— Вот здесь мы ступаем на зыбкую почву. — Додсон нахмурился. — Особенно в свете того, что сухогруз, по вашим словам, расстреляли из пушки. — Он тяжело вздохнул. — Отец пишет, что их собирались вывезти в Турцию, где уже ждала немецкая подводная лодка. Великобритания знала и пообещала не чинить подлодке препятствий на пути в Европу.

— Весьма благородно.

Додсон расхохотался.

— Нашей страной тогда заправляли ловкие ребята. Они просто решили, что большевики перехватят беглецов — вот и играли в благородство.

— Рискованно.

— Вовсе нет. Англичане сообщили Ленину и его головорезам, что царская семья — на «Звезде Одессы».

— И ваш дед это знал?

— Он протестовал, однако последнее слово осталось за его оппонентом.

— И кто это был?

— Король Георг.

Завала прищурился.

— Теперь я понимаю, почему вы изъяли архив. Многим бы не понравилось, что король предстает предателем и пособником жестоких убийц.

— Я бы не стал возлагать всю вину на короля, хотя его поступок, конечно, заслуживает осуждения. Наивный Георг никак не ожидал, что Ленин распорядится умертвить царскую семью. По словам деда, король был уверен, что их поместят в монастырь. Большевики обещали ему не причинять вреда императрице и ее дочкам.

Они немного помолчали, думая каждый о своем, вслушиваясь в птичьи трели.

Наконец Завала озадаченно покачал головой.

— Я одного не понимаю: ведь русские недавно нашли захоронение и объявили, что это останки царской семьи.

— В Советском Союзе отлично умели фабриковать такие находки. Наверняка и сейчас не разучились. К тому же останки наследника — Алексея — и его сестры, Великой княжны Марии Николаевны, так и не были обнаружены.

— Марии?

— Да, так звали третью дочь. А что?

Завала принес из машины материалы, присланные Перлмуттером. Порывшись в папке, он нашел копию главы про «русалочку» и протянул ее Додсону. Англичанин нацепил очки в тонкой металлической оправе. По ходу чтения он все мрачнел и мрачнел…

— Поразительно! Если это правда, то императорский род не прервался! Мария вышла замуж, у нее были дети.

— Вот и я так думаю.

— Вы понимаете, что это значит? Возможно, где-то скрывается законный наследник русского престола. — Он нервно пригладил волосы. — Боже, да это просто катастрофа!

— Не понимаю.

Додсон чуть успокоился.

— Россию лихорадит, она никак не может найти свое место в мире, и пламя национализма только разогревает этот бурлящий котел. Русские люди тоскуют по временам Петра Великого и императорской власти, но пока что любые призывы — это просто напоминания о славном прошлом. Но если появится законный наследник, то угроза обретет под собой почву. А ведь в распоряжении этой страны остается ядерное оружие и немалая доля естественных ресурсов планеты. Если Россия пойдет на поводу у популистов и в стране начнется гражданская война, то в опасности окажется весь мир. Участие Британии в убийстве царской семьи только распалит враждебность по отношению к Западу. — Додсон впился взглядом в собеседника. — Передайте своему начальству: тут нужна осторожность. Последствия могут быть самые страшные.

Завала не ожидал от сдержанного англичанина такой вспышки.

— Конечно-конечно. Передам.

Впрочем, Додсон словно забыл о госте.

— Царь умер. Да здравствует царь, — пробормотал он.

Вашингтон.

Шагнув со знойной вашингтонской улицы в прохладный холл тридцатиэтажной башни на берегу Потомака, Лерой Дженкинс восхищенно ахнул. Если снаружи высоченный цилиндр зеленого стекла смотрелся весьма внушительно, то интерьер штаб-квартиры НУПИ просто поражал воображение. Чтобы рассмотреть потолок, Дженкинсу пришлось задрать голову. Его взгляд пробежал по искусственным водопадам и аквариумам с тропическими рыбами, пока не остановился на огромной модели земного шара, что возвышалась посреди зала, отделанного мрамором цвета морской волны.

С восхищенной улыбкой ребенка в магазине игрушек он двинулся в глубь огромного холла, обходя группы туристов с облаченными в элегантную униформу экскурсоводами. За длинной стойкой расположились администраторы. Симпатичная девушка лет двадцати заметила его еще на подходе и мило улыбнулась.

