— Правильно. И это позволяет предположить, что и остальные тела были похищены с той же целью. Другими словами, сейчас у Смолянчика находится пятнадцать-шестнадцать тел, которые он решил использовать для какой-то загадочной операции. Какой и где?

— План, — напомнила Глория.

— Ах, план… Ты хочешь сказать что он намеревается с помощью этих тел захватить какой-то кибер? Зачем ему это нужно?

— Для того, чтобы получить выкуп. Подручные Смолянчика, использовав эти тела, захватывают какой-нибудь кибер и требуют уплатить большую сумму денег. Получив ее, они бросают тела, а сами уходят через этот же самый кибер. И попробуй их найти.

— При этом, вместе с телами они вынуждены будут бросить и деньги. С собой в кибер захватить их они не смогут. Понимаешь?

— Деньги могут быть выплачены не обязательно наличными. Правительство мегаполиса должно будет перевести их на какой-то, определенный счет, в другой мегаполис, с которым у него нет соглашения о выдаче преступников.

Я с сомнением покачал головой.

— Все это могло иметь какие-то шансы на существование, не будь Смолянчик сотрудником крупной фирмы. Деньги правительство вернуть не сможет. Но вот разузнать кто все организовал, и устроить этой фирме очень мрачную жизнь мусорщики смогут.

— Ему-то какое дело до всего этого? Уверена, в данный момент он уже удирает из нашего мегаполиса, словно лисица, за которой гонится стая гончих. А вообще, скорее всего, его тело уже находится в безопасном месте.

— Что-то не складывается, — проговорил я. — Такого варианта просто быть не может.

— Почему?

— Во первых: попытки выжать из правительства выкуп в девятнадцати случаях из двадцати проваливаются. Правительство делает все возможное, чтобы только не платить террористам деньги. Это и понятно. Каждый случай, когда преступнику удается получить деньги и скрыться, порождает десяток аналогичных. Лучше потерять что-то сейчас, чем в будущем стоять перед угрозой потерять в десять раз больше. Слишком большой риск. Во вторых: слишком много затрат. Зачем Смолянчику нужно было красть тела, тратить на это совершенно ненормальные деньги, если можно было купить полтора десятка искусственных. Гораздо дешевле, и менее хлопотно. Вместо того, чтобы устраивать всю эту гигантскую карусель, нужно всего лишь сделать так чтобы никто не узнал где он купил искусственные тела. Все равно, после окончания операции их придется бросить. В третьих: не слишком ли много у этого Смолянчика денег? Ты только представь какую сумму он уже затратил на проведение операции! Он что, мультимиллионер? Несомненно, он человек обеспеченный, но не до такой же степени.

— Но у него есть свой кибер, — возразила Глория.

— Кибер всего лишь принадлежит фирме, в которой он работает, а не лично ему. Вообще, деньги на организацию этого дела, причем, учти, с полным соблюдением тайны, могли у него появиться только при одном условии.

— Каком? — спросила Глория.

— Если в дело замешано руководство фирмы. Но зачем богатой, солидной фирме вся эта уголовщина? Причем, шансы, что она закончится удачей так ничтожно малы, что ни один бизнесмен в здравом уме и твердой памяти, не стал бы даже и пытаться.

Немного подумав, Глория решительно сказала:

— Да, тут ты прав. И в самом деле что-то не сходится. Совсем не сходится.

— Значит…

— Значит, мы выстроили совершенно неправильную модель. О чем-то мы не подумали.

— Что именно? — с иронией улыбнулся я. — Факты которые у нас есть можно истолковать только так. И никак иначе.

— Не уверена.

Вытащив из кармана сигареты, Глория закурила. Я — тоже.

Задумчиво поглядывая на то и дело проходивших мимо садика чиновников, я снова, раз за разом пытался сложить имеющиеся у нас сведения, словно кусочки головоломки, в целую картину.

Ничего не получалось. Ничего. Хотя… Было у меня странное ощущение, что есть еще что-то, какие-то факты о которых я забыл.

— Послушай, что, если они устраивают эту операцию не ради денег? — вдруг спросила Глория.

— А ради чего?

