал я и уже не сдерживаясь, вернулся в ее тело. Двигался под протяжные стоны любимой, сдерживаясь из последних сил. Но Эмми словно пробовала мою выдержку на прочность. При каждом движении она двигалась мне навстречу, вбирая меня до конца. И я сдался. С протяжным рыком вонзился в нее, сжав руками бедра. Эмми вскрикнула. Почувствовал, как она мелко дрожит. Тихо рассмеялся. Дыхание не хватало, сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.

Ноги Эмми не держали. Она повалилась бы вперед на кровать, не подхвати я ее. Осторожно уложил любимую на покрывало. Хотел плюхнуться рядом. Малышка не позволила, потянув за руку, заставила накрыть собой ее хрупкое тело словно одеялом.

— Люблю, — выдохнул я в ее затылок, оперся локтями в матрас, чтобы ненароком не раздавить малышку.

— Там опять молнии? — прошептала моя девочка хрипло. Только сейчас посмотрел за окно.

— Уже нет, — все-таки решил освободить ее тело от веса своего, — теперь там радуга.

Амита прикрыла глаза. На ее лице блуждала улыбка: нежная, счастливая. В это мгновение любимая казалась хрупкой, как никогда. Реальность, а вместе с ней и тяжелые мысли вернулись. Вздохнув, провел костяшками пальцев по бархатистой щеке Амиты.

— Хочу, чтобы над замком каждый день появлялась радуга, — прошептал я. Амита рассмеялась, не открывая глаз, только, повернув голову, теснее прижалась своей щекой к моим пальцам.

— А я хочу, чтобы и ты был весь, как на ладони для меня, — улыбнулась Эмми, — нечестно так. Ты все про меня знаешь, а сам остаешься загадкой.

Шумно выдохнул. Спрятал лицо в немного влажных волосах любимой.

— Неа, — улыбнулся я, — ты представляешь, что будет, если все драконы каждую минуту будут знать о моем настроении? Они перестанут меня бояться. Мой статус императора будет под угрозой.

— Жуть просто! — хихикнула малышка.

— Угу, жуть, — вздохнул я, радуясь, что Амита не подозревает о моих мыслях. Пусть так и остается дальше, пока я не найду выход.

Эммалин

Старейшины ожидали Императора в просторном помещении, расположенном на первом этаже замка. Само помещение мне показалось странным, здесь отсутствовали окна, в центре комнаты был начерчен круг, в котором виднелось изображение золотого дракона. Сами Старейшины величественно восседали в высоких резных креслах, напоминавших трон. За спинами старцев стояли по два сопровождающих. Их лица были скрыты капюшонами, а головы немного склонены в учтивом поклоне.

Самое большое кресло оказалось свободным. Рядом с ним возвышалась точная его копия, но немного меньшего размера. Поняла, что эти места Тимки и мое. За спинкой кресел стояли Мик и Ирикс. Они, как и сопровождающие Старейшин, были в плащах. Но без капюшонов.

Стоило мне пересечь порог комнаты, и я почти физически ощутила взгляды на себе. Но не испугалась. Страха не было. И я, расправив плечи, шагнула вслед за Тимом к его трону.

В зале стояла гробовая тишина. Никто не шевелился, казалось, даже не дышал. Поравнявшись с креслом, предназначавшимся мне, я посмотрела на Мика. Он едва заметно улыбнулся и подмигнул мне. Ну, значит, все не так плохо.

Мы с Тимом заняли свои места. Он в тот же миг устроил свою руку на подлокотнике, накрыв ладонью мою и сжав пальцы. Легонько, но я почувствовала тепло и уверенность.

— Рад видеть всех вас в добром здравии, — громко проговорил Тим. Его голос звучал твердо, с нотками металла, холода и императорского величия. Я слушала его и не узнавала. Голос Тима был чужим. И только его горячее прикосновение напоминало мне, что рядом со мной сидит именно мой Тимка, а не хладнокровный правитель целой расы.

Старейшины молчали, Тим представил меня, после чего взгляды, направленные на меня, стали еще более заинтересованными. Чувствовала себя обезьянкой, гастролирующей с зоопарком.

Далее последовали беседы на тему, как прошла последняя тысяча лет. Я украдкой рассматривала драконов. Кто-то из них выглядел сравнительно молодо, как Ник. Кто-то был уже почтенным старцем: бородатым и седоволосым. Мой взгляд переместился на дракона, сидевшего дальше всех от Императора. Я прищурилась, рассматривая его. Лицо показалось мне знакомым. Столкнулась с его взглядом и пожалела, что вообще решила посмотреть в ту сторону. Ехидная, белозубая улыбка и холодный взгляд на красивом лице. Диникс. Он, не мигая, смотрел на меня.

— Я не считаю, что людей следует впускать в наш мир! — услышала я громкий голос одного из старейшин.

— Думаю, что ты неверно воспринимаешь реальность, Эдигий, — спокойно возразил Тимка, — это уже не наш мир. Мы слишком долго отсутствовали, теперь мир принадлежит людям.