— Чем могу вам помочь?

Дженкинс лишился дара речи. В самолете по пути из Портленда он повторял про себя все, что расскажет в НУПИ. Теперь же язык у него словно прилип к нёбу. Оказавшись в самом сердце крупнейшей океанографической организации всего мира, Дженкинс оробел. Он почувствовал себя Фредом Флинтстоуном, который угодил в гости к Джетсонам. [10]В годы своей научной карьеры Дженкинс очень хотел как-нибудь выбраться в эту мекку океанографии, но сначала не позволяла загрузка в университете, а потом заболела жена… И вот он дожил до такого возраста, когда уже не хочется покидать Мэн. Сам Дженкинс в шутку говаривал: «Вдали от моря у меня сохнут жабры».

Воздух был словно наэлектризован. Все, кроме туристов, сжимали в руках ноутбуки, и ни у кого в мокрой ладони не было и намека на потертый темный портфель. В мятых штанах защитного цвета, поношенных кроссовках и линялой, да еще и сырой от пота синей рубахе Дженкинс чувствовал себя неловко. Сняв кепку, он вытер пот со лба красным платком и тут же пожалел об этом — жест выглядел чересчур уж по-деревенски. Старик быстро сунул платок в карман.

— Вы кого-то ищете?

— Да, только не знаю кого, — вяло усмехнулся Дженкинс. — Вы уж простите, что я так туманно выражаюсь.

Девушке его симптомы были знакомы.

— Вы не первый. Тут многим становится слегка не по себе. Попробуем разобраться. Не могли бы вы назвать мне свое имя?

— Да, конечно. Рой Дженкинс. То есть доктор Рой Дженкинс. Я преподавал океанографию в Университете штата Мэн и несколько лет назад вышел на пенсию.

— Уже лучше. Тогда, доктор Дженкинс, вам, наверное, нужен кто-то из океанографического отдела?

Обращение «доктор Дженкинс» придало ему сил.

— Точно не знаю. Я по довольно сложному научному вопросу.

— Начнем с океанографического, а там посмотрим. — Девушка нажала кнопку и что-то проговорила в трубку. — Проходите, доктор Дженкинс. Поднимайтесь на девятый этаж — вас будет ждать секретарь.

Она выдала еще одну роскошную улыбку и перевела взгляд на следующего посетителя.

Дженкинс направился к стене с лифтами. Не зря ли он летел за тридевять земель? Не выставит ли себя дураком перед каким-нибудь снисходительным мальчишкой-ученым с дорогой ручкой в нагрудном кармане? Размышляя таким образом, Дженкинс шагнул в лифт и нажал на кнопку. Кабина понеслась вверх, и он понял: сомневаться уже поздно.

На десятом этаже башни НУПИ Хирам Егер сидел за подковообразным пультом и смотрел в монитор, который словно сам собой повис в воздухе. На экране узколицый человек с густыми бровями склонился над шахматной доской. Он передвинул ладью на две клетки, а Егер подумал всего мгновение и объявил:

— Слон дэ-пять. Мат.

Его партнер кивнул, опрокинул своего короля и произнес с сильным акцентом:

— Спасибо за партию, Хирам. Потом сыграем еще.

Экран погас.

— Ничего себе, — сказал сидящий рядом с Егером мужчина средних лет. — Это же Виктор Карпов. Его так просто не обыграешь.

— Хэнк, я смухлевал. Загнал все партии Карпова в базу данных и прогнал по ним эмулятор Бобби Фишера. Стоило мне сделать глупый ход, Фишер мигом его исправлял.

— По мне, так это какое-то волшебство, — отозвался Хэнк Рид. — Кстати о волшебстве: интересно, где наши сандвичи с копченой говядиной? — Он облизнулся. — Если бы мне перестали платить, я бы отсюда все равно не ушел — лишь бы в столовую пускали.

Егер согласно кивнул.

— Давай за работу. Если через пять минут не принесут, я позвоню еще раз.

— Идет, — согласился Хэнк. — А Остин объяснил, зачем ему это?

Егер хихикнул.