— Нет, конечно, ради денег, но не конкретных, а тех, которые в будущем обернутся выгодой. Например, они могли бы таким методом избавиться от какого-нибудь конкурента.

— Каким образом?

— Взять штурмом принадлежащий ему кибер, и взорвать его. Ущерб будет немыслимый.

— В таком случае, они должны были обзавестись полутора десятками камикадзе. Где они их возьмут? Причем, ни одного или двух, а сразу полтора десятка. В старые времена этого добра было пруд — пруди, но сейчас, когда практически каждый имеет шанс, в конце-концов, сорвать куш и переселиться в кибер, желающих покончить с собой заметно убавилось. Причем, учти, им для этого дела нужны не просто смертники, а специалисты, умеющие стрелять, подрывать, брать штурмом. Может, десятка полтора бродяг, нарков или алкоголиков они бы и нашли, но специалисты… Специалиста ведения боевых действий очень трудно превратить в смертника. Нет, этот вариант не пройдет.

— Почему? Они могут заложить мину и попытаться смыться.

— Шансы на то, что это удастся еще ниже чем получить выкуп, — сказал я.

Однако, что-то в словах Глории было. Я чувствовал это нутром. Может, в самом деле, Смолянчика интересует не выкуп, а что-то другое.

Я хихикнул.

— Знаешь чем мы с тобой сейчас занимаемся?

— Чем? — спросила Глория.

— Применяем бритву Оккама. Очень простое правило. Отсекаем все лишнее. То что останется и будет самой настоящей правдой.

— Да, наверное, — рассеяно сказала Глория. — Бритва Оккама. Хорошее название. Есть в нем что-то экзотическое, волнующее. Так вот, в соответствии с этим правилом, хочу тебе подбросить один вопрос. Почему они не могут использовать для своей операции программы. Начинить сознания похищенных людей программами, и отправить их умирать. Чем не выход?

— Не выйдет, — сказал я. — Ты и сама хорошо знаешь, что программа не может попасть в человеческое тело. В искусственное — ради бога. Но в настоящее человеческое тело… нет и еще раз нет. Для этого и был придуман закон, согласно которому разрабатывать программы способные вселяться в человеческие тела запрещено.

— Да знаю я все это, — сказала Глория. — Однако, Смолянчик мог нанять специалистов, которые способны разработать подобную программу.

— Не пойдет. Скальпель Оккама, — решительно заявил я. — Он самый. Это потребует бешеных затрат, на которые способна опять же только фирма. И времени, очень много времени. Может быть — годы. Нет, тут что-то другое.

Мы еще немного помолчали.

Я докурил сигарету и швырнув окурок на землю, меланхолично подумал, что все наши усилия напрасны. Этой загадки нам не отгадать. А значит…

— Погоди, — сказала Глория. — Давай попытаемся зайти с другого конца. Если Смолянчик стал красть тела, то это может означать лишь одно: у него, есть пятнадцать сознаний людей, специалистов по боевым действиям, вдруг, оставшихся без тел. Эти люди, получив тела, способны, для того чтобы их отработать, пойти на почти безнадежное дело.

— Погоди, погоди, — сказал я. — Последнее не обязательно. А вот насчет пятнадцати специалистов, вдруг оставшихся без тел… что-то такое я слышал… и совсем недавно.

Как раз в этот момент, моя память, видимо сжалившись, выдала наконец то, что я пытался уже некоторое время вспомнить.

Черт, уголовники! Ну конечно же они.

— Я знаю где Смолянчик мог раздобыть пятнадцать специалистов по боевым действиям, — сказал я.

— Где?

— В тюрьме, вот где. Перед тем как появиться в этом кибере, я, как ты помнишь, был в большом мире. Зашел поговорить к одному другу, и случайно услышал новости. Какие-то типы похитили тюрьму, но тела сидевших в ней товарищей захватить не смогли. Тела остались в управлении мусорщиков. А тюрьма это все-таки не кибер. Размеры у нее небольшие. Ее они и прихватили.

Глория радостно улыбнулась.

— Все верно, кажется мы на верном пути. А поскольку в тюрьме кого только не попадается, отобрать полтора десятка людей, способных захватить кибер, не так уж и трудно. Верно?